Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

И, наверное, было слишком рано рассчитывать на то, что он — и другие его сослуживцы будут все-таки допущены туда. Сибе Винк и подобные ему — обязательно и непременно: относительно молодые люди, очень привлекательные, азартные, умеренно декорированные наградами, восторгающиеся местом, поводом, компанией. Яспер, Идир и другие — они не могли ничего поделать, были слишком циничными, видели и пережили слишком многое, чтобы с почтением относиться к власть имущим; они здорово испортили бы кому-нибудь влиятельному настроение своим издевательским прищуром, саркастической ухмылкой. Просто видеть их было бы болезненным для этих влиятельных личностей: кому хочется в торжественный момент видеть свидетелей своей беспомощности, двуличности, непоследовательности, чего угодно еще — нехорошего, того, что предпочтительно было бы забыть.

В принципе, Яспера устраивало, что ему не придется убивать свое время на той пышной нелепице: есть куда более приятные способы провести свободное время. Он никогда не был против того, чтобы попасть на пафосные мероприятия: для карьеры полезно, хороший задел на будущее, когда его карьера в одном качестве все-таки закончится и нужно будет подумать о новой; просто удовлетворяло самолюбие. Он вполне комфортно себя чувствовал, попадая на приемы для избранных — уверенности в себе хватало; более того, остальные — не из гвардейцев — смотрели на него настороженно, с опаской, некоторые — с почти искренним благоговением, что играло на руку все той же непоколебимой самоуверенности Яспера Эйдерлинка. При всем при том, несмотря на возможности, которые открылись бы перед ним на том проклятом приеме, который должен следовать за той проклятой инаугурацией, Яспер с огромным удовольствием не воспользовался бы этим приглашением. Не для того, чтобы принять к сведению пожелания начальства, а по своим собственным убеждениям.

Впрочем, как ни крути, а до него еще дожить нужно, до того тревожного дня, когда Квентин Дейкстра принесет присягу и будет признан новым главой Лиги. Если Яспер прав, а с ним и его товарищи, и даже скользкий Зубару, подкидывающий очень много второстепенной информации, но никогда ключевую, намекавший на самые разные обстоятельства, но никогда не говорящий прямо, предпочитающий не брать на себя ответственности ни за что, но очень желающий, чтобы события разворачивались определенным, его устраивающим образом, — игроки, дергавшие Лиоско и другого кандидата, не набравшего и половины процента, но заработавшего себе на устойчивую кормушку, готовы на очень многое, вплоть до теракта, физически уничтожившего бы избранного генсека. Это дало бы им совсем немногое: устранение независимого от них Дейкстра, возможность попользоваться услугами Дюмушеля, пока вновь будет запущена выборная кампания, передышку, чтобы подобрать еще одного услужливого типа, более ловкого и убедительного, чем Лиоско. В любом случае, они устранят очень неудобного им политика, намеренного перекроить экономическую карту Африки. Дейкстра был опасен для них еще и тем, что он был готов решительно наводить порядок — то, от чего отказывался Дюмушель. Ему была нужна власть — на максимально долгий срок — на устойчивой территории. Он был готов действовать. Яспер понимал это; его товарищи тоже.

Спорным оставалось, кто еще мог выступить с ними на одной стороне. Попытки определить людей, которые могли обладать надежными связями в СМИ, были неуспешными. Были журналисты, были знакомые редакторы, были влогеры, но они предпочитали заниматься околополитическими новостями; никого не удалось заинтересовать настолько, чтобы они согласились открыто говорить о сложной ситуации перед вступлением в должность нового главы. И Идир очень сомневался, что им нужна еще и эта головная боль: чем больше векторов в операции приходится учитывать, тем выше риск провала, а СМИ оказывались слишком своенравным вектором.

С охраной Дейкстра удавалось установить контакт с огромным трудом. Из-за известных всем в Лиге сокращений штата Дейкстра и его сторонников любые попытки со стороны гвардейцев ли, лигейских вооруженных сил или полиции вступить с ними в контакт встречались в штыки. Былые знакомства не особо помогали; обращаться за содействием к кому-то из сторонних людей, чтобы те походатайствовали за них, Яспер и его товарищи отказывались. Их и так было достаточно много; втягивать еще людей они не считали возможным. Тем более они понимали: ничего хорошего для них из этого предприятия не выйдет. Приходилось выплясывать вокруг охраны самим.

Огромных, колоссальных усилий требовала необходимость хотя бы приблизительно определить, что именно — кто именно — будет предпринимать. О «когда» речи почти не возникало: это мог быть любой момент, начиная с настоящего и до того мгновения, когда Дейкстра положит руку на Устав Лиги. Что именно — они сходились в том, что это будет невыразительная операция. Грандиозность нужна противнику меньше всего: она повлечет за собой цепную реакцию непредсказуемых событий, и все это отложит на неопределенный срок осуществление главной цели — получение прибыли. Мегакорпы нуждались в ресурсах, именно поэтому они нуждались в Африке — на своих условиях. Уже происходящие беспорядки ограничивали их в этом самым решительным образом; если стихия беспорядков прокатится по всей Африке, они будут лишены источников сырья на значительный срок. На такое они едва ли пойдут.

Яспер не рассчитывал, что Дейкстра обратит на них внимание. У него наверняка были сторонники; он был уверен, что местные компании, которым не тягаться с межнациональными корпорациями на мировом уровне, яростно отстаивали свое право на национальные ресурсы. Они поддерживали Дейкстра — продолжали это делать, пусть это становилось все сложней. Это был мир, существовавший по своим законам, тщательно охранявший их и свои тайны, но здравый разум обязывал, что они тщательно следили, чтобы с Дейкстра ничего не случилось вне лигейских кварталов — это играло на руку. Сам же Дейкстра проводил в лигейских зданиях куда больше времени, чем вне их, что могло стать опасным. Яспер рыскал, пытаясь вычислить, где и когда — и кем может быть нанесен удар, и ему казалось: все. Кого ни тронь, выплывали связи с мегакорпами — не «Астерра» напрямую, так «Эмни-Терра», не предприятия «-Терры», так австралийские мегакорпы, кому-нибудь из них да обязаны. Это начинало казаться безнадежным. Но словно чтобы подбодрить его, охранник Дейкстра сказал: «Не хочешь заглянуть к нам, выпить кофе?». Яспер согласился — и удивился, когда его провели прямиком к Дейкстра.

========== Часть 39 ==========

Неофициальный Квентин Дейкстра самую малость отличался от официального: был ниже ростом и рыхлее, чем можно было судить по репортажам на инфоканалах, выглядел осунувшимся, уставшим, но глаза цепко осматривали Яспера, и уголки губ не были меланхолично опущены. Напротив, Квентин Дейкстра усмехался вполне удовлетворенно, был, кажется, доволен происходившим и тем, что думал о собственных перспективах. Неурядицы, окружавшие его, вроде требований снова сократить охрану, неожиданных арестов членов лигейских комитетов, бывших его сторонниками, иски против него и активные кампании в мировых СМИ, ставящие целью представить выборы в Африке как борьбу старого с новым, консерватизма в его худшем проявлении и либерализма в его лучшей версии, как противостояние настоятельному желанию реанимировать патерналистскую государственность, не трогали его совершенно. Он почти достиг своей цели и с философским спокойствием взирал на бурю у своих ног — очевидно, отказываясь бояться ее больше, чем сердитой волны на озерном пляже. Он добродушно поприветствовал Яспера, самодовольно выслушал его поздравления с победой на выборах и покивал, когда тот в сухих фразах высказал надежду, что Дейкстра останется верен своим предвыборным обещаниям. Дейкстра заверил его, что именно это является его основным приоритетом, и что он последовательно следовал всем принципам, которые положил в основу своей предвыборной кампании, и будет развивать их и дальше.

– Смею предположить, что мне будет позволено быть с вами чуть более откровенным, чем даже с людьми из моего ближайшего окружения, – сказал Дейкстра, постарался сдержать улыбку, сощурился, внимательно осматривая Яспера, словно прикидывал, достоин ли тот его доверия, или проницательный и многомудрый Дейкстра ошибся, оценив его подобным образом. Нет, решил он, не ошибся, да, достоин. – Я, пожалуй, буду последним человеком, который скажет, что мной движут исключительно бескорыстные цели. Я очень корыстен. Я люблю власть. Но чем больше я живу, тем лучше убеждаюсь, что власть сама по себе не имеет никакой ценности. Важно то, что она обеспечивает, в моем случае — какие возможности она открывает. И я не буду лукавить, что меня интересует судьба каждого отдельного нищего где-нибудь в глухой деревне в Руанде. Я не могу следить за судьбой каждого из полутора миллиардов людей. Это невозможно. И это — не моя задача. Для этого есть социальные службы, всевозможные благотворительные фонды, самые разные армии милосердия. Моя задача — дать им возможность приносить пользу, равно как и дать возможность бедняку из руандийской деревни заработать себе и своей семье на пристойную жизнь. Я могу ошибаться, и я буду ошибаться, я всего лишь человек, но я буду иметь именно эту цель в виду, когда буду стоять в парадном зале за кафедрой, положив руку на Библию. И когда покину тот зал, чтобы войти в мой новый кабинет, я буду думать и о бедной руандийской деревне тоже.