Полет к солнцу (СИ)

— И проэкзаменуем. Почему ты считаешь, что она не способна понять чужую точку зрения? Ведь вся философия — всего лишь чужие точки зрения на все на свете.

— Ну, с таким подходом… — Гораций вновь развел руками. — С таким подходом не удивлюсь, если ты поставишь ей «Превосходно».

…На конференции работа учеников Хогвартса заняла первое место, в голосовании с большим отрывом опередив даже Колдовстворец и Дурмстранг, не говоря уже о Шармбатоне. Ребят наградили медалями и похвальными грамотами, а также денежным призом. На вручение Альбус пришел с палочкой, про себя отчаянно на нее ругаясь и обещая себе на следующий же день выбросить ее к драклам и разрабатывать ногу. Однако же Кей пригрозил, если Альбус палку выбросит, найти ее и ею же парня отделать. Не то, чтобы Альбус всерьез воспринял угрозу, но после стычки с бандитами злить Кея ему не хотелось.

Потому и на рынок за подарками — не могли же ребята вернуться из путешествия с пустыми руками — пришлось тащиться в унизительно-беспомощном образе. К тому же Кей после вручения выигрыша немедленно забрал деньги, выдав ученикам на сувениры мизерную сумму. Пришлось укладываться в нее. Гораций купил для Викки крошечную фигурку черной кошки, подвешенную на длинную цепочку, Лэм для Айлы — нефритовую фигурку коршуна и жука-скарабея из яшмы. Альбус набрал для остальных: заколки в виде цветков лотоса — для Клеменси и Арианы, фигурку Исиды для матери и солнце с крыльями — для Аберфорта. Правда, он в толк не мог взять, зачем матери и брату могут понадобиться такие безделушки, но догадался, что надо проявить внимание. Лэм напоследок еще наскреб мелочи и тоже прикупил кое-что для старшего брата: серебряное кольцо, все исписанное иероглифами. Больше у него не было ни кната, так что билет Кею пришлось покупать за счет той части вознаграждения, что еще оставалась.

С Кингсли попрощались прохладно: за все пребывание мальчишек в его доме он не перекинулся с ними и десятком слов. Когда, нагруженные чемоданами, вышли из дому, Альбус все-таки решился отбросить палку и зашагать самостоятельно, но тут же, приступив на раненую ногу, дернулся от боли и повалился вперед. Лэм попытался его подхватить, но в итоге очутился с расквашенным носом на мостовой, придавленный тяжелым телом товарища.

— Теперь вы понимаете, почему на палку опираться предпочтительнее? — отчитывал Альбуса Кей, когда вместе с Горацием помогал им подняться. — Она все же более крепкая, чем мистер Принц.

Лэм, утиравший кровь, покраснел, и лицо его обиженно вытянулось, но он промолчал.

— В следующий раз буду падать на Горация, — пообещал Альбус, рассмеявшись. Слагхорн фыркнул:

— Да пожалуйста. Тем более, если бы ты повредил Лэму серьезно, миссис Уркварт этого бы тебе не простила, а следовательно, и Викки тоже.

— При чем тут миссис Уркварт? — пробормотал Лэм странным тоном.

Гораций вздохнул:

— Не стоит притворяться, Лэмми. Я помню, как она просила тебя писать ей в случае затруднений. Покровительница в лице жены дипломата — это весьма недурно. Тем более, даже в ее годы она гораздо красивее, чем Айла в свои семнадцать.

Лениво зевнув, Слагхорн взялся за тележку, и тут случилось неожиданное: Лэм, забыв про разбитый нос, вдруг подскочил к толстяку и несколько раз ударил его по спине. Гораций взвизгнул:

— Ай, ты что, совсем с ума сошел?! Профессор Кей, остановите его!

Кей молча связал Лэму руки Инкарцеро, велел Альбусу левитировать чемодан товарища, и группа наконец продолжила путь.

На пароходе Лэм забился в угол и ни с кем не говорил. Гораций тоже явно был обижен, но демонстративно болтал с профессором Кеем, обсуждая с ним промахи Колдовстворца, Дурмстранга и то, почему Шармбатон, некогда подаривший миру Николаса Фламеля, в последнее время показывает себя на конференциях откровенно провально.

Альбус тоже помалкивал: ему было не до спутников. Не то, чтобы он жалел о расставании с Каиром, хотя тот, признаться, любопытный город, не говоря уже о том, что они так и не побывали в пирамидах… Нет, хотелось домой, застать зиму, побродить по снегу. Он вспомнил, как они в своей комнатенке встречали недавно Рождество: стукнулись пиалами с зеленым чаем, закусили лепешками со жгучей бобовой намазкой, потом бродили по двору и пели хоралы. А с кем-то, интересно, танцевали девочки на этом Святочном балу? Элфиас наверняка воспользовался случаем и пригласил Викки. Айлу может выручить Саид Раджан, за каникулы изрядно прибавивший в росте.

Альбус дернулся, прикрыв глаза. Ему вспомнился вдруг прошлый бал, Камилла в бело-розовом платье, прелестная, веселая, живая. Вот отчего сейчас ему было не по себе: он сильно соскучился по друзьям, но предпочел бы встретиться с ними где-нибудь за пределами Хогвартса, в котором о ней напоминал каждый камень. И тут же вспомнился разговор с Бальфортом. Альбус сжал кулаки. «Все будет иначе. Хватит уже мечтать и болтать, пора за дело. Старик прав: воевать с учителями — значит тратить себя по пустякам. Мне надо для начала наладить связи и собрать команду. Вроде у меня уже есть, но что может каждый из них? Лэм — без сомнения, золотая голова, к тому же внушаемый и управляемый. Однозначно нужен. Гораций… Тоже талантлив и хитер, хотя и в пределах собственных весьма примитивных интересов. Мелкие интриганы нам нужны. Оставляем. Девочки… Викки рождена, чтобы быть Шарлоттой Корде. Айла нужна для Лэма. Клеменси неплохо разбирается в людях. Ах да, еще Финеас и Элфиас. Из маленького Блэка можно вышибить морализаторскую дурь и использовать для составления листовок: у него неплохой слог. Элфиас… Пусть тоже останется. Верный и исполнительный. Такие тоже нужны». Конечно, пока соратников было маловато, следовало привлечь кого-нибудь еще… Саида, конечно. Возобновить контакт с теми приятелями Камиллы: Спенсер-Муном и Блишвик. Присмотреться к окружающим: возможно, найдется кто-то еще.

…Он стоял на палубе, а за бортом серебристая рябь переливалась на темно-синей толще. Ночь стояла, при черном небе, необыкновенно ясная, так что Альбус не удивился, увидев рядом поникшую фигурку Лэма, однако минуту спустя с недоумением понял, что тот смотрит не на звезды, как обычно, а на воду. Худое лицо было необычно сосредоточенным и угрюмым.

— Все переживаешь из-за того, что Гораций сказал? — Альбус похлопал его по плечу. — Брось. Он что-то потерял в пустыне чувство юмора.

— Нет, — Лэм потряс головой. — Он в самом деле просто глупо пошутил, хотя если он еще раз скажет плохо про Айлу, я его опять ударю. Но просто… Неправильно это все, — он вздохнул.

— Что неправильно? — Альбус подпер рукой подбородок. У Лэма лихорадочно заметались глаза, как всегда было, когда он сильно волновался.

— Айла меня любит, но от меня ведь ей никакого толку. Человеку ведь надо, чтобы его понимали — ну, каждому надо — а я про других не думаю, мне больше вон звезды интересны. И Айле надо, чтобы человек понимал, где хорошо, где плохо. Она не говорит, но я вижу, что ей надо. И я притворяюсь, вру, но на самом-то деле не понимаю! Я не знаю, когда мне стыдно должно быть, а когда все в порядке.

— Я это тоже не очень понимаю, — осторожно вставил Альбус. — Не ты такой один.

Лэм обескуражено покачал головой.

— Но ты смелый. Ты драться можешь, защищать. А я? Меня толкнут — я валюсь тут же. И когда на нас напали, я не дрался: об песок головой стукнулся — и дальше ничего не помню. Это неправильно, парень таким быть не должен.

— Ты предупредил нас об опасности, — Альбус сжал его руку. — И вообще, а кому ты должен и что? Какой ты есть — таким тебя Айла и любит. Ей ты нужен, такой, как сейчас, а не другой — иначе она бы и выбрала другого. Чушь это все — кто каким должен быть. Вон Викки любит Горация, хотя он толстый и трусливый. А Розалин Уизли — помнишь ее? Замечательная же девушка. Ну вот, она любит Дерека Лонгботтома, который слова-то доброго не стоит, и когда он окончит Хогвартс, они поженятся. Перед любовью все равны, она не выбирает. Это не конфетка, чтобы ее заслуживать. Она либо приходит, либо не приходит.