Полет к солнцу (СИ)

Остаток года прошел на удивление бессобытийно. Оживляли обстановку только Элфиас и Натали. Формально они расстались вскоре после отбытия Альбуса с Горацием и Лэмом на конференцию — Элф вместе с Викки увлекся философией, а Макмиллан почему-то это страшно не понравилось. Первое время она по утрам в Большом зале рыдала на плече у подруги Хельги, потом стала подговаривать соседей по комнате устроить ему «веселую жизнь». Соседи не сочли нужным нападать, вместо этого предупредив парня, что поступает он нехорошо и с девушкой следует объясниться. С тех пор Элфиас почти каждый день пытался объясниться с Натали, и редко бывало, чтобы она не пыталась его проклясть.

— Не говори с ней, и дело с концом, — удивлялся Альбус.

— Не могу, — вздыхал друг. — Я пробовал, но она каждый раз заставляла меня есть слизней. Не драться же мне с девчонкой.

В итоге Натали вызвала на дуэль Виктория — ко всеобщему удивлению и крайней ревности Горация. Состязались они в школьном дворике, и Викки победила, махом заставив соперницу улететь в сугроб. С тех пор Натали оставила Элфиаса в покое, а к нему приклеилась — благодаря Альбусу ненадолго — кличка «Юбочник».

Правда, Викки вызвала Натали на дуэль, лишь чтобы защитить друга. Увлечение философией Элфиасу не помогло: Виктория по-прежнему встречалась с Горацием, хотя после приезда между ними и возникло недоразумение.

Обидевшись на Викки за спор о философии, Гораций со дня возвращения демонстративно игнорировал ее. Девушка, быстро его раскусив, посмеялась, когда она гуляли вместе с друзьями: не лопнет ли, мол, Слагги от обиды и не задушит ли его желчь. Тем же вечером Гораций вошел в Большой зал под руку с Эллой Крейвуд.

Он с видом карикатурного лавочника придерживал ее за локоть и что-то рассказывал, слегка водя по воздуху мягкой рукой. Она что-то щебетала в ответ, склоняя головку так, чтобы каштановые локоны рассыпались наилучшим образом, и в болотных глаза блестела влагой гибельная топь. Альбус подивился про себя: Элла и так кокетничала одновременно с двумя парнями: Финеасом Блэком и Гектором Кэрроу, а теперь надеялась заполучить еще и Слагхорна. «А сам посуди, — проблеял в голове голосок. — Гектора Кэрроу быстренько обручили с маленькой Малфой. Блэк… Про Клеменси она не знает, зато подозревает, что Финеас Найджелус вряд ли захочет видеть в невестках девушку из семьи нуворишей. Значит, и Блэк — сомнительный вариант. Так что стоит поискать кого-то третьего?» — «Самому-то не противно? — мысленно ответил Альбус. — Сплетничаешь, как старая бабка». — «Это не я сплетничаю, а ты. Я часть тебя, ты еще не понял? И более того, самая полезная тебе часть. Без меня быть бы тебе в Азкабане через полгода после выпуска. А так я помогу тебе сделать карьеру, устранить врагов и исполнить мечты». — «Через сплетни?» — «А ты думал? Любые методы — так любые. И это не только кровь, но и грязь, в том числе с чужого бельишка». Альбусу захотелось зажать нос от омерзения.

Викки наблюдала за воркованием Слагхорна с Эллой с холодным и насмешливым видом — она прекрасно понимала, казалось, что он хочет ее задеть. Но когда и на другой день, и на третий Гораций снова появился в компании Крейвуд, Викки стала потихоньку приходить в беспокойство, которое к концу недели сменилось тихим бешенством, охватывавшим ее всякий раз, когда звучный баритон Слагхорна и звонкий голосок Эллы раздавались поблизости. В конце концов, однажды перед трансфигурацией Виктория бесцеремонно отвела Горация в сторонку. Элла кинулась было подслушивать, но появление рядом Альбуса с компанией заставило ее вернуться в уголок, где она до того стояла.

— Вот как ты поступаешь, — зашипела Викки, впившись в пухлый локоть Горация, тщетно пытавшегося скрыть охватившую его панику. — Я старалась стать лучше, зубрила эту муть, а ты меня осмеял. Я тебе ответила — ты теперь мстишь. За то, в чем сам виноват. А пудинг, небось, ел с удовольствием и против пледа не был? Ты просто бесчувственный обормот! А то и того хуже, ловелас. И эгоист, каких свет не видывал! Знать тебя не желаю!

Гораций побледнел, покраснел, кашлянул и наконец выдал:

— Вижу, Викки, ты ревнуешь.

— Я?! — Викки покривила рот. — К этой курице? К этой пигалице с веником на голове? Нашел идиотку! Ты просто ничтожество, раз предпочитаешь эту выдру!

— О да, она ревнует, можешь не сомневаться, — хихикнула Элла из своего угла и тут же взвизгнула: Викки, развернувшись на каблучках, подожгла ей платье.

Собственно, после той сцены Виктория и вызвала на дуэль Натали, и настала очередь Горация беситься от ревности. И обоим это пошло на пользу: еще через неделю они, как прежде, мирно бродили по коридорам замка и рассуждали об истории и политике.

Альбус до странного отстраненно наблюдал за этой кутерьмой, не ощущая на сей раз сочувствия ни к одному из ее участников — разве к Элфиасу, которому в итоге ничего не досталось. Так же отстраненно он наблюдал за Раджаном и Гердой, сдержанно — чтобы не отпугнуть — привечая их. Школу как будто уже сейчас отрезало от него, и все трения между учениками показались мелкими. Он знал теперь, что можно испытать дикую боль от смерти девушки, которая составляла смысл жизни, знал, что бывают ситуации, когда нужно убить — или убьют тебя, а многие его ровесники этого не знали, оставаясь детьми и думая по-детски.

Он думал, под каким предлогом начать переписку с Леонардо Спенсер-Муном, и пока не мог ничего изобрести. Хотел было написать Бальфорту, но решил привлечь старика к делу позднее, когда окончит Хогвартс. «Вообще неплохо бы после школы отправиться в кругосветное путешествие, — размышлял Альбус, глядя из окна, как Айла выгуливала единорога Ланса. Фоукс по случаю дурной погоды остался в тепле и теперь сидел у хозяину на плече. — Можно найти сторонников в той же Индии… Заодно изучить магию получше. В конце концов, для того и нужна власть, чтобы использовать магию на пределе ее возможностей». А Фоукс жалобно стонал, тычась клювом в окно: по жухлой траве, присыпанной мокрым снегом, носилось серебристо-белое, стройное и сильное животное. Грива единорога развевалась на скаку, он радостно вскидывал рог и отбивал копыта, а Айла наблюдала за ним, улыбаясь, будто наблюдая за резвящимся ребенком. Помнил ли единорог Камиллу? Вряд ли: у животных не слишком надежная память…

При подведении итогов года Альбуса публично наградили премией Варнавы Финкли «За выдающиеся успехи в наведении заклятий». Кажется, к этому приложил руку Кей, показавший кому-то в научных кругах свои воспоминания о стычке в пустыне. Директор, конечно, доволен не был, но с другой стороны, высокая награда для любого ученика укрепляла репутацию школы, так что церемонию провели со всей торжественностью. Друзья Альбуса отбивали ладони. Он снисходительно поклонился, размышляя, поможет ли ему чем-нибудь похвальная грамота и памятная доска, которые ему вручили. В конце концов, когда дойдет до дела, на регалии никто смотреть не станет.

Аберфорт на сей раз словно не заметил награждения брата. Он вообще стал довольно рассеянным, и пару раз Альбус видел, как брат наблюдает за мелькающим в коридоре тонким силуэтом Лисандры Яксли: она часто, отбросив назад темные волосы, куда-нибудь направляла компанию друзей и школьников помладше. Удивленный, Альбус попробовал было заговорить об этом с Аберфортом, да неловко вышло: брат огрызнулся и избегал старшего чуть ли не до Кингс-Кросса.

…Дом встретил недобрым молчанием и едва уловимым запахом затхлости. Кендра за эти месяцы резко сдала: оказывается, в феврале она перенесла воспаление легких, но не стала писать сыновьям.

— Ариана и мисс Бэгшот за мной ухаживали, — объяснила она. — А вас-то что пугать, от учебы отвлекать?

— Какая учеба, когда ты больна?! — отчаянно воскликнул Аберфорт и в десятый раз за вечер обнял мать. Альбус оценивающе посмотрел на Ариану: судя по ее виду, помощи от нее могло быть не слишком много. Глядя пустыми глазами перед собой, сестра пришептывала, считая петли. Она вязала, и ничто не могло ее отвлечь: она не откликалась, когда к ней обращались, и не притронулась к порции ужина. Мать выглядела не лучше: высохшая, разом поседевшая, с немного замедленными движениями, она показалась гораздо старше своих лет.