В тот год ликорисы цвели пышнее (СИ)

— Кровная месть, да? — обернулся Сай, наблюдая, как Саске, морщась, разминает свои руки и ноги.

— Да, — глухим голосом отозвался тот.

— Но ты сам говорил, — возразил Сай голосом человека, который сбит с толку, — что он тебе дорог. Ты готов его убить? Даже не поговорив?

— Я поговорю. Я заставлю его в лицо сказать мне то, что он написал. Тогда я до конца поверю. Потом убью. Не я это придумал, он сам мне это предложил.

— Вот как, — сухо прошептал Сай, отворачиваясь.

Саске замер, стоя у окна. В какой-то из моментов он четко вспомнил, что жил раньше в этой комнате, которую в начале не узнал, теперь, оглядываясь по сторонам и узнавая все вокруг себя, он все больше и больше начинал ощущать нечто иное, отличное от ненависти.

«Убью брата? Так просто убью Итачи, безжалостно и жестоко? Я это сказал вслух? Я в этом уверен?».

— Ты бы мог его простить? — внезапно спросил притихший на некоторое время Сай. Саске нахмурился, опустив плечи. Он не знал ответа.

Не знал. Отчасти не понимал вопроса. Пока что он ничего не понимал.

Он только знал, что его сдавила тоска, как раньше, как давно, как в детстве, когда Итачи отдалялся, когда почти физически чувствовал отстраненный холод и мерзкое одиночество.

Почему внутри все так мелко подрагивает? Почему ненависть не в силах до конца заглушить собой острую боль?

— Саске-кун, — внезапно снова заговорил Сай, — я понимал, что рано или поздно ты придешь к ненависти. Но я был уверен, что найду тебя подавленным, сломленным. Ты не хочешь разобраться, поговорить с ним, подумать, ты просто ненавидишь, как будто всю жизнь это делал. Я не скажу тебе о том, где Итачи-сан, хотя, верно, я — единственный, кто это знает. Я согласился помочь не потому, что ты мне нравишься, скорее обратное, ты мне очень не нравишься. Я никогда не видел таких отношений двух людей, тем более, братьев, мне это интересно, я хотел иногда искренне и даже наивно помочь, но то, что я вижу в тебе, меня поражает. Это так выглядит, как будто ты лишь искал повод убить своего брата, а жалеть не будешь? Ты о чем-то просишь меня, а сам…

— Заткнись.

Саске опустил уголки губ, прикусывая нижнюю. Он стоял спиной к Саю, тот не мог видеть его лица, но голос, которым было произнесено одно-единственное слово, все расставил по своим местам. Саске то и дело сжимал и разжимал кулаки повисших вдоль тела рук, пока снова после затянувшегося молчания не произнес:

— Что ты знаешь обо мне? О моих мечтах, жизни, стремлениях? Если ничего не понимаешь, лучше молчи. Я хочу чувствовать эту ненависть. Я цепляюсь за нее, чтобы не жалеть ни о чем. Ты ведь знаешь, что такое терять человека из-за его смерти. А знаешь, что еще тяжелее терять его при жизни и быть преданным тем, кому доверял, а, знаешь? — Саске повернулся, закричав: — Вы никто ничего не понимаете! Никогда не понимали ничего о нас с Итачи! У тебя никого нет из близких людей, ты не знаешь, что такое страдать из-за связей. Никто не посмеет упрекнуть меня в излишней ненависти и бесчувственности. Твой брат не убил твоих же родителей, не предал тебя. Ты мне никто, чтобы я делил свою боль с тобой. Я не буду убиваться или думать об этом сейчас, мне слишком нужна сила. Единственный человек, который увидит все, что я чувствую, — это Учиха Итачи. Я сохраню все для него и не позволю растрачивать просто так. Теперь поговорим о тебе, — Саске, в чьих глазах потухли всплеснувшие чувства, устало и безрадостно усмехнулся одними уголками губ. — Я не прощу того, что ты заставил меня пройти через все, не сказав правды сразу. Я буду краток: ты поможешь мне найти Итачи и можешь катиться на все четыре стороны.

— А если бы я сказал, — лицо Сая приняло задумчивое и серьезное выражение, — что Итачи был вынужден это сделать, что тогда? Ты бы так же хотел слепо его убить?

Саске молчал.

Потом, как будто опомнившись, болезненно нахмурился, в стеклянных и безжизненных глазах, угасших и жестоких, скользнула слабая заинтересованность.

— Прекрати нести чушь, или я тебя убью.

— Если я скажу, что Итачи-сана заставила деревня под угрозой твоей безопасности и ради благополучия Скрытого Листа уничтожить Учиха, а потом обвинила во всех смертях и преступлениях и запретила под угрозой твоей смерти встречаться с тобой, чтобы ты не знал правду и не захотел мстить Конохе, — если бы я это сказал, что бы ты сделал?

— Абсурд. Итачи давно разочаровался в Скрытом Листе.

— Это ты так думаешь. А если я скажу, — продолжал Сай, смотря прямо в глаза Саске, — что твои родители умерли до ночи трагедии, что тогда?

— Невозможно, — возразил Саске. — Изуна бы знал.

— А если я скажу, что это все правда?

— Я не поверю тебе, — отрезал Саске. — Я верю только Итачи. Убирайся.

Сай пару секунд молча и оценивающе всматривался в глаза напротив, становившиеся колючими и стеклянными, как невидимый барьер не пропуская дальше, окончательно огораживая пространство между собой и окружающим миром.

Саске не был общительным человеком, тяжело завязывал любые знакомства, некоторые после его тяготили, в чьих-то кругах он всегда чувствовал себя неуютно. А теперь как будто резко опустили занавес, окончательно замыкая его в самом себе и в своих с Итачи проблемах. После вспышки злости, природу которой он теперь с трудом понимал, Саске не собирался никому ничего объяснять и рассказывать, а, тем более, — какая глупость, и что этот Сай о себе возомнил? — говорить о своих чувствах и переживаниях.

Сай чем-то безумно напоминал Наруто. Они бы с такими великодушными идеями сошлись и, возможно, стали бы близкими друзьями. Но Саске не планировал больше искать себе друзей. Ему хватало одного друга в Конохе, ему хватало одного брата, и куда он уж точно не подпустил бы людей, так это к последнему и самому уязвимому месту в своей жизни — к своим отношениям с Итачи.

Мало кто мог бы поранить Саске так серьезно, быстро и глубоко, как брат, и вовсе не потому что так хорошо знал его, скорее наоборот, они не знали друг друга.

Итачи знал, куда бить: в место, где и ему самому было больнее всего.

Сай, на удивление Саске вставая с татами и улыбаясь, непринужденно и добродушно бросил:

— Как скажешь. Если тебе неинтересно слушать, я принесу поесть. Ты слишком слаб. Завтра мы начнем искать Итачи-сана.

Отстраненно наблюдая за тем, как Сай уходит, Саске внезапно остановил его:

— Подожди. Тут где-то, — он оглянулся, указывая рукой в сторону длинного шнурка, — висел шнур, которым можно позвать того парня, Неджи. Он принесет пищу и воду тебе, у меня нет желания есть. Хорошо, — Саске сел на татами, скрестив перед лицом руки и мрачно окатив холодным взглядом Сая, — говори. Я слушаю.

Так же быстро и внезапно, как начал улыбаться и неестественно проявлять неуместную жизнерадостность, Сай в секунду снова стал серьезен и спокоен, но он так и не сел, оставаясь стоять возле седзи.

— У меня нет доказательств моих слов, но все же выслушай меня.

— Почему я должен верить?

— Поверишь или нет, решай сам. Я просто скажу то, что должен. Когда я сказал, что члены Корня АНБУ хотели получить от Итачи-сана помощь по делу клана Учиха, я не солгал. Но дело в том, что Шимура-сама с самого начала считал единственным правильным выходом полное уничтожение поселка твоей семьи. Итачи-сан был единственным, кто мог бы это сделать без труда. Уговаривали его недолго; он сперва не соглашался, но, насколько я понял, он ценил безопасность деревни выше клана и его жизней, понимая ситуацию намного лучше тех, кто планировал и заговор, и убийство Учиха, поэтому и пошел на это, поставив точку в трениях между Скрытым Листом и кланом: это был лучший выход. Кроме того, у нас как запасной вариант шантажа был ты, и ему угрожали также и твоей жизнью, я бы убил тебя, если бы поступил приказ. Итачи-сану запрещается видеть тебя, чтобы ты не узнал правду, поскольку Шимура-сама тревожится насчет тебя и того, во что выльется твоя ненависть. На твоего брата взвалили убийство клана и твоих родителей, которых, и только несколько человек из АНБУ это знают, казнили вместо вас в ночь вашего побега. Итачи-сан был пойман, но он сбежал с помощью Учихи Шисуи-сана, который скрылся с ним. Это все, что я знаю. Саске-кун, — Сай снова фальшиво улыбнулся, словно пытаясь снять напряжение, — тебя пытался защитить твой брат. Можешь мне не верить, но ты встретишься с Итачи-саном, и, возможно, это тебя убедит. Я принесу ужин.