Песнь о Гамаюне (СИ)

Тело словно ударило молнией, Чарльз застонал и, даже смолкнув, чувствовал этот стон в своем горле, не мог отдышаться, а Эрик довольно улыбался, вытер губы тыльной стороной руки и тут же навалился на разомлевшего Чарльза, целуя его живот и ребра. Он улыбался и прятал лицо, прижимаясь к Ксавьеру, чувствовал, как быстро бьется пульс в каждой жилке молодого тела, и хотел бы дать ему передохнуть, но сам готов был вновь лишиться разума от ожидания. Ох, Чарльз не знал, не мог представить, насколько он соблазнителен! Как жарко он выдыхал сквозь раскрасневшиеся припухлые искусанные губы, как выгибался и дрожал, как двигался и стонал. Эрик все еще был до боли возбужден, и потому, когда Чарльз отдышался и прикрыл глаза, Эрик начал его переворачивать на живот.

— Что ты?..

— Тише, ангел мой, — просипел Эрик и погладил Чарльза по бледной спине. На ней перьев почти не было, они в основном появились лишь вверху спины и на плечах, словно пожар, который распространялся от глаз Ксавьера по его телу. Эрик провел пальцем вдоль позвоночника Ксавьера и сам задышал тяжело, как загнанный зверь. Короткие поцелуи от лопаток вниз по спине. Он ощутил, как Чарльз заерзал в постели, вновь впиваясь в подушки и одеяла, и прикусил упругую ягодицу Ксавьера, застонав от пульсирующего возбуждения, готового разорвать его член лишь от этого прикосновения, от этого вида округлых ягодиц и обнаженного Ксавьера перед ним, лежащего столь открыто. Но этого было недостаточно. Эрик склонился над Чарльзом и сжал его ягодицы, разминал их, целуя спину Чарльза, с наслаждением слушая, как его ангел снова начинает несдержанно вздыхать, вновь распаляясь. Эрик облизнул губы и раздвинул ягодицы Чарльза, юноша тут же дернулся и издал странный полувскрик протеста, в котором куда больше слышалось смущения.

— Тише, — прошептал Эрик, затуманенным страстью взглядом глядя на розовое отверстие, и наклонился, провел по нему кончиком языка. Чарльз тут же вздрогнул и дернулся, что-то смущенно зашептал, пытаясь отстраниться, но Эрик лишь крепче сжал его в своих руках и начал вылизывать Чарльза, чувствуя, как от каждого прикосновения его мышцы сжимаются и вздрагивают. Эрик не хотел и не смог бы сейчас остановиться, как оголодавший зверь, вылизывал Чарльза, чувствуя, как его бедра становятся все влажнее и влажнее. Он дразнил языком непокорные мышцы, вжимался в смущенного и протестующего Чарльза, чтобы хоть немного проникнуть в него, не зная, что он еще может сделать, чтобы доказать, насколько тот прекрасен и желанен для Леншерра. Насколько важен. Пот стекал по ягодицам Чарльза, а протесты сменились долгими и тихими стонами, но Чарльз уже не пытался сбежать, напротив, ерзал, приподнимаясь, чтобы его вновь затвердевший член не терся о грубую ткань покрывал, подставляясь сильнее под ласки Эрика. Король еще раз широко провел языком по сжатому раскрасневшемуся отверстию, коснулся его пальцами, разминая и поглаживая, надавливая, следя за каждым стоном Чарльза, пытаясь уловить там нотки боли. Но их не было, когда внутрь вошел один палец, а затем и второй. И даже когда Эрик протиснул третий, Чарльз только стонал с наслаждением, прогибаясь, пока Леншерр сильнее растягивал его изнутри, и как одержимый, целовал его спину.

Эрику не хватало терпения снять штаны, потому он лишь развязал шнуровку непослушными пальцами и, тяжело дыша, достал влажный член из плена ткани, навалился на Чарльза, придавив его к постели, прижал головку члена к пульсирующему мокрому отверстию, медленно толкнулся внутрь, рыча от долгожданного наслаждения, когда Чарльз сжал его внутри, как в тисках. Он обнял юношу поперек живота, дыша с ним в унисон, и замер, полностью войдя в него. Одно мгновение без движения. Тихие поцелуи с которыми черные перья щекотали его лицо. Чарльз был горячий, и их обнаженная кожа словно готова была сплавиться в единую фигуру, слив их навеки. Но быть неподвижным Эрик не мог и, коротко поцеловав Чарльза, впился в него и принялся двигаться резко и порывисто, тихо рыча и постанывая, сходя с ума от того, как пульсировало нутро Ксавьера, как затягивало его, стоило только подать бедрами назад, словно Чарльз весь без остатка желал этой близости и не позволял ей прерваться. Его прекрасный Чарльз. Восхитительный, горячий, влажный. Он пытался приглушить стоны, пряча лицо в подушку, но Эрик слышал каждый из них и вторил Чарльзу, не желая сдерживаться ни сейчас, ни когда-либо после. Только с ним. И пусть горит синим пламенем корона и все королевство. Лишь бы Чарльз оставался рядом.

Он вбивался в юношу, сжимая его крепче, навалившись на него всем телом, и чувствовал, что близок. Его трясло, и тело плохо слушалось. А мысли были полны лишь Чарльзом. Его запахом, его стонами, его телом, его близостью, его наслаждением, которое разрядами текло по стройному телу и передавалось Эрику, и он не выдержал. Последнее глубокое резкое движение в уже расслабленном теле Чарльза, и все потонуло перед глазами. Поплыло и исчезло, а Эрик тяжело дышал, закрыв глаза, и прижимался лбом между лопаток юноши, зная, что он никогда еще не чувствовал себя таким полноценным и счастливым. На своем месте. Там, куда его вела судьба от самого рождения.

Он слабо поцеловал Чарльза и неохотно перекатился на кровать. Как в тумане укладывался и укрывал юношу, а потом еще долго не мог уснуть, даже когда сам Чарльз задремал у него на груди.

Камин погас, но комната была теплой и душной. Эрик смотрел в темноту и гладил Чарльза по волосам, пропуская между пальцев длинные черные перья. Его разум был кристально чист и мыслил ясно как никогда. И, пусть он мечтал провести жизнь здесь, в постели с Чарльзом, в их безопасной башне, но это было невозможно. Нужно было придумать, как они прорвутся через армию солдат и инквизиции к долгожданной свободе.

Эрик опустил взгляд на спящего Чарльза и провел пальцами по его пернатой щеке.

Пусть Чарльз уже не так невинен как прежде. Пусть оказался сильнее, чем все демоны, о которых слышал Эрик, в их будущем сражении он будет позади. В безопасности. И Эрик не допустит, чтобы на теле Ксавьера появился еще хоть один шрам.

***

Земля пошатнулась под ногами, и Чарльз едва не вскрикнул, ощутив, как что-то резко дернуло его вверх, швырнуло куда-то в высоту, и, прежде чем он смог осознать, что произошло и куда пропали стены замка, куда делся Эрик, как могло исчезнуть их сражение, он спиной врезался в холодную толщу воды, и она поглотила его густым черным саваном. Он растерялся всего на секунду, очутившись в густой пустоте, чувствуя, как сдавливает легкие, а тело окутывает небывалая легкость. Он был здесь прежде и не собирался тонуть в этом месте, где бы оно ни находилось. Серые тени показались во мраке. Они следили за Чарльзом, плыли позади него, словно присматриваясь к вторженцу с любопытством, но не приближались достаточно близко, чтобы Ксавьер смог бы разглядеть их, да он и не пытался. Нужно выбраться на поверхность. Нужно вернуться в замок, помочь Эрику и остальным теперь, когда он точно знал, как это сделать. Когда от ощущения могущества переполняло все тело, и целые полчища солдат казались всего лишь соломенными игрушками. Чарльз едва не рычал от гнева, только широко греб к поверхности, пока наконец-то не вынырнул из холодной черной воды, вновь упершись в склизкую смолянистую пленку, покрывавшую это непонятное озеро. Но он уже был к ней готов и не удивился, когда так же, как и в прошлый раз, он смог встать на поверхность воды, словно и не было пустой бездонной глубины под ним. Чарльз принялся отфыркиваться и попытался стереть хоть немного проклятой жижи с глаз и лица, когда все внутри него сжалось, крича об опасности, которую мозг еще не смог понять.

Тень огромным бесформенным пятном накрыла Ксавьера, и первая глупая мысль была о том, что он прежде и не замечал, что в этом месте всегда был слабый голубоватый свет, и вот лишь когда его закрыло что-то, это стало таким очевидным.

«Вижу тебя!» — хриплый голос раздался в голове Ксавьера, припечатывая его к месту, парализуя страхом, от которого одеревенело все тело, и только эхо сиплого скрипучего голоса все еще пронзало все его существо. А затем раздался оглушительный, рокочущий крик, отдаленно напоминающий клич ястреба, камнем рухнувшего с высоты на свою добычу.