Камаэль (СИ)

– Чёрт, значит, знает, кто тут живёт? – проговорил я вдруг тихо, приближаясь к мужчине. – Не будем заходить? Ты знал и ничего не сказал? Ты знал чёрт побери и всеми силами пытался нас отсюда отвести подальше?

– Да, знал. Ты имеешь что-то ещё сказать или на этом чтение моралей закончилось? – Павший резко поднял голову, схватил меня за руку. Не успел я и пискнуть, как он подсёк мне ноги и уронил в кровать, поперёк мирно спящего вампира, который на такое варварское издевательство тихо заворчал и теснее обнял подушку. – А теперь — спи.

И пока я подбирал слова, пока собирался сказать что-нибудь обидное, мужчина не стал мешкать и прижался своими губами к моим, стиснув в объятиях, кажется, до хруста костей. И сон пришёл как-то сам собой. Сон без снов. Только темнота и отдых.

– Ваше Величество, разомкните свои чудесные глазки и примите наконец завтрак, – голос Аэлирна прорвался сквозь пелену тьмы и мягкости, которые меня окружали всю ночь, а потому просыпался я неохотно, а когда наконец разомкнул глаза и понял, в чём дело, тут же пришёл в себя и вместе с тем, что дико смутился, жутко разозлился.

– А ну слезь с меня и убери от лица свой хер! – вскричал я, отпихивая от себя Павшего, который с довольным хохотом всё же скатился на кровать, заливаясь так заразительно, что и я невольно улыбнулся, но всё же пихнул его под бок локтём.

– Меня он так же будил, – ухмыльнулся Виктор, который уже был почти одет — в тот момент он как раз кропотливо застёгивал пуговицы рубашки. – Но поверь, от меня он так просто не отстал.

– А, значит, на тебя завтрак можно не тратить? – съехидничал я, и вампир тут же вспыхнул до корней волос, обвиняюще уставившись на меня, а после демонстративно отвернувшись.

Павший, продолжая подло хихикать, застегнул брюки и поднялся с кровати, поправляя волосы и рубашку. А мне меж тем следовало одеться — видимо, я так и уснул в одежде, а заботливый и ехидный эльф раздел меня, чтобы кровать не отсырела. Но под одеялом было так уютно, что вылезать мне совершенно не хотелось, а потому мужчины принялись силой стаскивать меня с кровати. Почти пять минут мне удавалось цепляться за кровать и одеяло, но дальше валяться было уже просто неприлично.

– Так что с завтраком? Я не прочь поесть перед дорогой, – проворчал я, вылезая в холодную комнату и принимаясь спешно одеваться.

– Так ты всё-таки голоден? – оживился среброволосый и повернулся, демонстративно тянясь к шнуровке на брюках. – У меня и для тебя осталось.

– Иди к чёрту, – я улыбнулся и отмахнулся от него, впрыгивая в брюки и спешно их шнуруя. – Лучше спустись к хозяйке и поинтересуйся насчёт нормальной еды. Ряженкой я напьюсь вечером.

– Боюсь к вечеру у него будет только простокваша, – не удержался от шпильки вампир, усаживаясь на край кровати и изучая меня взглядом.

– Обоим достанется, не ворчи, мой хороший, – передразнил его Аэлирн и стремительно вышел в коридор, дабы не выслушивать шквал ругательств вампира.

– Всё-таки, он прекрасный, – я улыбнулся, поглядев мужчине вслед и обернувшись к брату. – И очень сильно изменился.

– Не мне судить об этом, Льюис. Я не знаю, каким он был.

«Эгоистичным, жестоким, вредным, жаждущим крови, желающим обидеть, стремящимся к власти и в принципе отвратительным, – подумал я, переплетая косу, но ничего не говоря вслух и глядя за окно, где вовсю сверкало солнце, отражаясь от снега, что успел выпасть за ночь. – А, может, и не изменился.» Встрепав брату на макушке волосы, я покинул комнату и направился вниз, невольно прислушиваясь — вдруг Лауре опять плохо? Но было тихо, почти что мучительно-тихо.

После полного тягот дня пути и холодной, бесснежной, но ветреной ночи мы наконец добрались до города, который я столько мечтал увидеть, к которому так безумно сильно стремился, до которого не мог добраться. И он не обманул моих ожиданий. Высокие каменные стены и удивительной красоты ворота, что приветливо распахнулись перед нами, с первого же мгновения показались мне надёжными и устойчивыми, казалось, что за ними ничего не может быть страшно — ни война, ни голод, ни холод, ни огненный дождь. Мы въехали на окраинные улицы города, и меня тут же охватило чувство полной эйфории и неописуемого восторга — всюду сновали эльфы в прекрасных светлых одеждах, тут и там я чувствовал оборотней, и они тоже чувствовали меня, некоторые даже улыбались, словно совсем не обращали внимания на моих спутников — вампира и Павшего, которые, точно немые грозные тени, ехали по бокам от меня и охраняли от недоброжелателей. Здесь пела и цвела природа — деревья пышно росли меж домов, вился по их стенам плющ, вдоль каменных дорог были посажены тонкие, невысокие деревца, в листве которых щебетали маленькие птахи. Главная дорога вилась всё дальше, петляла между домами, пронизывая площади, пока наконец не вывела к величественному замку из светлого камня. Вокруг него был глубокий, широкий ров, наполненный водой, а за ним высилась стена, как и стены домов, увитая плющом, с той лишь разницей, что этот был ядовит и прикосновение к нему вело к смерти — медленной и мучительной. Подвесной мост опустился медленно и неохотно, и мы проехали за ворота. Сад, который я увидел, благоухал столь пряно и пьяняще, что мне захотелось остановить коня и остаться здесь навсегда; умиротворение наполняло меня изнутри, как вода наполняет меха, и я чувствовал себя от того невероятно счастливым. У самых ворот нам пришлось спешиться, и несколько эльфов увело наших коней, как я подумал, к конюшням. А затем перед нами распахнулись двери.

Огромный холл был освещён множествами люстр, что плавно и неслышно покачивались под потолком, там же кружили неяркие, приятные пульсары, разгоняя полутьму помещения. А пока я разглядывал множество дверей и лестниц, что уводили вверх и вниз, в другие комнаты, к нам подошёл высокий эльф с удивительно рыжими волосами. Тело его было укутано дорогими зеленоватыми тканями, а лицо выглядело столь одухотворённо возвышенным, что я невольно почувствовал себя крестьянским мальчишкой, который только что вылез из хлева, и не подозревает, что штаны у него сзади в навозе.

– Рад приветствовать вас в Беаторе, господа, – чуть поклонился эльф и глянул на Виктора, улыбнулся ему, затем глянул на нас с Аэлирном. – Виктор? Я так полагаю, это Льюис Мерт?

– Да, – с готовностью отозвался вампир, подходя ближе, – и нам срочно нужны советники.

– Они уже ждут. Идёмте. – Мужчина развернулся и пошёл к лестнице, не дожидаясь нашего согласия. – Мы были предупреждены о вашем появлении, и Совет в полном сборе с самого рассвета. Думаю, они будут рады наконец узреть его Высочество.

– Не имею чести знать вашего имени, – встрял я, заранее стараясь произвести впечатление и продемонстрировать хватку, хотя и подумал, что могу представить себя не с самой лучшей стороны.

– Тирон, господин, – сдержано представился мужчина, даже не обернувшись ко мне, но Аэлирн дал мне понять, что так и надо, пока я официально не коронован.

– Что ж, Тирон, рад знать ваше имя.

Он вёл нас по замку столь долго, что мне показалось, будто ему нет края и конца, и этот эльф взял себе целью либо взять нас измором, либо завести в самые глубины твердыни и там быстро порешить, но даже это не могло омрачить мой восторг. Чудесные картины, которые тут и там мелькали на стенах, открытые галереи, залитые солнечным светом и свежестью воздуха, в коридорах то и дело попадались деревца и цветы в горшках, а оттого мне казалось, что я вовсе не выходил из садов, потому как порой ветви деревьев заглядывали в окна, кое где плющ вился уже по потолку. И это выглядело не дико, но красиво, гармонично, и душа моя, которая так тяжко металась последние месяцы, наконец успокаивалась. Я был наконец дома.

Тирон остановился перед высокими дверьми, увитыми плетевидными белоснежными розами, почти что с нежностью отворил их, и мне в лицо дохнуло прохладой, пьянящей и нежной, я невольно зажмурился от восторга и улыбнулся, в то время как Аэлирн рядом со мной тихо зашипел, точно лёгкий порыв ветра ударил его плетью. Потолок уходил ввысь, под ним во множестве летали пульсары, заключённые в тонкие сферы, а меж ними кружились дивные птицы с длинными хвостами, мягко перезванивающимися, точно маленькие серебристые колокольчики, и звучание это вовсе не было неприятным, как мне могло показаться несколько, положим, лет назад. Высились по бокам величественного зала с огромными окнами, колонны, так же украшенные растениями, пол же был уложен светлой плиткой, эхо проносилось от каждого шага и убегало ввысь и даль, точно шебутной и непоседливый ребёнок, которому совершенно не сидится на месте. В том конце зала на возвышении, пустующий и величественный, как главное украшение огромного и, надо сказать, пустынного помещения, тускло сиял чистым серебром трон. И сердце моё невольно сжалось от тоски — здесь были мои предшественники и, возможно, здесь когда-нибудь буду и я. А что после меня? Будет ли что-нибудь? Выдержат ли Светлые войну, если она вдруг разразится?