Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Свидетельства военной слабости СССР содействовали активизации антисоветской ориентации прибалтийских правительств. Еще накануне войны на пост эстонского по­сланника в Хельсинки был назначен бывший начальник штаба военно-морских сил Эстонии Варма, слывший «знатоком России». Одновременно в Хельсинки был на­правлен и военный представитель Эстонии. С началом войны эстонский Генеральный штаб организовал переда­чу Финляндии разведывательных сведений о Советском Союзе. Из Эстонии и Латвии были посланы в Финляндию добровольцы, принявшие участие в военных действиях. Эстонских добровольцев насчитывалось 3 тысячи. В Лат­вии неожиданно возник дефицит белого полотна. Оказа­лось, что огромные партии этого материала были направ­лены в Финляндию для маскхалатов. Обсуждался вопрос и о вступлении этих государств в войну против СССР на сто­роне Финляндии.

Зимой 1939/40 года активизировала свою деятель­ность Балтийская Антанта, и в декабре 1939 года в Талли­не состоялась 10-я конференция министров иностранных дел стран — участниц этой организации. На конференции, как свидетельствовала публикация в латвийском журнале «Тевияс Саргс», при обсуждения вопроса о ходе советско- финляндской войны участники конференции выразили со­жаление, что, «хотя Швеция и призвала в армию несколь­ко возрастов запаса... и разрешила сбор пожертвований и вербовку добровольцев для помощи Финляндии, малове­роятно, что шведская поддержка пойдет дальше упомяну­тых мероприятий и выражения симпатий». Высказав свою солидарность с Финляндией, министры в то же время зая­вили, что они должны делать «политику, которую навязы­вает нам сама география».

Развивалось военное сотрудничество трех стран. В но­ябре-декабре 1939 года состоялся обмен визитами нача­льников штабов Литвы и Латвии. В декабре 1939 года три литовских генерала ездили в Эстонию и Латвию. Состоя­лись и обмены визитами между военными Эстонии и Лат­вии. На секретных совещаниях военные руководители не скрывали возможности нападения на советские войска, размещенные на прибалтийских базах. Так, 31 января 1940 года капитан штаба латвийской армии Апкснитис за­явил на одном из совещаний военных: «Части Красной Ар­мии в Латвии находятся в мешке... Их легко сразу ликви­дировать».

Руководители прибалтийских стран намекали на воз­можность начала войны. 11 февраля 1940 года в своем выступлении президент Ульманис заявил: «Если придет этот тяжелый и решительный момент, то в среднем одно­му из каждого третьего хутора придется надеть военную форму... Если бы это не было важным делом, я бы об этом не говорил». В. Сиполо писал: «Эта речь Ульманиса была воспринята в Латвии как прямой призыв к вооруженному выступлению против советских гарнизонов в ближайшее же время. Айзсарги открыто толковали речь Ульманиса та­ким образом. В городах и селах разбрасывали листовки, призывающие к выступлениям против советских гарнизо­нов». В английской и французской печати появились сооб­щения, в которых говорилось о скором выступлении лат­вийских войск и айзеаргов против частей Красной Армии, размещенных в Латвии.

Напоминания о борьбе против Советской власти час­то звучали в феврале 1940 года на торжественных со­браниях в Литве и Эстонии по случаю годовщин провоз­глашения независимости. Выступая на торжественном собрании по случаю государственного праздника Эсто­нии, министр общественных дел Латвии и руководитель айзеаргов А. Берзинь говорил о «совместной борьбе в освободительной войне за независимость и свободу обоих народов».

В марте 1940 года в Риге состоялась 11 -я конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты. Мини­стры вновь подтвердили верность позиции, которую бал­тийские страны «заняли по отношению к нынешнему меж­дународному положению и современным проблемам», считая, что это «вполне отвечает их твердой решимости остаться вне вооруженных конфликтов и обеспечивает их независимость и безопасность».

Это было не только дипломатической уловкой. Прави­тельства прибалтийских стран прекрасно понимали зна­чение возродившихся хозяйственных контактов с СССР для выхода из трудностей, порожденных войной. Эконо­мическое соглашение между Эстонией и СССР, заключен­ное одновременно с пактом о взаимопомощи, открывало путь для выхода этой прибалтийской страны из кризисной ситуации, возникшей после 1 сентября 1939 года, когда оказались прерванными связи с Англией. Как свидетель­ствует справка комиссии АН ЭССР по оценке событий, имевших место в Эстонии в 1940 году, «нехватку сырья удалось в известной степени преодолеть благодаря тор­говому договору, заключенному с Советским Союзом... К весне 1940 года занятость (в крупной и средней промыш­ленности было 66 200 работников) достигла самого высо­кого уровня за всю историю Эстонской республики. В 1939—1940 годах реальная заработная плата по сравне­нию с 1927—1931 годами поднялась на 23 процента».

В то же время литовский министр иностранных дел Урбшис сообщил журналистам: «Политика нейтралите­та, мира и пактов взаимопомощи предохранила от во­влечения нас в войну и от оккупации чужой властью, но политика не означает, что мир и спокойная жизнь явля­ются нашей единственной целью, что мы хотим их со­хранить любой ценой. Проводимая до сих пор наша мир­ная политика годится только настолько, насколько она помогает нам сохранить свою самостоятельность и не­зависимость, но если над нашими странами накопятся угрозы, то каждый из нас (без колебаний) отдаст на бо­рьбу все свои силы, чтобы сохранить свободу страны и народа».

Источником этой «угрозы», по мнению министров ино­странных дел прибалтийских стран, был СССР. В инфор­мационном письме полпредства СССР в Латвии в НКИД СССР от 23 марта 1940 года говорилось, что заключение пактов о взаимопомощи этими странами с СССР рассмат­ривалось министрами лишь «как вынужденная политика на время войны». По сведениям полпредства, не прекраща­лись «постоянные намеки руководителей этих стран на уг­розу их свободе и независимости со стороны СССР». В Латвии целенаправленно осуществлялось «проведение разнузданной антисоветской агитации среди населения, армии, айзеаргов и в школах.

Характеризуя антисоветскую направленность внешней политики прибалтийских правительств, историки Р. Миси­унас и Р. Таагепера в своем исследовании, изданном в США, писали: «Вероятно, руководящие круги в Риге и Кау­насе разделяли убеждение эстонского президента Пятса в неизбежности германо-советского столкновения к концу 1940 года. Такое мышление убеждало в правильности упрямства по отношению к СССР. Это также требовало усилий, направленных на постепенное усиление герман­ской ставки в этом регионе в качестве противовеса. Такая политика отражалась в росте торговли с рейхом... Между декабрем 1939 года и апрелем 1940 года все три государ­ства заключили торговые соглашения, в соответствии с которыми Германия должна была закупать около 70 про­центов всего балтийского экспорта». (Это обязательство строго выполнялось. В своем меморандуме от 16 июня 1940 года начальник Прибалтийского отдела Министерст­ва иностранных дел Германии Грундгер писал: «За по­следние шесть месяцев все три прибалтийских государст­ва отправляют в Германию 70% своего экспорта».)

Воспользовавшись этой политической ситуацией, Германия стала вновь укреплять свои позиции в Прибал­тике. На секретном совещании начальников Генеральных штабов армий прибалтийских государств, на котором об­суждались вопросы боеспособности Красной Армии и общей политики в отношении советских войск в Прибал­тике, присутствовал германский военный атташе в Эсто­нии.

В мае 1940 года в Эстонию прибыл доктор Клее, имев­ший инструкции от Кейтеля. Клее встретился с министром внутренних дел Эстонии Юримаа. По словам присутство­вавшего на этой встрече начальника политической поли­ции Эстонии Соомана, «Клее заявил, что Германия скоро начнет войну с Советским Союзом, о чем Гитлер неодно­кратно заявляет в партийных и военных кругах».

В. Сиполс писал: «К маю-июню 1940 года многие латы­ши стали получать из Германии от репатриировавшихся из Латвии в конце 1939 года немцев письма, в которых они просили о сохранении оставленного ими имущества, о подыскании для них квартир и т. д., так как они в скором времени возвратятся в Латвию. Резко усилилась также шпионская деятельность гитлеровцев». Теперь объектами внимания немецкой разведки стали также советские во­енные части, размещенные в Прибалтике. Продолжалась и засылка из Прибалтики немецких шпионско-диверсион- ных групп на советскую территорию.