Нищета доктрины потребительства

...Профессиональный убийца со зловещим именем Скараманга берет за каждое «мокрое дело» миллион долларов. Этот кровавый громила пользуется пистоле­том, стреляющим золотыми пулями. Но Скараманге не­долго осталось гулять по белу свету: его повсюду — в Бангкоке и Гонконге, Макао и Бейруте — по пятам пре­следует не кто иной, как непобедимый и неустрашимый Джеймс Бонд.

Фильм «Человек с золотым пистолетом», по словам французского кинопрокатчика С. Сирицкого, сделан «без кошмаров и чрезмерного эротизма, рассчитан на то, чтобы его смотрели все от мала до велика». «За исклю­чением продырявленных золотыми пулями лбов,— до­бавляет он,— в фильме нет ничего особенно жуткого. Даже на лицах трупов нет гримас страдания».

В остальном фильм сделан по многократно прове­ренным рецептам «маскульта»: приключения, эротика, экзотика. Очередной конвейер штампов заработал на полную мощь. По сообщению еженедельника «Пари- матч», картина «Человек с золотым пистолетом» поби­ла все рекорды кассовых сборов.

Разлагающее влияние чистогана охватило все виды буржуазного искусства. Могучая индустрия развлечений щедро оплачивает и «попствующих» художников, и со­здателей театральных безделушек, и творцов танцевально-песенных шлягеров. Причем эта индустрия не сводится только к «деланию денег»: она превращает искусство в важнейшее анестезирующее средство, ис­пользует его для наркотического одурманивания лю­дей.

Что же касается подлинного искусства, то и оно от­дано на откуп расчетливым бизнесменам, беспардонно паразитирующим на ценностях мирового значения. Чем иным, кроме как профанацией, можно назвать следую­щее.

...Солидный деловой человек рассматривает карти­ну Сезанна, которую держит в руках. На первом пла­не— его голубая рубашка, о модных особенностях ко­торой подробно рассказывает сопровождающий изобра­жение текст. О самой картине — ни слова. Спрашивает­ся: зачем здесь Сезанн? Как цветовое пятно или для того, чтобы подчеркнуть, что рубашки фирмы «Хетауэй» носят и интеллигентные люди, не чуждые на­стоящему искусству?

А что можно сказать о Бетховене, неистово дирижи­рующем стоя во весь рост на мчащейся вперед маши­не? Какие ассоциации рождаются у зрителей? Только подпись может прояснить замысел авторов, пытавших­ся связать быстрый темп музыки великого композито­ра с рекламой скорости машины новой марки.

Э. Жильсон в своей книге «Массовое общество и его культура» приводит поистине удручающие факты ис­пользования серьезной музыки нью-йоркским телеви­дением. Рекламе нового моющего средства предшеству­ют первые аккорды Девятой симфонии Бетховена, а Бах становится музыкальным фоном для кухни. Во время телепередачи с кладбища для животных пи­тона хоронили под звуки... «Ave verum corpus» Мо­царта.

В известном романе Р. Бредбери «451° по Фарен­гейту» автор устами одного из своих героев так объяс­няет причины, приведшие мир будущего на край ката­строфы: «...двадцатый век. Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объеме. Сокращенное издание. Пере­сказ. Экстракт. Не размазывать! Скорее к развязке!.. Произведения классиков сокращаются до пятнадцати­минутной радиопередачи. Потом еще больше: одна ко­лонка текста, которую можно пробежать за две мину­ты... Наконец-то вы можете прочитать всех классиков! Не отставайте от своих соседей...

Крутите человеческий разум в бешеном вихре, бы­стрей, быстрей, быстрей! — руками издателей, предпри­нимателей, радиовещателей так, чтобы центробежная сила вышвырнула вон все лишние, ненужные, беспо­лезные мысли!..

Как можно больше спорта, игр, увеселений — пусть человек всегда будет в толпе, тогда ему не надо думать. Организуйте же, организуйте все новые и новые виды спорта, сверхорганизуйте сверхспорт! Больше книг с картинками. Больше фильмов. А пищи для ума все меньше».

Этот отрывок из романа ярко иллюстрирует сущест­во «массовой культуры», ее духовную нищету, отсутст­вие высоких идеалов. Такая «культура» ориентирована на подавление творческих интересов человека.

Современный капитализм, будучи вынужденным идти на уступки трудящимся в удовлетворении их прав, чтобы укрепить свои тылы, одновременно создает и воспроизводит в расширяющемся объеме новые фор­мы социального обнищания, разветвленную систему ду­ховного обкрадывания человека. Такова подлинная кар­тина «общества массового потребления».

6. Альтернатива «обществу потребления»

Красной нитью через всю концеп­цию «общества массового потребле­ния» проходит стремление ее авторов извратить науч­ный коммунизм, всячески очернить сущность проблем, связанных с экономическим развитием и повышением жизненного уровня трудящихся социалистических стран.

Так, известный уже нам У. Ростоу, рассматривая со­циализм как «систему современной государственной ор­ганизации, основанной... на детерминизме политической власти», делает вывод, не имеющий ничего общего ни с объективной действительностью, ни, следовательно, с элементарной научностью. Он заявляет, что строитель­ство коммунизма в социалистических странах будет осуществляться лишь до тех пор, пока они не достиг­нут высокого уровня производства потребительских товаров. Однако как только это произойдет, вопрос о строительстве коммунизма сам по себе отпадет. Вот до каких несуразностей можно договориться, стараясь за­щитить отжившее и питая ненависть к новому.

Коммунизм представляет такую социально-экономи­ческую формацию, в которой общественное производст­во подчинено обеспечению полного благосостояния и всестороннего свободного развития личности каждого члена общества. Ф. Энгельс, характеризуя коммунизм, писал, что его цель состоит в том, чтобы «обеспечить всем членам общества средства к существованию и сво­бодному развитию их способностей, притом во все воз­растающей мере».

В. И. Ленин, развивая идеи основоположников мар­ксизма о высшей цели коммунизма, в «Замечаниях на второй проект программы Плеханова» высказал несог­ласие с плехановской характеристикой социалистиче­ской организации производства как системы планомер­ной организации общественного производства для удов­летворения нужд отдельных граждан и всего общества в целом. «Этого мало,— писал Ленин.— Этакую-то ор­ганизацию, пожалуй, еще и тресты дадут. Определен­нее было бы сказать «за счет всего общества» (ибо это включает и планомерность и указывает на направителя планомерности), и не только для удовлетворения нужд членов, а для обеспечения полного благосостояния и сво­бодного всестороннего развития всех членов обще­ства».

Большой, сложный путь прошла наша страна, дру­гие братские страны, стремясь к этой благородной цели. В ходе строительства нового общества неузнаваемо из­менились и экономика, и уклад жизни, и сами люди. Сложился новый, социалистический образ жизни, кото­рый принципиально отличается от буржуазного образа жизни. Социалистический строй формирует новый способ жизнедеятельности людей, который проявляет­ся во всех областях — экономической, социальной, по­литической, духовной. Целевые установки, мотивы дея­тельности, идеологические принципы, бытовой уклад членов социалистического общества определяются бла­городными идеалами коммунизма. «Все во имя челове­ка, для его блага!» — таков основополагающий принцип социалистического образа жизни.

Его основой является общественная собственность на средства производства, объединяющая людей, соз­дающая у них общность интересов и питающая благо­даря этому дух коллективизма. Это в корне меняет ха­рактер труда, делает его свободным, сознательным, на­полняет его новым содержанием. Труд, будучи обязан­ностью каждого члена общества, вместе с тем превра­щается в средство развития личности. Характерными чертами жизнедеятельности людей в социалистическом обществе становятся высокое чувство общественного долга, глубокая заинтересованность в результатах про­изводства, взаимопомощь в труде и социалистическое соревнование.

Глубочайший водораздел между социалистическим и буржуазным образом жизни обнаруживается со всей очевидностью, когда речь идет о демократии. Подлин­ная демократия, то есть действительная власть народа, существует только в социалистическом обществе, где сам народ владеет всеми материальными и духовными богатствами, осуществляет управление страной. Граж­дане Советского Союза, других братских стран могут с полным правом сказать: «Государство — это мы!»