Романовы
Романовы читать книгу онлайн
За три века пребывания Романовых на троне многое менялось в стране - неизменной оставалась самодержавная власть. Ее носители играли разные роли в истории, в меру своих сил, способностей и понимания действуя на благо России. Среди них были яркие личности, эксцентричные фигуры и неприметные персонажи, реформаторы и консерваторы. Тишайший, двое Великих, Незабвенный, Освободитель, Миротворец, Кровавый... Некоторые за пребывание на троне заплатили жизнью: Иван VI провел в заключении 23 года и был убит при попытке его освобождения, Петр III и Павел I пали от рук заговорщиков, Александр 11 стал жертвой покушения террористов, Николая II расстреляли по решению Уральского совета.Книга доктора исторических наук Игоря Курукина, в преддверии четырехсотлетнего юбилея собравшая всех царствовавших Романовых под одной обложкой, рассказывает о судьбе династии, история которой началась в 1613 году в костромском Ипатьевском монастыре приглашением на престол первого ее представителя, а завершилась в Екатеринбурге в Ипатьевском доме расстрелом царской семьи
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Екатерина вела всё тот же размеренный образ жизни и постоянно работала. Конечно, силы были уже не те. Она располнела, стала с трудом подниматься по лестнице, читала в очках; донимали колики, простуды, ревматизм. Один за другим уходили из жизни её сподвижники и друзья молодости — Григорий Орлов, братья Никита и Пётр Панины, фельдмаршалы Александр Голицын и Захар Чернышёв, незаменимый Потёмкин, генерал-аншеф Юрий Броун, генерал-прокурор Александр Вяземский, подруги Прасковья Брюс и Мария Нарышкина. Неумолимое течение времени уносило современников Екатерины, и ей оставалось лишь запечатлевать их на страницах своих мемуаров.
В день пятидесятилетия своего приезда в Россию, 11 февраля 1794 года, она писала Гримму: «Да, я думаю, что здесь в Петербурге едва ли найдётся десять человек, которые бы помнили мой приезд. Во-первых, слепой дряхлый Бецкой: он сильно заговаривается и всё спрашивает у молодых людей, знали ли они Петра 1-го. Потом 78-летняя графиня Матюш-кина, вчера танцовавшая на свадьбах. Потом обер-шенк Нарышкин, который был тогда камер-юнкер, и его жена. Далее его брат обер-шталмейстер; но он не сознается в этом, чтоб не казаться старым. Потом обер-камергер Шувалов, который по дряхлости уже не может выезжать из дому, и, наконец, старуха моя горничная, которая уже ничего не помнит. Вот каковы мои современники! Это очень странно: все остальные годились бы мне в дети и внуки. Вот какая я старуха! Есть семьи, где я знаю уже пятое и шестое поколения».
Ситуация в Европе становилась всё более опасной. Императрица понимала, что «французский разврат» несёт угрозу привычному мироустройству, и иногда не могла сдержать себя. Не менее знаковой, чем дело Радищева, стала бессудная расправа с одним из самых благородных людей той поры — Николаем Ивановичем Новиковым, основателем Типографической компании. Новиков и его друзья-масоны ставили целью духовно-нравственное исправление личности на стезях христианского вероучения. Они реализовали масштабный просветительско-филантропический проект: за десять лет (1779— 1789) аренды университетской типографии было выпущено около девятисот изданий — примерно четверть всей печатной продукции того времени, в том числе первые в России женские, детские, философские, агрономические журналы, учебники, словари и т. п. Ими были открыты при Московском университете педагогическая семинария для подготовки преподавателей гимназий и пансионов, первое студенческое общество («Собрание университетских питомцев»), больница и аптека с бесплатной раздачей лекарств бедным. Студенты организованной ими переводческой семинарии обучались на средства, собранные масонами. Размах независимой от правительства общественной инициативы насторожил Екатерину, а заграничные масонские связи Новикова и его друзей и их попытки установить контакт с наследником Павлом переполнили чашу её терпения. В 1792 году она повелела начать расследование по делу просветителя. «Князь Александр Александрович! ...видя из ваших реляций, что Новиков человек коварный и хитро старается скрыть порочные свои деяния, а сим самым наводит Вам затруднения, отлучая Вас от других порученных от нас Вам дел, и сего ради повелеваем Новикова отослать в Сле-сельбургскую крепость», — приказала она 10 мая московскому главнокомандующему Прозоровскому.
Вопросы, заданные Новикову на следствии, несли отпечаток представлений императрицы о масонстве: как он обогащался за счёт обмана рядовых членов масонских лож; сколько золота было получено с помощью философского камня; насколько отступил он от православия; почему установил изменнические связи с Пруссией. Новиков не признал себя виновным в том, «чтобы против правительства какое злое имел намерение». Екатерина II, не передавая дело в Сенат, лично определила, что он виновен по шести пунктам обвинения и «по силе законов» достоин смертной казни. Собственноручный указ от 1 августа 1792 года гласил, что государыня, «следуя сродному нам человеколюбию и оставляя ему время на принесение в своих злодействах покаяния, освободили его от оной и повелели запереть его на пятнадцать лет в Шлиссельбургскую крепость».
Место у трона, освободившееся со смертью Потёмкина, занял 22-летний Платон Зубов — ротмистр Конной гвардии, «чернуша» и «резвуша», как называла его императрица в письмах. При жизни князя Таврического фаворит в дела не вмешивался; современники считали его «дуралеюшкой», но Екатерина верила в его таланты. Влияние Зубова стало расти: в 1792 году он был назначен генерал-адъютантом, в 1793-м — генерал -фельдцейхмейстером, екатеринославским и таврическим генерал-губернатором; в 1796-м стал главноначальствующим над Черноморским флотом и получил титул князя Священной Римской империи. Не имея ни знаний, ни способностей Потёмкина, Платон Александрович стал ближайшим советником императрицы и фактически сосредоточил в своих руках руководство внешней политикой России. Своими ордерами он управлял Новороссийским краем, никогда не выезжая на юг. В 1795 году он участвовал в переговорах о разделе Речи Посполитой и выдвинул масштабный проект войны с Турцией: одна армия, покорив Иран, должна была идти на Константинополь с востока, другая — через Балканы с запада. Частью этого плана стал Персидский поход (1796) под началом его брата Валериана. В 1796 году по инициативе фаворита началась перечеканка всей медной монеты с удвоением её номинала.
Государыня всё больше времени проводила в уютном придворном кругу с его домашними радостями:
«Раз в неделю бывали театры в Эрмитаже и вечера в бриллиантовой комнате. Играли в карты. У государыни были особенный карты, она играла в бостон. Князь Зубов и старик Ч. составляли всегдашнюю ея партию, четвёртый переменялся. Старик Ч. за бостоном горячился и даже до того забывался, что иногда кричал; это забавляло государыню. На святках в тронной бывали куртаги. Пели святочныя песни, хоронили золото, играли в фанты, в верёвочку. Государыня мастерица была ловить в верёвочку. Когда, бывало, среди круга подойдёт к кому-нибудь и станет разговаривать, тот возьмёт свои меры, снимет руки с верёвочки, и вдруг она ударит, человека чрез три, того, который и не воображал быть пойман. Куртаги оканчивались всегда танцами.
В Царском Селе государыня жила, как помещица... В хорошие вечера государыня гуляла со всем двором в саду и, возвратясь с прогулки, садилась на скамейке против монумента Румянцева. Здесь начиналась игра a la guerre, или, как называли, в знамёна. Кавалеры и фрейлины разделялись на две партии: одна становилась у дворца, другая к стороне концертной залы. У каждой было своё знамя; кто отбивал знамя, тот одерживал победу. Арбитром был князь Барятинской; он садился на ступеньки монумента. Attention, messieurs! — кричал он, и игра начиналась, бегали, ловили друг друга, употребляли все хитрости, чтобы отбить знамя. В этой игре князь Зубов и камергер М[усин]-П[ушкин] отличались. Быстрее их никто не бегал. Осенью императрица жила в Таврическом дворце. Туда все приезжали во фраках, часто танцо-вали и даже в саду. Бывали и русские пляски; великие княжны Александра и Елена Павловны участвовали в сих плясках, кавалером их был граф Ч., который плохо говорил по-русски, но плясал по-русски в совершенстве»45.
Тем не менее работа над «фундаментальными законами» продолжалась: готовились Наказ Сенату, Уголовное уложение, «Жалованная грамота государственным крестьянам», которые должны были утвердить сословную систему и гарантировать подданным их права и судебную защиту. Проект Устава о тюрьмах предполагал содержание заключённых за казённый счёт, регулярное питание и медицинское обслуживание. Екатерина понимала, что реализация новых разработок зависит от её преемников, а ограничить самодержавную власть не считала полезным. «...Никакая другая, как только соединённая в его (императора. — И. К.) особе власть не может действовать сходно с пространством толь великого государства», — писала она в Наказе.
В черновиках остался и важнейший указ о престолонаследии. В течение своего царствования Екатерина несколько раз возвращалась к работе над ним. Сохранились по крайней мере три проекта закона, датируемые 1767—1768, 1785 и 1787 годами. Во всех вариантах предусматривался переход престола по прямой нисходящей мужской линии, хотя не исключалось и «женское правление» при отсутствии наследников-мужчин.