А. Блок. Его предшественники и современники

философской темы произведения. Трагическая противоречивость,

несовершенство, расколотость, по Анненскому, присущи реальному «сюжету»

жизни вообще, реальному ходу вещей. Дело не в отсутствии у современного

человека жизненного идеала, но в том, что ради этого идеала было бы

бессмысленно искажать объективное положение, действительные отношения,

существующие между идеальными и реальными сторонами в

действительности, в жизни, в современной человеческой личности.

Повествовательность у Анненского вообще имеет содержательное

значение. Стихотворение Анненского — всегда «рассказ в стихах», лирическое

повествование о конкретном событии, происходящем с определенными людьми.

Эти люди и эти события так же мало поддаются непосредственному

отождествлению с автором и с читательским восприятием, как герои и события

прозы. Для воссоздания «прозаической» достоверности людей и событий

Анненский широко использует опыт не только русской прозы, но и прозы

западной. Анненский был известным знатоком западной (в особенности —

французской) новой поэзии и много из нее переводил, однако в переводах он

довольно сильно «подминал» иноязычного автора под свою творческую

индивидуальность. Как это ни странно на первый взгляд, Анненского-лирика

трудно «прикрепить» по аналогии к какому-либо определенному из

переводимых им поэтов. Детально и точно воссоздавая в своих стихах пейзаж,

обстановку действия, психологию героев, конкретизируя, материализуя все это,

Анненский существенно обновляет русский стих в этом плане. Отчасти он и тут

близок Блоку, хотя Блок работает в этой грани своей деятельности в несколько

иных направлениях. В самой общей форме можно сказать так, что в образной

«материи» стиха Анненский использует больше опыт прозы, чем поэзии. Из

русской традиции тут уместнее всего назвать современника Анненского —

Чехова; из западной — Анненский явственно близок к традиции Флобера и его

школы. Но, как всегда, дело тут не просто в традициях, а в новом содержании.

Лирическая повествовательность Анненского соответствует в плане

содержания (в широком смысле слова) его неверию в возможность активного

участия тех героев-персонажей, которых он изображает, в предстоящих

социальных, общественных поворотах и потрясениях. «Невероятная близость»

Анненского к Блоку кончается именно здесь. Блок ищет, в качестве основных

предметов лирического изображения, социально активных людей. Поэтому он

направляет свое художественное внимание туда, куда Анненский заглядывал

только изредка: в сторону социальных низов старого общества. Поэтому Блок

не может ограничиваться лирической повествовательностью, хотя именно здесь

у Блока и Анненского общие художественные истоки — русские лирические

традиции 40 – 50-х годов. Но индивидуальное направление дальнейших

художественных поисков, при общности поэтических традиций, при всей

«невероятной близости» двух поэтов, совершенно различно, в чем и

сказывается содержательное своеобразие их творчества. Анненский по-новому

разрабатывает поэтический «рассказ в стихах», где тщательно психологически

мотивированный лирический персонаж преимущественно пассивно

самоопределяется в конкретных обстоятельствах сюжета, за которыми стоит

социальная действительность. Персонаж этот, при всей его нравственной

высоте, горестно, трагически бездействен: он убежден, что его реакции на

действительность ничего в ней не изменят и изменить не могут. Блок ищет

социально активного лирического персонажа, и это все меняет: ломаются

сюжет и обстоятельства «рассказа в стихах», становится невозможным строить

стих на тщательно мотивированных соответствиях между персонажем и средой,

персонаж стремится заново и по-своему самоопределиться в лирическом потоке

произведения.

Поиски такого соотношения между лирическим «я», персонажем стиха и

сюжетными обстоятельствами, или лирическим потоком, особенно видны в

стихах, собранных в сборнике «Земля в снегу». После этого сборника можно

говорить о подобном соотношении как особом качестве лирики Блока. Само

собой разумеется, это — глубокое содержательное качество поэзии Блока, оно

соотносится со всей мировоззренческой эволюцией поэта. Естественно, что

другие роды деятельности Блока, скажем публицистика, играющая столь

важную роль в 1907 – 1908 гг., едва ли может верно пониматься вне

соотношений с особенностями движения Блока-лирика. Восприятие статей

должно «поправляться» стихами; стихи, в свою очередь, могут дораскрываться

и поясняться статьями. Предположим, изложенная в статьях о драме и театре

концепция современного героя как прежде всего героя большой народной

драмы, при недостаточно внимательном чтении статей, с их часто запутанными,

а подчас и символическими ходами, может восприниматься в неверных, не

дифференцирующих совсем разные по существу вещи аналогиях с работами

Вяч. Иванова. «Проверка» стихами, с их совершенно иначе, чем у Вяч. Иванова,

социально и душевно поставленными, отнюдь не «синтетическими» героями,

немедленно расставит все на свои места, если даже не заметить в блоковских

статьях совершенно иного общественного подтекста, при ряде совпадений. Но и

без таких аналогий стихи из сборника «Земля в снегу» очень важны для

понимания публицистики Блока: они как бы изнутри ведут к обобщающим

идеям о современном человеке как социально действенном субъекте

революционной эпохи, изложенным, скажем, в статье «О театре». В стихах

выступает сам процесс — со всеми его издержками и трудностями —

складывания того типа человека, которого ищет, в качестве объекта

художественного изображения, Блок в своих статьях. Статьи же дают особую

перспективу на стихи, уясняют те внутренние художественные и — шире —

общественные задачи, которые ставил и часто в чрезвычайно затрудненной

форме решал поэт.

Поиски социально действенного героя в стихах из книги «Земля в снегу»

имеют свою внутреннюю художественную логику, — прояснение «лица героя»

вместе с тем оказывается дальнейшим решением тех художественных проблем,

которые возникали у поэта в непосредственно предшествующий период. Так,

скажем, в «Нечаянной Радости» совсем по-новому, по сравнению с молодым

Блоком, зазвучала социальная тема в связи с темами революции. Однако ни в

«Нечаянной Радости», ни в параллельных этому сборнику «Лирических

драмах» все-таки еще не найдено полного внутреннего единства социальной

темы с лиризмом. «Эмоционально-лирическое» и «социальное» чаще всего

развиваются двумя не совпадающими, но соседствующими пластами. В

сложных и острых, но раздельных соотношениях они выступают, скажем, в

драме «Незнакомка»; из этой общей коллизии вытекает, далее, неорганичность

«кометно-космической» темы в стихах о «Незнакомке». В более широком

смысле — отсутствие достаточно гибких, внутренне органичных переходов

между «социальным» и «интимно-личным» дает запутанную, алогичную

стилистику книги стихов в целом. Образно-стилевые особенности книги —

запутанность, изощренность, алогизм — говорят об общих качествах

мировоззрения поэта. Процесс преодоления «болотности», алогизма

субъективистской «лирики» (в негативном смысле этой блоковской категории) и

выступает по-своему очень отчетливо и перспективно в стихах сборника «Земля

в снегу».

Можно сказать, что открывающее сборник «Земля в снегу» стихотворение

«Ангел-Хранитель» (август 1906 г.) с особой, как бы вызывающей по

отношению к самому себе резкостью поэтически воплощает именно эту

проблему: соотношение личного, интимного и социально-общественного дано