Энрико Карузо

Одним из старших в этой ватаге уличных, мальчишек был Энрико Карузо. В это время он уже брал уроки пения у пианиста Скирарди и маэстро де Лютно. У него был звонкий голос; он сам аккомпанировал себе на гитаре. Ему было тогда около шестнадцати лет, и друзья знали его под прозвищем “Тото - сын сторожа”.

Нельзя говорить о Карузо, не упомянув, хотя бы кратко, о старом Неаполе, о неаполитанцах, об их замечательных традициях - о далеком, неповторимом голосе его родной земли. В характере и темпераменте Карузо, в широте и благородстве его натуры отразилась, как в зеркале, простая, чистая и поэтичная душа Неаполя.

Неаполь. Что это за город, о котором столько сказано и столько написано? Город артистов - такое определение дал ему некогда Геродот. Родина Скарлатти, Перголези, Иомелли, Пуччини, Паизьелло, Чимарозы, Леонкавалло. Здесь зародилась комедия и было создано первое итальянское филармоническое общество. Поэты и музыканты, стекавшиеся в Неаполь из всех стран мира, пленялись красотой залива и изобилием красок, песнями и неповторимой жестикуляцией неаполитанцев. Каждый увозил вместе с собой частицу сложного и романтического Неаполя: песню, мелодию, жест. Художники пытались похитить краски Неаполя, разлитые в полуденной чистоте его воздуха, но, конечно, безуспешно… Может быть, потому, что краски в тюбиках слишком отличались от естественных тонов? Истинные и более скромные художники любовались красотой Неаполя до самого заката. Многие устремлялись в безмятежное море, вдоль волшебной дуги берега, - в Поццуоли, Позиллипо, Портичи, Торре дель Греко, Торре Аннунциата, Вико Эквенсе, Сорренто, на острова Прочида, Искья, Низида, Капри - жемчужину залива, чтобы попытаться схватить хоть часть удивительной, мифической, непрестанно и самым неожиданным образом изменяющейся красоты. Истинному художнику Ференцу Листу достаточно было провести лишь один день в Позиллипо, где фантастично отражение света, где воды легки и прозрачны до ощущения нереальности, так что плывущие по ним суда кажутся подвешенными над зеркальной поверхностью, чтобы завершить одно из своих замечательных произведений…

Божественный Неаполь, кто сможет забыть тебя!

А как поют неаполитанцы! Знаменитый писатель и исследователь аббат Гальяни говорит об этом: “Речь у неаполитанцев благодаря элизии необычайно артикулирована, что позволяет четко произносить согласные. И при этом ни одного закрытого дифтонга, ни одного гортанного звука и никакого искривления губ! Взрывное смыкание губ при произношении согласных не мешает открытому звучному течению речи”.

Молодой Карузо пел по праздникам и в дни больших событий в хоре церкви святой Анны.

Однажды, когда юноша был на площади среди толпы, ожидавшей выступления оркестра кафе “Дей Маннези”, какой-то скуницио подошел к оркестрантам и, указывая в сторону Карузо, сказал:

- Пусть споет Энрико. У него голос только и создан для того, чтобы петь!

Музыканты недоверчиво переглянулись, ожидая решения дирижера. Тот подозвал мальчика, который, поднявшись на сцену, запел уверенно и непринужденно. Публика с энтузиазмом наградила молодого певца горячими и долгими аплодисментами. Это был первый успех начинающего артиста.

Пианист Доменико Амитрано и концертантка Амелия Гатто, их друзья и коллеги заинтересовались молодым многообещающим певцом. В 1888 году маэстро Микеле Фазанаро сочинил оперу “Briganti” (“Разбойники”). Он передал ее монаху маэстро Бронцетти для постановки в небольшом театре при институте. Маэстро Бронцетти выбрал для исполнения партий Лулу и Дон-Жуана в этой легкой одноактной опере двух энергичных молодых людей: Энрико Карузо и Пеппино Виллани. Они блестяще справились со своей задачей. “Разбойники” шли затем много раз на сцене театра при все возрастающем успехе юных артистов-постеджатори, ставших любимцами священников и учеников института, а также и других зрителей, часто приходивших в театр целыми семьями.

В это время Энрико посещал вечернюю гимназию, правда редко и неохотно, так как был целиком захвачен оперной музыкой и великолепными, популярными тогда неаполитанскими песнями.

В неаполитанских театрах того времени - Сан Карло, Меркаданте, Фондо, Пикколо театро - ставилось много опер. Молодой Карузо, по билету или пользуясь контрамаркой, забирался па галерку или просто стоял на лестнице, увлеченный теплом и обаянием музыки. Он слышал такие шедевры, как “Эрнани”, “Трубадур”, “Луиза Миллер”, “Ломбардцы”, “Риголетто”, “Сила судьбы”, “Травиата” и “Реквием” Верди; “Дон-Жуан” Моцарта; “Сомнамбула”, “Капулетти и Монтекки” и “Норма” Беллини; “Динора”, “Морская звезда” (“Северная звезда”) и “Гугеноты” Мейербера; “Вильгельм Телль” Россини; “Тайный брак” Чимарозы; “Фауст” Гуно; “Марта” Флотова; “Мефистофель” Бойто; “Фра Дьяволо” Обера; “Лючия” и “Фаворитка” Доницетти; “Кармен” Бизе; “Дочь кардинала” Галеви; “Дионис из Каталаны” и “Гварани” Гомеса; “Миньон” Тома.

Карузо горячо интересовался каждым певцом. После окончания спектакля он бросался в толпу с бьющимся сердцем, полным смятения, жадно ловя отзывы об артистах. Карузо наслаждался миром искусства.

Волшебный голос и беспокойная натура

Энрико Карузо родился 24 февраля 1873 года на окраине Неаполя, в районе Сан Джованьелло, в семье рабочего.

Баритон Миссиано, известный певец, научил Карузо нескольким популярным песням композитора Коста на слова поэта Сальваторе ди Джакомо. Об этом он рассказал своему другу - маэстро Гульельмо Верджине, руководившему школой пения на улице Санта Маттия, в доме номер 42. Миссиано попросил послушать юношу, о котором он отзывался как о прирожденном певце. Однако Гульельмо Верджине не придал особого значения этому отзыву.

Шло время. Гульельмо Верджине, занятый делами школы, забыл о рекомендации Миссиано. Дело в том, что услышать в Неаполе хороший голос, открыть нового тенора или баритона было тогда самым обычным делом. Певцы, поэты и музыканты появлялись, как грибы, в ту неповторимую весну многообразных неаполитанских дарований, о которой никто еще не смог правдиво рассказать. Особенно много было в Неаполе поэтов и композиторов - авторов песен. Они, как правило, писали только из любви к искусству. Так, например, Эрнесто Муроло существовал благодаря совсем иному труду; поэт Сальваторе ди Джакомо был служащим библиотеки Луккези Палли, Бовио - служащим Национального музея, Рокко Гальдьери, Фердинандо Руссо, Эдуарде Николарди - журналистами. Известнейший поэт и композитор Э. А. Марио, почтово-телеграфный чиновник, перебивался случайными заработками; Пьетро Феола был скромным служащим на железной дороге, Джузеппе Каполонго - банковским клерком, Верньери, Оттавьяни, Райола - простыми рабочими. (Оттавьяни - автор текста к песне “О, Маренарьелло” композитора Гамбарделла.) Так же жили и Калифано, Фальво, Ребора, Маркетти, де Крешенцио, Йовине, Дзульберти и многие другие скромные и талантливые авторы бессмертных неаполитанских песен, которые молоды и сегодня. Они пережили время, как и все, что связано с подлинной поэзией и искусством.

Вечер 20 мая 1892 года был одним из тех вечеров, когда Неаполитанский залив казался особенно чарующим. Маэстро Гульельмо Верджине шел через предместье Санта Лючия, любуясь красками моря. Вдруг он остановился, завороженный звуками “Fenesta ca lucive”, автором которой считали Винченцо Беллини. Пел молодой тенор. Его исполнение потрясло маэстро Верджине. Выдающийся мастер своего дела, известный музыкант, он не ожидал услышать здесь, на улице, ничего подобного. Маэстро невольно вспомнил о том, что рассказал ему однажды баритон Миссиано о юном Карузо. На обратном пути, до самой школы на Санта Маттиа, он не переставал думать о молодом певце. Такого тепла и грусти он никогда еще не слышал ни в одном голосе. Как могло случиться, что его, признанного педагога, подготовившего стольких замечательных певцов, преследовал голос простого постеджатори? Это казалось невероятным. За многие годы преподавательской работы с ним такого не случалось. Мысленно он еще и еще раз вспоминал своих учеников и спрашивал себя, призывая все свое педагогическое чутье: на что способен каждый из них?