Энрико Карузо

Уже в 1932 году один из старожилов Ливорно, с трудом сдерживая волнение, вспоминал, как пел тогда Карузо в таверне, ставшей с тех пор знаменитой:

Пой скорбно,

Пусть твое сердце поет о любви.

… … … … … .

Как много хочу я сказать

Своим вздохом…

Ч а с т ь в т о р а я. От успеха к триумфу

Дебют Энрико Карузо в Миланской опере состоялся вечером 3 ноября 1897 года. Он пел в опере Массне “Наваррка”. Успех был большой. Вечером 10 ноября он снова поет (и опять успешно) в опере “Обет” Умберто Джордано (либретто переделано из “Плохой жизни”). И, наконец, 23 ноября - выступление в третьем спектакле, “Сельская честь”. Успех триумфальный.

Эдоардо Сондзоньо ангажировал певца на всю осень и масленицу с гонораром пятьсот лир в месяц. Невысокая для артиста Миланской оперы плата была результатом коварных стараний того же Муньоне. А Эдоардо Сондзоньо, как истинный импресарио, первое время был неумолим и не менял своего решения. Но довольно скоро, благодаря необыкновенному успеху у публики и восторженным отзывам прессы, гонорар Карузо возрос до тысячи лир. Контракт был продлен еще на год. В операх “Манон” и “Сельская честь” раскрылось все необыкновенное дарование Карузо. Он разрушил существовавшие ранее представления, показав, что для артиста нет творческих барьеров.

Триумф Карузо рос от спектакля к спектаклю: публика, критика, печать единодушно превозносили певца. Одна газета называла его “Данте теноров”, другая - “певцом с рыданьем в голосе”.

Композитор Франческо Чилеа избрал Карузо для своей оперы “Арлезианка”, в которой тот пел впервые 27 ноября. Своим исполнением арии “Плач Федерико” он привел в восторг переполненный театр, утвердив и успех композитора Чилеа.

Позже, когда певец был уже в Америке, Чилеа рассказывал об этом незабываемом вечере:

- Я ждал большего успеха от своей оперы. Но воспоминания о премьере настолько живы во мне, что до сих пор звучит полный обаяния голос артиста.

Пророчество артиста и тенора, сицилийского театрального агента Франческо Дзукки: “Славный мальчишка” Карузо будет величайшим певцом мира” - сбывалось.

С тем же огромным, неизменным успехом у публики и в печати он выступает в Миланской опере в “Богеме” и “Африканке” Мейербера. Композитор Джордано приглашает Карузо петь в своей опере “Федора”; триумф певца неколебим. С этого времени самые знаменитые композиторы соперничали между собой: каждому хотелось, чтобы Карузо пел в его опере.

Певец продолжает работать в Миланской опере за тот же гонорар в тысячу лир, но его престиж растет, его уже наперебой приглашают другие театры Италии и Европы, предлагая за выступление от пяти до десяти тысяч лир.

Сондзоньо договаривается с Карузо еще о трех выступлениях с гонораром по две тысячи лир за каждое. Большего он предложить не мог. Певец же в знак признательности Миланской опере участвует во всех трех спектаклях за пять тысяч лир. Это была первая крупная сумма, полученная артистом, она пошла на приведение в порядок его театрального гардероба.

Карузо и слышать не хотел о том, что наступило время расстаться с Сондзоньо, с многочисленными друзьями, с замечательным маэстро Верджине, который нигде не оставлял своего ученика, любовно подбадривал его, являясь для него скорее вторым отцом, чем учителем. Карузо не хотелось уезжать. Он думал остаться, если не в Милане, то, во всяком случае, в Италии.

В официальной критике того времени уже не существовало о нем двух мнений. Она пришла к единодушному признанию Карузо: о нем писали как о твердо определившемся теноре, обладающем большим дыханием, сочным сильным голосом подчеркнуто металлического тембра, свободно звучащим на верхах, гибким и чрезвычайно выразительным, полным жизни, красок, обаяния и драматизма. Голос певца увлекал за собой слушателя, отличался широтой и свободой фразировки, полнозвучным верхним регистром. Таково резюме тогдашней рядовой критики. А вот что писал о Карузо знаменитый критик А. Лауриа:

“Двух лет оказалось достаточно для молодого неаполитанца, чтобы занять первое место среди сегодняшних артистов, оставив в тени вчерашних.

Карузо выработал свой собственный исполнительский метод, которому остался верен и через тридцать и через сорок лет… Над этим стоит призадуматься! Поразмыслите над приемом, использованным Карузо в одной из наиболее неблагоприятных для тенора опер - “Ирис” [Масканьи]. В первом акте мне показалось, что он такой же, как и все другие. Однако в финале второго акта к моменту кризиса экзотической лихорадки Осаки, голос певца точно удвоился, учетверился, и могучее звучание его великолепнейших верхов заполнило зал, который, очнувшись от изумления, шумно утвердил новый триумф молодого тенора. Он заслуживал этого сполна.

Скажите, можно ли назвать хоть одного другого артиста, который смог бы сфилировать так, как это сделал Карузо? Есть ли на свете еще хоть один драматический тенор, способный выразить все то лучшее, что дано лишь лирическому тенору? В эпоху великих певцов, может быть, и были, но сейчас существует лишь Энрико Карузо, артист, который царствует… В пение свое он вкладывает всю душу. Не так ли?… Но к этому мы еще вернемся позже…”

Критик был прав. Это было именно так. Молодой, победоносно шествующий тенор начал гастролировать в крупнейших театрах мира. Как и раньше, его не покидал преданный маэстро Верджине и друзья, уговорившие Карузо начать турне. Миланский театр Ла Скала, театр Метрополитен в Нью-Йорке, театр Колон в Буэнос-Айресе, Сан Карло в Неаполе, прославленные оперные театры Петербурга и Москвы и многие другие театры Европы и Америки приглашают Карузо. Они посылают к артисту своих представителей.

Идя по славным стопам Рубини, Гайяре, Лаблаша, Марио, Николини, Станьо, Маркони, Таманьо, Мазини и других знаменитых певцов, составляющих честь оперного искусства, Карузо продолжал завоевывать своим голосом, искусством, большим сердцем театры и симпатии зрителей в каждой стране, где бы он ни гастролировал.

Вместе с Джеммой Беллинчони Карузо выступает в Буэнос-Айресе в театре Колон в опере “Федора”, одерживая большую победу уже за пределами родины. После долгих и триумфальных гастролей по странам Латинской Америки Карузо снова появляется в Милане, а затем в Болонье, где вместе с Адой Джаккетти и Луизой Тетрацини поет в “Ирисе” и “Тоске”, утверждая славу этих опер.

В начале 1900 года Карузо после неоднократных приглашений русских театров выезжает в страну великих артистов. В Петербурге он поет вместе с Луизой Тетрацини, пользуясь неизменным успехом у публики и критики. После гастролей в Петербурге Карузо приезжает в Москву, где вечером 12 марта 1900 года дебютирует в Большом театре в опере “Аида” Джузеппе Верди. Энтузиазм публики, переполнившей зал театра, перерос в настоящий гимн актеру. Московская печать дает высокую оценку Карузо, горячо восхваляя его голосовые данные. Певец покорил публику.

В “Мефистофеле” Карузо был настолько велик, человечен и правдив, что дирекция театра вручила ему от имени москвичей в знак признательности и симпатий под нескончаемые аплодисменты и крики “ура” серебряный кубок тонкой художественной работы.

Вот что сообщил один из итальянских журналистов 20 марта 1900 года из Москвы о начале сезона и премьере “Аиды”:

“В воскресение, 11 марта, оперой Чайковского “Евгений Онегин” открылся сезон в Московском оперном театре. Мазини, Баттистини, Арнальдсон, Бромбара; дирижировал Витторио Подести. Выступление каждого артиста было блестящим.

12 марта, в понедельник, шла “Аида”. В ней пели: де Лерма, Кучини, Карузо, Начини, Аримонди и Сильвестри. Спектакль был грандиозным.

Триумфальным героем вечера был знаменитый тенор, кавалер Энрико Карузо, еще незнакомый московской публике. Карузо превзошел самого себя. В арии Радамеса из первого акта он был божествен, вызвал фантастический восторг публики: весь зал поднялся как один человек, требовали повторения. Но повторения не последовало… В третьем акте, в дуэте, он был великолепен. Карузо, как и де Лерма, вызвал огромную симпатию публики. Все московские газеты восхваляют Карузо, называя его богом музыки, великим певцом. “Новости дня”, “Русское слово”, “Московский курьер”, “Слово” в унисон называли Карузо уникальным Радамесом, лучшим из всех, какие только были до сих пор.