А. Блок. Его предшественники и современники

чем Блок, говорит только о ее объективности, коль скоро к ней с разных концов

подбирались столь разные художники. О субъективном, выдуманном характере

коллизии говорили некоторые символисты, скажем полемизировавший с Блоком

Г. Чулков. Блок в ответ на это твердил одно: коллизия реальна. «… Пока мы

рассуждаем о цельности и благополучии, о бесконечном прогрессе, —

оказалось, что высверлены аккуратные трещины между человеком и природой,

между отдельными людьми и, наконец, в каждом человеке разлучены душа и

тело, разум и воля» (V, 351). Нетрудно заметить, что конец пассажа

представляет собой изложение концепции «Балаганчика» — иными словами,

соответственно новому этапу развития Блока, выражается одна из его главных

тем. Проблема народа и интеллигенции органична для Блока. Понятно, что коль

скоро Блока интересует больше всего героическая личность, способная

бороться с теми противоречиями, о которых он говорит, то художественно

решать ее он хочет средствами театра. Сам блоковский подход, несмотря на все

усилия автора, приводит к крушению замысла при его реализации. Но он

окажется решающим толчком для новых достижений Блока в иной области — в

поэзии.

Закономерно, что во время работы над «Песней Судьбы» эта драма кажется

Блоку «любимым детищем» потому, что он нащупывает здесь «не шаткую и не

только лирическую почву» (VIII, 240). В связи с ее замыслом у Блока возникают

мысли о «яде декадентства», который «состоит в том, что утрачены сочность,

яркость, жизненность, образность, не только типичное, но и характерное» (VIII,

227). Блок стремится преодолеть декадентский субъективизм в своем искусстве

и решать большие общественные проблемы средствами «народного театра»;

тема «России» и «интеллигенции» в письме к К. Станиславскому по поводу

драмы определяется как важнейшая в его творчестве: «… она не только больше

меня, она больше всех нас; и она всеобщая наша тема» (VIII, 265). Существуют

три редакции «Песни Судьбы». Необходимо в самой общей форме проследить

развитие замысла для того, чтобы понять не только смысл происшедшей с

Блоком большой художественной катастрофы, но и то глубокое и ценное, что

Блок нашел в итоге работы над пьесой и что необычайно обогатило весь его

дальнейший творческий путь.

Соответственно идее трагической разъединенности народа и

интеллигенции, лежащей в основе пьесы, главная ее конфликтная ситуация

реализуется во взаимоотношениях двух персонажей: Фаины, представляющей

«народ», «Россию», и Германа, воплощающего в своем лице «интеллигенцию»,

культурное начало, по всему способу и навыкам жизни трагически

отъединенное от «стихийной» жизни социальных низов. Строя эти образы, Блок

прибегнул к своему опыту лирического поэта. Образ Фаины представляет собой

во многом попытку использования в драматических коллизиях одноименной

лирической героини второго тома поэзии Блока. В образе Германа сказываются

черты поэтического персонажа, воплощающего темы «бродяжества», столь

существенные для лирики Блока переломной эпохи. В этом плане пьеса

особенно тесно связана с гениальным стихотворением «Осенняя воля».

Основная конфликтная ситуация пьесы состоит в необходимости ухода Германа

из уединенного белого дома к народу, в показе сложности и драматизма

взаимоотношений «народа» и «интеллигенции». Поэтому первая встреча

Германа и Фаины, завершающаяся разоблачительным монологом Германа,

успевшего многое увидеть и понять в современной жизни, и ударом бича

Фаины по лицу Германа, — является первой важной перипетией драмы,

намечающей основной конфликтный узел. В итоге всех переделок пьесы эта

сцена оставалась в главных своих линиях неизменной; она представляет собой

наиболее действенно сильный момент в развитии сюжета, хотя она, по

существу, только вводит в конфликт. Она восходит генетически к эпизоду

учиненного Настасьей Филипповной скандала на Павловском вокзале в романе

Достоевского «Идиот».

Так как основной замысел заключается в изображении сложных

противоречивых отношений между «народом» и «интеллигенцией», то во всех

трех вариантах он завершается новым расхождением Фаины и Германа, не

готовых еще, по всем особенностям их духовного облика, к любовно-

гармонической встрече, к соединению судеб. Герман, не отвечающий

представлениям Фаины о «герое», должен еще найти себя, вступив на путь

следования простой народной правде Коробейника. Линии драматического

поведения Фаины и Германа различны. Они должны скреститься в

кульминации. Блок хотел строить драму на четких индивидуальностях, на

органическом сплетении судеб героев. Поэтому драматургическая задача,

вставшая перед ним, состояла в обосновании решающего поворота в судьбах

главных персонажей жизненно правдивым развитием их индивидуальностей.

Следовало с достаточной конкретностью, убедительностью показать, как и

почему именно эти люди должны были сойтись, и столь же достоверно

обосновать, как они осознали неизбежность своего расхождения. Радикальные

различия трех вариантов пьесы кроются в поисках драматического рисунка

кульминации. Именно здесь яснее всего видно, что Блок нашел нового для себя

и с чем он оказался еще не в силах справиться.

Кульминационную сцену в первом варианте драмы готовит сцена в уборной

Фаины. Сатирически изображены здесь интеллигенты, поклонники Фаины. В

несколько грубоватых красках показано, что это скорее пошлые буржуа. Вполне

обосновано презрительное отношение к ним Фаины. Сама Фаина изображается

в сказочных тонах. Она ждет «жениха», стремится увидеть его в «зеркале».

Ясно, что окружающие ее пошлые буржуа не могут понять ее тоску, ее

стремление к сказочной «правде», ее стихийную страстность, разрешающуюся

в бравадах. Может быть, «женихом» станет Герман, столь непохожий на ее

обычных поклонников? Однако резко противопоставленный интеллигентам-

мещанам Герман неясен. Неясно, что влечет его к Фаине, и ничем, кроме

сказочных мотивов, не обосновано томление Фаины. Поэтому отсутствует

подлинный драматизм, органически связанный с логикой движения характеров,

в следующей сцене, являющейся уже кульминационной, — в сцене на вокзале.

Здесь Герман вступает в столкновение со своими бывшими друзьями-

интеллигентами. Герман чрезвычайно вызывающе, но декларативно

обосновывает в споре с ними свое право на сближение с Фаиной, право

нарушить установленный тип бытовых отношений людей. Это и есть высшая

точка конфликта. Драматизма, раскрывающего характеры героев, здесь нет.

Поэтому в этот конфликт, по существу, не втянут ни один из героев фона. Еще

после первого чтения драмы Блок особо отметил для себя, что «на Елену никто

не обратил внимания» (IX, 106). Это вполне логично и для драмы убийственно:

в подлинной драме персонаж, не имеющий отношения к ее конфликту,

невозможен

При таком построении конфликта неизбежны тяжелые потери для всей

идейно-художественной концепции. Драматургически становится непонятным,

почему сошлись герои, а также — почему они разошлись, т. е.

необоснованными становятся и кульминация и развязка. Реально всю тяжесть

сложного идейного построения должны нести два главных персонажа —

Герман и Фаина. Но и в характерах этих лиц, целиком ответственных за всю

логику конфликта, обнаруживаются парадоксальные несоответствия

задуманному. Уже в ходе своего драматургического развития в 1906 г. (от

«Балаганчика» до «Незнакомки») Блок пришел к необходимости прямого

социального обоснования драматических ситуаций и отношений персонажей

Весь огромный идейно-духовный опыт, накопленный Блоком к эпохе «Песни