«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов

Когда зажгли свечи, то собрался почти весь вагон. По этому случаю сделали даже складчину и

образовавшуюся сумму поручили одному из попутчиков направить в пользу раненых. В Киеве я опять сам,

обратившись в артель грузчиков, перегрузил мотор в багажный вагон.

Благополучно доставил мотор в Подволочиск, где стояли наши. Этот способ оказался наилучшим и

единственно возможным, так как впоследствии все вещи, отправлявшиеся с нарочными, где-то застревали, а

нарочные приезжали налегке. Так, например, блок цилиндров для мотора «Аргус» «Киевского» корабля мы

получили только через полгода после высылки.

Корабли уже почти готовы. Уже нашли место для отряда в местечке Колодзиевка и собираются туда

перелететь. Встретили Новый год. У нас семья состоит из двух экипажей кораблей, Павлика, заведующего

хозяйством Арсения Михайловича Колянковского и милейшего барона Корфа, члена Государственной Думы.

Он артиллерийский офицер 4-го корабля (Шаров) и приехал присмотреться к работе. У меня температура, и

поэтому в перелете участия я не принял.

1 января наши улетели, я поехал с эшелоном. Глотаю аспирин и салицилку и 3-го уже переезжаю в

Колодзиевку. С моторами плохо. Определенно кипят. Пробовали то и другое — все в порядке. Первые 10

минут ничего, а потом кипят и выбрасывают воду. Делали пробные полеты — кипят. Пересмотрели все,

ничего не нашли. Что делать? Вдруг осенило. Полез я с Ушаковым к мотору и додумался. Трубки, проводящие

воду, тонки. Вода не успевает циркулировать, оттого и кипит. Для второй трубки место в радиаторе есть, но

оно заделано. Для 110 сил одной хватает, а для 150 — мало. Сказано — сделано. Поставили вторую трубку,

завели мотор — хорошо. Гоняли целый час — не кипит. Делай остальные.

В этот промежуток времени съездил я на автомобиле в свой полк, который стоял севернее Волочиска

в резерве. Повидал Николая Алексеевича Веревкина из 1-го Стрелкового полка (двоюродный брат автора. —

Прим. ред.), правда, всего одну минутку, и, увы, видел я его в последний раз.

Моторы готовы, и вот 29 января идем в полет. Бомбим Денисув и Дворжиско. Разбили какие-то обозы.

А одна бомба, упав на задворки, разбросала огромную кучу чего- то черного. Решили, что навоз, и

поддразнивали Пупса- Павлова. 1 февраля я уехал в отпуск в Ялту.

Без меня — ряд славных дел. Во-первых, наш корабль бомбил несколько пунктов. Привозят отличные

снимки Буркановского укрепленного узла на реке Стрыпе, настолько ясные благодаря выпавшему снежку, что

видны проволочные заграждения. «Киевский» корабль двухпудовой бомбой попадает в столовую штаба

корпуса в Бучаче во время обеда и избивает там около 25 офицеров. Наш «пароход» производит два налета на

Монастержиско и производит там, по выражению самих жителей, «страшный суд». Утром несет 25 пудов и

вечером 30. Вокзал и город (здания, занятые под казармы войск) разнесены вдребезги. Налет на Подгайцы и

опять «страшный суд». Пупс-Павлик бил поперек станции сериями с расчетом: недолет — станция, перелет

— город. Уничтожено около десяти двухэтажных домов, причем разрывы имели красный цвет от кирпичной

пыли. Когда пленных спрашивали о Подгайцах, они хватались за головы и говорили: «Ой-ой-ой, что вы там

наделали!»

19 марта на аэродроме погиб поручик Павлов (попал в воздушный винт. — Прим. ред.). Тяжелая

утрата для всех нас.

25 марта при полете к Монастержиско корабль был атакован тремя «Фоккерами», приближение

которых к кораблю прозевали. Точно горохом обсыпало весь корабль. Звон разбитых стекол и летящие в

разные стороны щепки. Вторая атака уже встречена огнем. Опять «горох» и щепки. Но первый «Фоккер»,

нырнувший под корабль, получает в упор обойму из «мадсена», пущенную Ушаковым, и падает. В это время

второй ранит Ушакова и штабс-капитана Федорова22. Ушакова — смертельно, разрывной пулей в верхнюю

часть ноги, а штабс-капитана Федорова разрывною же пулей в руку ниже плеча. Ушаков опускается из люка и

садится на пол. Верхний пулемет заел. Остается «льюис» у Павлика, да Федоров, сбросив бомбы в деревню

Барыш, стреляет из «маузера». Дело плохо. Но и «Фоккеры» уже нерешительны. Павлик подбивает второго.

Он садится в поле и разбивается. Третий ходит вне выстрелов и наконец отстает окончательно. В это время на

корабль набрасываются бучачские батареи, но он уже выходит на своих. У Ушакова страшнейшее

кровотечение. Молодежь растерялась и не догадалась перетянуть ногу через пах резиновым жгутом

амортизатора. Садятся на аэродроме. Ушакова и Федорова везут в госпиталь. Но Ушаков тотчас же умирает.

Между прочим, он отказался от перевязки в корабле, ответив: «Ведите бой, потом» Еще тяжелая потеря для

корабля. Наш старый моторист и механик, наш милый Миша Ушаков пал смертью храбрых и похоронен на

кладбище в Скалате. Спокойный, ровный, знающий, отличный товарищ, еще моторист Гатчинской школы.

Мир праху твоему! Уже после, когда вышел приказ о награждении крестом, отправились мы все на кладбище

и повесили на крест из пропеллеров георгиевскую ленточку. Корабль избит жестоко. Надо его чинить. Весть о

воздушном бое я получил в поезде, подъезжая к Жмеринке, но еще не знал, кто убит. В Борках-Вельке узнал,

как было. Миша был убит на том месте, где обычно во время боя находился я, в заднем среднем люке. Так что

если бы приехал на несколько дней раньше, пуля эта была бы предназначена мне. Судьба!

Чиним корабль. Стойка фюзеляжа с левой стороны пилотского места буквально перерезана

разрывной пулей. Заменить нельзя. Поставили параллельно добавочную, прихватили скобками. Остальное

заштопали и зашпаговали.

Штаб просит не летать и к чему-то приготовиться. Экипаж «Киевского» получил новый корабль и

отремонтированные моторы с разбившегося 3-го. Старый «Киевский» получает некто Соловьев23 с 13-го. 8

апреля пробуют «Киевский». Взлет хорош, но при повороте вдруг создается плоский штопор. Корабль сильно

разворачивает, и он разбивается. Недоумеваем, в чем дело. Картина такая же, как и при поломке Головина в

Зегевольде. Что такое? Экипаж «Киевского» снимает моторы и уезжает в Псков.

Весна. Грустно встречаем Пасху. 13 апреля в Зегевольде артиллерией подбит 10-й корабль. Над

станцией Даудзее- вас ранен шрапнелью в грудь навылет командир корабля поручик Констенчик. Он свалился

со стула и завяз в управлении. Корабль начинает падать. Дружными усилиями Констенчика вынимают из

управления. Садится помощник поручик Янковиус24, подхватывает падающий корабль и приводит его на

аэродром. После посадки вдребезги избитый корабль, остановившись, начинает разламываться и почти

совершенно рассыпается.

Авария 10-го корабля поручика Констенчика после боевого вылета. 13 апреля 1916 г.

Около этого времени посещает нас группа корреспондентов английских и американских газет. Идет

дождь. Не можем приветствовать их полетом. Обед, тосты и болтовня у зажженного камина. Разговоры о

будущем тяжелой авиации. Предположения о перелете из Европы в Америку.

С апреля месяца для меня, а для 2-го корабля — еще и раньше, начался славный 1916 год. Лучшая эра

в жизни 2-го корабля, да и в моей военной жизни. Корабль уже провел ряд прекрасных бомбардировок с

огромным количеством свезенных бомб и с ужасными результатами. Теперь настала моя очередь. Пришлось

бросать бомбы мне самому, применить накопившийся опыт в бомбометании, вести разведку и, наконец,

пожать плоды дум и наблюдений за действиями тяжелых машин.

9 апреля, нагрузив 21 пуд (корабль заметно ослабел и туго лез вверх), пошли мы бомбардировать

Язловец. Подошли, пристреливаюсь по окопам. Заранее поставил прицел приблизительно 12,5 делений.