«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов

части города. Вынул компас и пошел на запад, пока не увидал колокольню Псковского собора в детинце

(кремле). Тогда уже сориентировался и попал к себе в гостиницу.

Только пришел, подходит Панкратьев. У него — тот же номер. Он где-то играл. Выходит —

извозчиков, конечно, тоже нет. А без них при плохом знании географии приходится трудно. Пошел по одному

направлению, дошел до какой-то окраины. Повернул обратно и опять по прямой. Прохожих — ни души; звезд

нет — облака. Шел, пока не увидал ту же колокольню. Тогда сориентировался. Много хохотали.

Делаем пробные полеты. Один раз буквально стояли в воздухе, такой наверху сильный ветер.

Прижмешь — идет вперед, начинаешь брать высоту — стоит на месте. Вспомнил рассказы с фронта: «Немец

прилетел и стоит, а наши так не умеют...» До чего еще серая наша публика!

Прямиком из Лиды прилетел на «Вуазене» Крутень (будущий знаменитый ас. — Прим. ред.)" и вертит

отчаяннейшие спирали с креном больше 100 градусов. Попросился к нему пассажиром.

—

Только ты меня не вытряхни.

—

А ты привяжись.

Ну и закрутил! Я одно время ориентировку потерял, где земля и где небо. Ощущение занятное, хотя я

предпочитал бы быть на пилотском месте. Не так ясно, что делается.

Наши Лавров и Шаров летают на «Сикорском-16». Его называют истребителем, но скорость мала, и

аппарат оставляет желать лучшего. Как выразился про него кто-то из иностранных летчиков, «испорченный

«Сопвич». Лавров и Шаров тоже крутят, но на петли не идут. Лавров поставил пулемет, стреляющий через

винт, с приводом от мотора — свое изобретение. Проба удачная.

У «Сикорского-16» с пулеметом, стреляющим через винт конструкции Лаврова, стоит второй справа

поручик Головин.

Собралась вся эскадра. Улетаем в Зегевольд (ныне Си- гулда [Латвия]. — Прим. А. С. Никольского).

Вылетаем 14 сентября в 2 ч 26 мин дня. Идем на Изборск — Вен- ден — Зегевольд. Внизу красота. Все уже

раскрасилось цветами осени. Садимся через 2 ч 46 мин в Зегевольде. Едем в Венден в штаб армии налаживать

отношения. Приняты великолепно. Начальник разведывательного отделения полковник Перлик — мой

товарищ по полку и бывший ротный командир. Встреча самая теплая. Устраиваемся в домике около

аэродрома. Рядом в Народном доме устроилась команда. Очень удобно. Правда, далеко от леса, и из-за этого

неважная защита палаток от ветра. Но в общем — удовлетворительно.

Все время облачно, как и во время перелета. Разбираемся в позициях противника. Пока нам

определенной задачи не поставлено; рещено, что поищем сами и, что сочтем достойным, будем бомбить.

Митаву решили не трогать. Красивый старинный город, а в случае погрома пострадают только жители.

Войска же останутся в стороне. Определенно решили не бить.

17 сентября в 6 ч 44 мин утра вылетели. Набрали 3000 м, перешли позиции в направлении на Митаву.

У Митавы прошли около мостов. Железнодорожный мост взорван, представляет собою фигуру в виде буквы

V. Проездной мост исправлен, виден настил из свежих белых досок. Я заранее спрятал в хвосте две бомбы по

20 фунтов — для собственного развлечения, не в счет абонемента. Бросаю одну, но в мост попасть нельзя.

Проходим стороной. Можно было бы в караулку. Сбросил, но немного запоздал. Бомба ляпнула в воду около

пристани парома и разорвалась уже под водой. Ничего, что промах. Зато знаю угол сбрасывания.

Вокзал в Митаве пуст и полуразрушен. Идем на Ауц. Внизу облачно, но в прорехи кое-что еще видно.

Ниже нас аппарат. Мы, как Петрушка, выскочили. Павлов наверх, я — в средний люк. Немцы, видимо,

смотрели вниз и нас прозевали. Ударили из пулеметов. У Павлова заел, мой работает исправно. Посыпаю с

опережением. Вижу картину: наблюдатель, сидящий сзади, толкает пилота. Аппарат — камнем вниз и

скрывается в облаках. Что случилось с ним дальше, не знаю. Красивый большой «Альбатрос».Дошли почти

до Ауца, но его уже не видно — сплошное облачное море. Повернули налево. В прорехи вдали виднеется

Бауск. Повернули еще влево на Гросс-Экау, где немцы нажимают. Подходим, приготовили бомбы. Я у дверей

выташил свою. Павлов пыхтит у прицела. Я вижу внизу хутора, и во дворах видны артиллерийские запряжки

и повозки. Решил бросить; целюсь во двор того, что получше и где побольше немцев. Бросил, слежу за

бомбой. Сразу, как всегда, отстала от корабля. Потом выровнялась. Ой, не долетит! Нет, пожалуй, попадет.

Скрылась. Где же разрыв? А вот, наконец-то: разрыва не видно, но из окон дома повалил черный дым. Павлов

начинает бросать. Иду к нему и не вижу, что дальше с хутором.

Посещение французского корреспондента с переводчицей боевой базы в Зегевольде. Слева направо:

офицеры Эскадры, переводчица, штабс-ка- питаны Нижевский, Никольской, корреспондент, штабс-капитан

Панкратьев.

Павлов бросает бомбы. Часть попадает: одна в окопы, одна в поле — тоже тротилка. Жаль, пропала.

Но уж очень красив разрыв. Бедный Пупс не справился, да и вообще цель неважная. Надо бы вернуться, но

решили идти домой. Как оригинально: смотришь вниз, и вот эта часть земли враждебная, а эта — своя, и над

своей как-то уже легче на душе.

Малый газ, и идем прямо домой. Без кругов, чисто садимся на аэродром. Разговоры, кто что видел.

Веселые, идем пить кофе. Пишу донесения: одно телеграфное, другое более полное. Дубликаты в Эскадру.

Это хорошо. Наши зашевелятся: третьего дня прилетели, а сегодня уже боевой полет.

Погода портится, полетов нет. Налаживаем хозяйство. У нас устраивается собрание. Хозяйкой

назначаем милого капитана Кузьминского, командира батареи. Он здесь с четырьмя своими

противоаэропланными орудиями. К нам приезжает из замка семья князей Кропоткиных. Показываем им

«Муромца» и вечером едем с ответным визитом. Как красив вообще Зегевольд! Ведь это так называемая

Ливонская Швейцария. Сейчас же за замком начинается парк и лес, далее, на отдельном пригорке с двумя

оврагами справа и слева и с обрывом к реке Ау, высятся развалины замка и целой крепости. От нового замка

попадаешь к развалинам по узкому перешейку, перекопанному рвом. По легкому мостику входишь в ворота с

двумя башнями по бокам. Развалины поросли деревьями, как и весь крепостной двор. Там разбит парк с

дорожками. Минуешь развалины самого замка, подходишь к остаткам стен, и сразу открывается вид на

долину реки Ау и горы, поросшие лесом. Дальше — опять башня и обрыв к реке. А на той стороне реки тоже

виднеется старинная башня. То — замок Кремон. Одним словом, стоянка великолепная.

25 сентября идем в полет. Погода прояснела, но еще неважно. Вылет в 7 ч 14 мин утра. Идем на ручей

Карум, где в лесах идут бои. На земле ничего не видно. Да еще вдобавок и видимость плохая. В воздухе

туманно, да и высота у нас 3200 м. Идем на Вальгоф и бомбим. По сведениям штаба, там склады снарядов. Но

они ничем не показывают своего присутствия. Возвращаемся, зайдя в Гросс-Экау. Ура! Хутора пусты. Немцы

перебрались «ins Grime». А от хутора, в который я сбросил бомбу, — одни стены, дом сгорел. Ну и отлично.

Теперь утром морозы, у немцев шерсть гуще вырастет.

Корабль веду я. Панкрат пошел кидать бомбы. Гросс- Экау сердится и стреляет в нас. В этот момент

весь корабль отчаянно дергает. Какой-то хряск. У меня душа ушла в пятки. Первая мысль: отбили хвост.

Второй удар такой же силы. Я вцепился в штурвал и жду, что будет. Ничего, корабль идет по-прежнему. Тогда

кричу:

—

Что там случилось?

—

Ничего, — говорят.