Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

где работали с утра до вечера: косили и сушили траву, складывали сено в

небольшие стожки. Отец делился с сыном опытом работы на сенокосе:

«Вдвоем вершить скирд не получится. Но все равно к другим присмотрись.

Потом, может, пригодится».

Сын вырастал серьезным, «ладным» казаком. Рано познакомился с

законами войсковой жизни и общинными правилами: не раз бывал рядом с

отцом на багренье и плавнях, в степных поселках и станицах. Характером

походил на мать: строгий и аккуратный в делах, серьезный и сдержанный в

словах при встрече и разговорах со сверстниками.

В «пожарный» год Семена записали в разряд «малолеток». Иван, как

все отцы, отправлял свой денежный сбор в т. н. «нетчиковый капитал».

«Конечно, деньги небольшие, но нынче каждый рубль дорогого стоит», –

не раз жаловался он. Прадед надеялся, что после окончания строительных

работ удастся немного передохнуть, освободиться от постоянных забот и

дел, но времени на отдых судьба ему не отпустила. Семена, уже

официально записанного в казаки, летом следующего года должны были

отправить на учебный сбор.

К этому традиционному для Войска событию молодой уралец должен

был иметь строевого коня, амуницию, обмундирование и пр. Лишних

денег в семье не было: все «съела» стройка. Прадед не был зажиточным

казаком, но и никогда не жаловался на бедность. И богатые Вязниковцевы,

Махорины, Кожевниковы и Овчинниковы были для него такими же

членами войсковой общины, как и он сам.

Пришлось снова «хитрить»: что-то продать, опять несколько раз

съездить в Самару и Бузулук за товарами для городских торговцев. Не

хотелось залезать в долги. Прадед сумел сделать, казалось бы,

42

невозможное. И его сын выглядел на смотру перед отъездом в лагерь так

же справно, как его будущие сослуживцы из зажиточных семей.

Два месяца Семен находился на сборах, в далекой степи, где-то в

районе Каленого, Сахарного или Антонова. Он еще плохо знал южную

часть войсковой земли. И поэтому не совсем точно представлял, где его

обучали армейскому, казачьему мастерству. Возвратился сын заметно

изменившимся: как будто повзрослел. Щеки несколько ввалились, плечи

заметно расширились, в руках прибавилась сила, на лице небольшие усы.

По тому, как неторопливо и бережно снимал с коня седло, осторожно

протирал пучком свежей травы холку, проверял копыта, – по всему по

этому можно было видеть, что вырастает добрый казак, будущий умный

работник и заботливый хозяин в доме. Во взгляде сына уже не виделось ни

наивной простоты, ни душевной открытости, которые еще сохранялись в

поведении и разговорах его товарищей-сверстников.

6

Строительные работы в доме и во дворе то прекращались, то вновь

начинались.. Так будет продолжаться несколько лет. Но все же когда-то

должны были закончиться.

Новый дом получился аккуратным.. На каждом этаже две комнаты,

чулан и сени. Верхний этаж – радостный, светлый, высокий. На нем –

закрытое, легкое, небольшое крыльцо. Нижний этаж оказался темным и

низким: будто врос в землю. Туда надо было осторожно спускаться по

ступенькам...Окна – чуть выше земли, и любой прохожий мог заглянуть в

дом, хозяева же видели лишь его ноги и обувь. В летние жаркие дни этот

этаж становился спасательным местом: в его прохладных комнатах

дышалось легко. Родителям нравилось отдыхать здесь в душный

солнечный полдень.. Зимою внизу складывали ненужные летние вещи,

одежду и обувь. Поставили небольшую печь, но топили ее редко: «Зачем

без толку дрова тратить? И так пока обойдется»” Прабабушка, не

любившая беспорядка в доме, иногда спускалась в нижний этаж, чтобы

все проверить и пройтись веником по полу.

Прадед как опытный хозяин всегда помнил, что дом и двор

расположены в центре города, и потому старался все обустроить прочно и

красиво. Поставил крепкие, высокие ворота, через которые свободно могла

проехать подвода с возом сена. Перебрал и заново укрепил доски уличного

забора. По всей «округе» двора поставил прочные плетни, отгородившие

хозяйство казака от соседей: «Незачем заглядывать в чужие дома».

Большой двор прадед разделил на две части. Через год на переднем

поставил летнюю саманную кухню под железной крышей, рядом – темный

(т. е. без окна) деревянный сарай. Летом и осенью в нем хранились овощи,

43

а зимой – мясо и рыба. Недалеко от сарая – глубокий погреб с кирпичным

сводом, его прикрыли – от жарких солнечных лучей и осенних дождей –

легким навесом. Недалеко стоял баз – склад топлива (кизяки и дрова) и

возвышалась небольшая «будка» – беседка. В ней теплыми вечерами

можно было неторопливо пить чай и разговаривать с родственниками и

приятелями. Когда-нибудь здесь будут играть внуки, – думал немолодой

казак.

Во втором (заднем) дворе прадед устроил коровник (в хозяйстве – две

коровы), конюшню (с тремя лошадьми: две – рабочие, одна – строевая),

небольшой загон для телят. Там же базы с запасом корма и сена (большая

часть его хранилась под открытом небом ) , две телеги : одна обычная,

«повседневная» рабочая повозка, другая – с «дробинами» (т. е. с

решетками, лесенками по бокам ) для перевозки сена.

В прохладном месте, на специальных козлах бережно хранилась

старая будара. Через несколько лет недалеко нее поставят плуг, косилку,

грабли и бороны.

По просьбе своей Пелагеюшки (так иногда называл жену), прадед

построил в тихом месте курятник и отвел для птичьих «прогулок» часть

заднего двора: «Без кур и петуха дому нельзя быть ,» – говорила прабабка.

Старый казак гордился тем, что все свое «богатство» создал своими

руками и нелегким трудом, что умеет постоянно работать ради

спокойствия семьи. И сына воспитывал в любви к делу и дому. Семен

оказался редким среди казаков мастером: стал строить красивые и прочные

будары. Рыбаки знали, что сын Ивана не подведет, хорошо и в

назначенный день выполнит заказ . Отец поддерживал юношу, видя, как

добросовестно тот относится к работе и заботливо – к дому. И

беспокоился: приближалось время, когда сын, казак «полевого разряда»,

должен отправиться в полк. Прадед надеялся, что атаман и правление

войдут в его положение: сын теперь становился единственным кормильцем

в семье, его родители уже не молоды...Но разве можно было предсказать,

как повернется дело со службой? Просить атамана о льготе для сына? «Не

казачье это дело...Записали в полк? Что ж, служи... А не бегай по

хуторам».

«Положение о воинской службе» (1874 г.) требовало «обязательной

службы для каждого казака». Так что летом 1884-го Семен вместе с

земляками отправился в полк. В далекий, неизвестный, но заранее

«нелюбезный» Ташкент.

Родители остались одни. Жаловаться на ставшую тяжелой жизнь. не

хотели. Прадеду порой казалось, что он еще не совсем старик. Сила в

руках есть. Да и прабабка чувствовала себя здоровой: она, как и раньше,

весь день что-то делала дома, во дворе: «Грех жаловаться на судьбу.

Нечего Бога гневить».

44

7

К новой жизни вдалеке от Урала и Красного яра прадед привыкал

трудно и медленно... Пока занимался строительством, о прошлом

вспоминал редко. Теперь же, когда серьезных дел, кажется, стало меньше,

постоянно, с болью в сердце, думал о любимой реке и старых приятелях -

рыбаках, с которыми не раз и горевал, и радовался. Часто поглядывал на

будару, проверял, иногда смолил, заливал водой, опасаясь, как бы не