Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

чем многие специалисты, представила картину сложной, яркой и

противоречивой жизни города. И все же следует сказать, что мой Уральск

по-прежнему хранит в своем прошлом многочисленные тайны. Он

неохотно расстается с ними. Как и каждая уральская семья – со своими

секретами...

31

ГЛАВА ВТОРАЯ

Т Р А Д И Ц И О Н Н А Я К А З А Ч Ь Я С Е М Ь Я

32

Мои предки (если верить семейному преданию) владели небольшим

хутором в районе Камыш-Самарских озер, куда они, уехали, покинув

родной город в конце XIX века, почти сразу после известных скандальных

и кровавых беспорядков в Войске: «Подальше от греха».

Казаки занимались традиционными промыслами – рыболовством и

скотоводством. Забавлялись «несерьезным делом» (ставили небольшие

сети) на озерах. Каждый год выезжали на багренье и плавни, иногда

решались выйти в море: хотелось знать, насколько там тяжело, страшно и

... прибыльно. Хуторяне (сначала отец, после его смерти – сыновья)

владели несколькими десятками лошадей и сотней – другой овец, с

которыми наемные пастухи постоянно передвигались по степным

просторам. Глава семьи специально воспитывал трех строевых коней:

будут нужны сыновьям, как только прозвучит приказ: «В полк». Двух

33

рабочих лошадей всегда держал рядом с собой: они были постоянно

необходимы семье. Как и коровы, за которыми ухаживала опытные,

знающие свое дело казáчки.

Больших доходов хозяйство не приносило (все же не Бородины и не

Овчинниковы), но хуторянин чувствовал себя, как и положено природному

уральцу, спокойно и уверенно. В засушливые годы удавалось сохранить

основную часть нажитого, хотя потери оказывались довольно серьезными

для привычной жизни и болезненными – для самолюбивой души. Но

казаки верили, что следующие годы обязательно будут прибыльными: «

Бог не без милости, казак не без счастья» Появилась надежда на быстрый

успех в делах и серьезный доход, но ожидание нужной казаку удачи

оказалось напрасным: богатство почему-то не спешило в скромный

хуторской дом.

В середине XIX века мой прапрадед покинул знакомые с детства

места и перебрался в войсковую столицу. Мой отец неохотно говорил о

далеком от него хуторском времени, которое знал плохо. Может, не

особенно доверял рассказам о жизни в степи и самостоятельном хозяйстве.

Себя же он считал настоящим городским казаком.

Наша фамилия (именно фамилия) была известна в Войске .Деду и

отцу не раз приходилось встречать однофамильцев. Может быть, дальних

родственников? Но о том мог знать и рассказать лишь прадед.

Один из представителей нашей фамилии служил денщиком у

известного казачьего писателя И. Железнова. Другой избирался атаманом

Каменской станицы. Мои родственники, наряду с другими уральцами,

принимали участие в военных походах и боевых сражениях, честно

выполняя свой традиционный казачий долг.

До начала 1880-х гг. наш небольшой родовой дом находился рядом с

Уралом. Его поставил недалеко от крутого Красного яра прапрадед сразу

после переезда в Уральск. .Хозяином дома после его смерти стал прадед

Иван.

В отдаленном районе города жили, в основном, казаки - рыбаки...Они

никогда не расставались со своим кормильцем – Яиком Горынычем . Но

беспокойная и ревнивая река была явно недовольна постоянным

соседством с людьми, не всегда ценившими и сберегавшими ее красоту и

богатство: каждую весну, во время бурного паводка, Урал «съедал» метры

высокого яра и приближался к казачьим избам и хозяйственным

постройкам.

Мутнехонек наш Яикушка,

34

Бежишь ты быстрехонько...

Возможное бедствие, однако, не тревожило жителей опасного района:

«Авось как-нибудь обойдется». Действительно, многим «обходилось». Но

водная угроза с каждым годом заметно возрастала. И казаку, жившему на

Красном яру, приходилось постоянно думать о своем будущем: рисковать

домом и хозяйством или искать «приличное» место в неуютном и грязном

Форштадте, где войсковое руководство разрешало ставить новые дома.

Прадед Иван был хорошим рыбаком. Открыл для себя (не без помощи

знающих рыбацкое дело стариков) многие секреты своевольной реки с ее

перекатами, култуками (заливами ) и ятовями ( ямами ) от учуга до

Лбищенска.

Урал наш быстротечен,

Он словно родной брат...

Он славой долговечен

И рыбкой был богат...

По каким-то особым, известным только ему приметам прадед мог

чувствовать и предсказывать большую или малую воду Яика-батюшки.

Несколько лет жил в ожидании небывало высокого подъема капризного

Горыныча, ругал соседей за их безалаберность и беспомощность во время

речного буйства и старался помочь несчастным не только умными

советами, но и конкретными делами.

Беда, однако, пришла с другой стороны и совсем иная: на Красном яру

весной 1879-го года неожиданно вспыхнул большой пожар... Он быстро

охватил весь город и уничтожил больше тысячи казачьих домов, сотни

купеческих лавок и хозяйственных построек.

Прадеду повезло: огонь не добрался до его дома. И беспокойный Урал

в ту весну пощадил потомственного казака: разрушив стремительными

водами часть высокого яра, он остановился в десятке метров от его

хозяйственного двора. Но знающий коварную, своевольную реку Иван

понимал, что она – рано или поздно – обязательно доберется до его

владений. И не следует ждать того страшного часа, когда случится полное

разорение всего нажитого семьей за многие годы. Надо уже сейчас думать

о спасении дома и семьи, об отъезде в другое место, подальше от Яика-

батюшки, хотя и больно было расставаться с любимой, единственной на

всем свете родной рекой.. Но оставаться здесь дальше никак

нельзя...Необходимо непременно переезжать. Но куда? Прадед надеялся

найти место для своего дома в центре города, недалеко от Большой улицы.

2

35

Когда «огневое бедствие» закончилось, казак отправился в

пострадавшие кварталы города. Решил посмотреть, как там живут его

земляки.. Ничего радостного, конечно, не нашел и не увидел. Лишь черные

печные трубы, обожженные развалины кирпичных домов, зола на месте

деревянных изб, смрад, копоть. Да проклятья и жалобы погорельцев,

рыдания жен и плач детей. Казаки вспоминали свою прежнюю жизнь «до

огня»: она казалась им спокойной и благополучной.

После «путешествий» по городу прадед возвращался домой уставшим

и невеселым. Поздним вечером выходил на давно знакомый высокий

берег Урала, спускался к воде по тропинке, вырубленной в яру, как будто

прощался с суровой и любимой рекой... Память и сердце подсказывали

слова старинной песни:

Яик ты наш, Яикушка, Яик сын Горынович!

Про тебя, про Яикушку идет слава добрая,

Про тебя, про Яикушку идет речь хорошая!

Золоченое у Яикушки его было донышко,

Серебряная у Яикушки его была покрышечка,

Жемчужные у Горыныча его круты бережки.

Круты бережки, низки долушки

У нашего преславутого Яикушки.

Костьми белыми казачьими усеяны,

Кровью алою молодецкою упитаны,