Смейся, паяц!

– Я не настолько знаю английский, чтобы вести на нём переговоры, но достаточно его знаю, чтобы понять, как правильно вы редактировали своего шефа, переводя его на русский. Вы – умница, желаю вам удачи!

Так Маша стала работать в компании у Майкла. Через какое-то время, она организовала ему встречи с премьер-министром Украины Кравчуком и заместителем премьера России – Сосковцом. География деятельности компании расширялась, Майкл очень дорожил Машей, что, правда, не мешало ему обманывать её при расчетах.

Однажды Маша сообщила нам:

– Я ухожу от Майкла, открываю собственную фирму. – Видя, что мы совершенно огорошены, добавила. – Все связи с СНГ в моих руках, а он мне постоянно недоплачивает. И наших партнёров дурит. Надоело! Буду работать сама.

Она взяла кредит в банке, сняла офис, набрала штат сотрудников и дело пошло: через год купила квартиру, потом – роскошный дом с садом и бассейном, в одном из самых престижных мест в Израиле, где жили только очень состоятельные люди. Она продавала за рубеж уже не только металл, но и руду, стекло, овощи, семечки. По-прежнему, вела дела на самом высоком уровне, общаясь с премьерами и их заместителями. Мы с Майей, потрясённые размахом её операций, не могли понять, откуда у нашей девочки такой талант бизнесмена – в нашей семье никто подобной деятельностью никогда не занимался. Ошеломлённые и напуганные, мы всё время жили в ожидании грандиозного крушения, но её бизнес всё время расширялся и набирал обороты.

Однажды она пришла на Майин день рождения без подарка, что меня несколько удивило (она всегда дарила хорошие подарки), но я подумал: не успела. Мы мило провели вечер, стали прощаться, Маша пошла к дверям, оставив на столе ключи. Майя крикнула ей вслед: «Ты забыла ключи от машины!»

Маша, спускаясь по лестницам, ответила: «Это твои ключи – я дарю тебе свою машину!» и ушла. Когда я позвонил ей домой, она объяснила: «Я не могу видеть, как мама на больных ногах втискивается в автобусы!.. Ты сейчас купить ей машину не в состоянии, а я себе уже заказала новую».

Как-то, в своём саду, она устроила приём для нескольких директоров российских и украинских металлургических комбинатов, которые в это время были в Израиле. После нескольких выпитых рюмок, один из них тихонько спросил меня:

– Сколько лет ваша дочь занимается металлом?

– Недавно. Чуть больше года.

– Не может быть! – Он был просто в шоке. – Я занимаюсь этим всю жизнь, а она меня легко переигрывает! У неё потрясающая голова: она помнит грузоподъёмность каждого парохода, прокат каждой балки, её вес, стоимость… Что она кончала?

– Театральное училище, – ответил я «на голубом глазу». – Поэтому не очень ей верьте: она просто играет роль бизнесмена.

Но он не принял мою игру и ещё несколько раз повторил: «Потрясающая голова! Потрясающая!»…

И я подумал: «А ведь она, и впрямь, молодчина: приехать без денег, без ценностей, без связей – и раскрутить такое дело!.. А ведь ей всего двадцать пять лет! Молодец, дочка! Вся в меня!» – скромно заключил я свои размышления и самодовольно чокнулся с Машиным гостем.

«ДЕЛО ВРАЧЕЙ»

Из «ПИСЬМА БРАТУ» :

«…Я уже писал тебе, что Израиль – страна парадоксов. Но один из них особенно удивляет: русские хотят работать! Речь идёт о русских репатриантах вообще, но сегодня мы поговорим только о врачах. Ситуация с ними очень остра: надо получить подтверждение на право заниматься своей профессией. Разработана система ужесточённых экзаменов, официальная цель которых проверить и поднять уровень, а подспудная задача: «Не пущать!». Аргументы: переизбыток врачей. И потом, в Израиле бытует недоверие к российской медицине, они уверены, что в СССР до сих пор оперируют серпом и молотом…

Да, в советской медицине было много неучей и дилетантов – результат приёма в институты не по призванию, а по разнарядкам. Но в том же СССР были и есть специалисты высокого класса. Помнишь, у Галича: «Водят гаду еврея-профессора»?

В Союзе врач-еврей – это гарантия качества. Но ведь в Израиль приехали именно эти же евреи, которые в условиях антисемитизма сумели в сорок лет защитить докторские диссертации, руководить клиниками, делать уникальные операции. Ей-богу, к таким людям стоит приглядеться, ибо они умеют не только мести улицы. Просто бесхозяйственно их так использовать, даже если они блестяще освоили новую профессию и метут по всем законам Израильского Метловедения: справа налево.

Единственно, кому разрешено не сдавать экзамены – это стоматологам. Они уже открыли много кабинетов и успешно практикуют. Я подумал: почему только стоматологи? А потом понял: в Израиле на наши зубы наплевать, евреи, мол, и так картавят – ничего страшного, если ещё будут и шепелявить!

А пока шесть тысяч врачей недавно вышли на демонстрацию перед Кнессетом, а семеро из них поставили палатки и объявили голодовку. И хотя они не сдали экзаменов, голодали по всем медицинским правилам: лежали, пили воду и ставили себе клизмы. Представляешь, если с ними рядом прилягут ещё шесть тысяч врачей? Шесть тысяч клизм одновременно – это уже катаклизма для всей страны!»…

И Миша, и Ира экзамены сдали с первого же захода, но это было полдела – самое трудное было найти работу. Мише повезло: в психиатрической больнице в Иерусалиме требовался психиатр, и его сразу приняли. Поэтому они там же, в Иерусалиме, сняли квартиру. Ира, в поисках работы врачом-педиатром, пока устроилась полуфельдшером-полумедсестрой в доме для престарелых.

В больнице Мишей были очень довольны, хвалили, послали на международный симпозиум психиатров, где он прочитал доклад на иврите и на английском. После симпозиума его вызвал главврач и просил тему его доклада изложить как методику, по которой они будут лечить своих пациентов. Миша прилетел домой окрылённый, засел за работу, но… Через несколько недель пришло письмо, в котором сообщили о его предстоящем увольнении. Конечно, он был в шоке. Внятных объяснений в больнице не получил. Я позвонил своему знакомому врачу Марку Тверскому, который жил в Израиле уже много лет.

Его первый вопрос был:

– Когда заканчиваются два года работы сына в этой больнице?

– А при чём тут это? – удивился я.

– Пожалуйста, ответь!

– Через полтора месяца.

– Вот тебе и объяснение: два года врачу-репатрианту зарплату платит министерство абсорбции, а потом должна платить больница. А они не хотят, поэтому каждые два года делают рокировку: увольняют старых и берут новых, за которых опять платит министерство. Это подло, это антигосударственно, но они это делают, и Израиль теряет хороших врачей. Такое же сотворили с моим племянником – он, после увольнения, уехал в Швейцарию, открыл там свою клинику, в которую сейчас едут лечиться со всего мира… Надо подавать в суд, это процедура долгая и противная, но их можно заставить вернуть сына…

Конечно, Миша не стал судиться – не с его характером. Он ещё несколько раз ходил по объявлениям на какие-то собеседования, а потом и от этого отказался:

– У них уже заранее известно, кого берут – мы им нужны, чтобы создать видимость конкурса.

Всё это его травмировало, он был печален, мрачен. К великому сожалению, в то время я ему ничем не мог помочь – мы ещё очень непрочно стояли на этой земле.

ИЗРАИЛЬ И МАЙЯ УЛЫБНУЛИСЬ ДРУГ ДРУГУ

Первый год пребывания в Израиле мы жили вместе с детьми и внуками – это было суровое испытание: при общей неустроенности, в условиях, хотя и большой, но коммуналки, сохранять дружеские семейные отношения. Нам это удалось, в основном, благодаря Майе: она, как добрый ангел, с постоянной улыбкой, тактично и деликатно гасила намечающиеся конфликты, убирала, варила, накрывала на стол, опережая всех дежурных, которые должны были это делать (у нас был составлен график дежурств по уборке, по кухне, по закупке продуктов, правда, он никогда не выполнялся). А по вечерам, вместе с внучкой Шурочкой, устраивала импровизированные концерты, развлекала нас и гостей, которые постоянно наведывались к нам.