Эрнест Хемингуэй: за фасадом великого мифа

Две недели спустя произошло событие, которое заставило Хемингуэя несколько подкорректировать свою точку зрения: Ки-Уэст пострадал от сильнейшего урагана, уничтожившего часть острова Метакумбе-Кейс. Среди жертв оказались почти тысяча ветеранов, которых правительство, заранее предупрежденное, не стало эвакуировать. Ничто не устояло, ни дома, ни деревья, с которых свисали трупы, почерневшие и опухшие от воды и жары, и это напомнило Хемингуэю страшные виды итальянских полей сражений. Глубоко потрясенный бедственным положением ветеранов, Эрнест послал в марксистскую газету «Нью-Массес» яростную статью с обвинениями лично в адрес президента Соединенных Штатов. «Кому они помешали, и для кого их присутствие могло быть политической угрозой? Кто послал их на Флоридские острова и бросил там в период ураганов? […] Автор этой статьи живет далеко от Вашингтона и не знает, как ответить на эти вопросы. Но он знает, что богатые люди, яхтовладельцы, рыболовы, как, например, президент Гувер или президент Рузвельт, не ездят на Флоридские острова в период ураганов». А последние строки этой статьи идут еще дальше и практически являются обвинениями: «Ты мертв, брат мой! Но кто бросил тебя в ураганный период на островах, где тысяча людей до тебя погибла от урагана, строя дорогу, смытую теперь водой? Кто бросил тебя там? И как теперь карается человекоубийство?» Несмотря на то, что статья была послана в «Нью-Массес», Эрнест по-прежнему отказывался использовать термин «пролетариат», но, увидев, как он обвиняет правительство, богатеев и яхтовладельцев, услышав его обращение «брат», часть интеллектуальной левой элиты подумала, что Хемингуэй присоединился к их лагерю.

Случай c этими ветеранами, похоже, очень сильно и надолго затронул Хемингуэя. В романе «Иметь и не иметь», опубликованном в 1937 году, через три года после урагана, он так сказал устами одного из ветеранов:

«Надо же им как-нибудь от нас избавиться. Разве вы этого не понимаете?

– Почему?

– Потому что мы – отпетые […] Нам нечего терять. Мы дошли до точки […] И с нами многого не сделаешь, потому что нас столько били, что теперь единственное наше утешение – алкоголь, а единственная гордость – умение все вытерпеть. Но не все мы такие. Кое-кто из нас сумеет и дать сдачи».

Роман этот – более или менее умелая компиляция рассказов, уже опубликованных в «Эсквайре», и он затрагивает (в этом, кстати, заключалась основная критика, которая была по нему сделана) классовые отношения в достаточно карикатурном виде. «Богатые» и интеллектуалы там коррумпированы, они ни на что не годны и погрязли в декадентстве, в отличие от «бедных», отстаивающих ценности труда, солидарности, мужества и чести. Вся книга построена на сравнительно простой оппозиции между теми, кто имеет (деньги, власть или cojones [30]), и теми, кто не имеет.

За этим немного примитивным видением социальных вопросов левые опять углядели индивидуализм Хемингуэя, хотя тот заявил устами Гарри Моргана, своего героя, за момент до смерти:

«– Человек один не может ни черта.

Он закрыл глаза. Потребовалось немало времени, чтобы он выговорил это, и потребовалась вся его жизнь, чтобы он понял это».

Для Хемингуэя любая правда должна открываться перед смертью, потому что «имеет значение лишь знание, а не доказывание правдивости чего-либо». При этом он не отклоняется от мнения, которое уже высказывалось им в 1934 году: «Писатель может, конечно, сделать недурную карьеру, примкнув к какой-нибудь политической партии, работая на нее […] Если это дело победит, карьера такого писателя обеспечена. Но все это будет не впрок ему, как писателю, если он не внесет своими книгами чего-то нового в человеческие знания […] Пишите о том, что вы знаете, пишите искренне и отправляйте всех к черту!» [31] Иными словами, аплодисменты, полученные книгой «Иметь и не иметь» от марксистов и коммунистов, лишь весьма незначительно коснулись Хемингуэя. С другой стороны, значительно менее восторженные отзывы от литературного сообщества потрясли его гораздо больше, он даже не хотел их признавать. Многие люди действительно поставили ему в вину неуклюжую конструкцию романа, бедность шкалы ценностей и, что еще хуже, саму его манеру писать. Если прочесть совершенно полярные отзывы на книги «Смерть после полудня» и «Зеленые холмы Африки», то можно представить, в каком гневе и растерянности находился Эрнест, тем более что некоторые из его близких начали упрекать его за вспыльчивость и манию величия. Двое из его самых близких друзей, Арчибальд Маклиш и Джон Дос Пассос, несмотря на привязанность к нему, посчитали, что слава не слишком подходит Хемингуэю, который якобы имеет тенденцию раздуваться от своей значимости и становиться слишком заметным.

В конце 1930-х годов Хемингуэй был уже больше чем писателем, даже знаменитым писателем, он был настоящей звездой, которую журналисты ждали на выходе из самолета. Многие из них оказывались даже столь навязчивыми, что, не стесняясь, врывались в его дом. Таким образом, наряду с богатеями журналисты стали новыми врагами Хемингуэя, любимой целью для его яростных нападок. Успешный автор, Эрнест был также большим охотником и соблазнителем, чьи фотографии регулярно появлялись в прессе. В порту Ки-Уэста туристы узнавали его, несмотря на его фуражку, шорты, покрытые пятнами акульей крови, и рубаху без рукавов. Даже в «Неряхе Джо» Эрнест не мог больше чувствовать себя спокойно: все хотели на него посмотреть – миф Хемингуэя работал на полную.

Но пока его карьера, казалось, находилась на пике, Эрнест вновь начал испытывать трудности в браке. Полина, устав от почти двух лет отсутствия мужа, поглощенного Гражданской войной в Испании, больше не имела никаких сомнений относительно взаимоотношений Эрнеста и Марты Геллхорн, талантливой молодой журналистки, с которой они вместе освещали испанские события. В ноябре 1940 года роман «По ком звонит колокол» разошелся в количестве 189 000 экземпляров за два месяца, а Эрнест и Полина развелись. Закончился очередной этап в его жизни.

Двенадцать лет, которые Хемингуэй провел в Ки-Уэсте, без сомнения, были самыми активными, самыми счастливыми и продуктивными в его жизни. Там он написал два своих главных романа – «Прощай, оружие» и «По ком звонит колокол», прекрасные рассказы типа «На голубой воде» или «В снегах Килиманджаро», одну пьесу для театра и множество статей. Он охотился и ловил самую крупную в мире рыбу, выпил огромное количество алкоголя, купил лодку, построил крепкие дружеские отношения, любил свою жену, своих детей и своих любовниц. «Побывать в некоторых местах и оставить их, доверять и не доверять, больше не верить и верить снова, рыба, изменения ветра, смена времен года, видеть, что происходит, находиться на борту судна и в седле, наблюдать за падающим снегом, слышать дождь, барабанящий по палатке, знать, где ты, находить то, что тебе нужно» [32], – вот существование, которое нравилось ему, и оно было полностью посвящено тому, что Карлос Бейкер назвал потом «сладострастным жизненным опытом» [33].

Глава 5

Испания, солнце и кровь

Коррида – Сан-Фирмин – Столица мира – «Смерть после полудня» – Антонио Ордоньес – Гражданская война – Джон Дос Пассос – «По ком звонит колокол»

1921 ГОД: «ВИГО, ИСПАНИЯ. Идеальное место для мужчины». Простой остановки на пути из Парижа оказалось достаточно, чтобы Хемингуэй полюбил эту страну, еще «нетронутую, невероятно суровую и чудесную». После более чем двадцати посещений Испания, несомненно, стала его истинной любимой страной. Там было все: трудности, солнце, насилие, честь, мужество и вновь смерть, но любовь Хемингуэя к Пиренейскому полуострову никак не связана с экзотическими клише, еще модными в 20-е годы, это был чистый и трезвый вкус, почти классический, если можно так сказать. То, что Хемингуэю нравилось в Испании, не имело ничего общего с клише почтовых открыток и даже с розовыми чулками тореадоров.