Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

ИзНью-Йорка они полетели на Колеснице Цезаря прямо на Западный берег, чтобывыступить с серией из шести концертов в The Forum. Именно в Лос-АнджелесеДжимми дал серию восхитительных интервью Дэйву Шульпсу из Trouser Press. ОписавПейджа как «в высшей степени худого, с первой сединой на бачках и источавшейбледность кожей», Шульпс сказал, что ему «было сложно поверить, что это был тотже человек, которого [он] неделю назад видел скачущим поМэдисон-Сквер-Гарндену». Он также заметил, что «Пейдж говорил полушепотом,бормоча, что полностью соответствовало его внешнему виду». Тем не менее,несмотря на частые перерывы, это интервью, растянувшееся на несколько дней,стало одним из самых откровенных из тех, что Джимми когда-либо давал во времясуществования Zeppelin, и в нем его карьера прослеживалась с ее наивного стартаи до самого последнего момента.

Сценарийлос-анджелесских концертов был таким же, как и в Нью-Йорке, и группа специальностаралась сделать так, чтобы эти представления запомнились по верным причинам.Из ярких моментов особенно запомнилось неожиданное появление на третьем шоуКита Муна, который просто вышел на сцену во время ‘Moby Dick’ и решилприсоединиться, схватив запасные палочки Бонзо и принявшись наяривать истинноголовокружительное соло на ударных. Затем он несколько смазал впечатление отэтого, появившись снова и посредственно отыграв на бис. Потом, исполнив партиюлитавр в ‘Whole Lotta Love’ и ‘Rock and Roll’ (во время чегодымовые шашки чуть не выкурили его со сцены), он вышел вперед и попытался присоединитьсяк Роберту, запев ‘C’mon Everybody’ Эдди Кокрана. Пейдж, Плант и Джонссмотрели на него и хохотали. А что еще они могли сделать?

Засценой, однако, то, что должно было стать триумфальным «возвращением домой» икульминацией второго отрезка гастролей, опять же было омрачено общей «дурнойэнергией», сопровождавшей тур. На следующий вечер после своего незваногопоявления на сцене вместе с группой Мун, поселившийся в том же отеле, что иZeppelin, присоединился к Бонзо и ребятам, чтобы на всю ночь отправиться в TheComedy Store, но был при этом в подавленном настроении, и в результате сталпричиной того, что их выгнали оттуда за постоянные — и несмешные — замечания.Бонзо было все равно. К тому времени он постоянно был в столь бессознательномсостоянии, что день для него смешался с ночью. Бив Бивэн, бывший в городе нагастролях с ELO, которые тогда уже сами собирали огромные аудитории в Америке,вспоминает, как пригласил Бонзо выпить в его отеле. «Думаю, он полагал, чтодолжен оправдывать свою репутацию, как и Кит Мун. Я выпивал одну стопку, аБонзо заказывал себе шесть коктейлей «Бренди Александр», просто рисуясь,правда, выпивая их один за одним. Потом он вышел, чтобы сыграть номер сгруппой, которая там выступала, — ‘Superstition’ Стиви Уандера, — и игралотвратительно! Я был очень смущен, ведь я только что сказал этим ребятам —смотрите, как он играет, он лучший, — но он едва мог держать ритм. Не знаюдаже, встречались ли мы с ним еще после этого». Тот Бонзо, которого Бив зналраньше, изменился, «и не в лучшую сторону. Это неприятно, но такова правда. Онпил столько, что это ужасало, правда». Тем временем Грант был так одурманенсвоей кокаиновой паранойей, что своевольно заказал полную проверку гастрольныхсчетов группы, и особенно «расходов», совершенных лично Коулом, в результатекоторой обнаружилось, что 10 460 долларов просто «пропали». Не менееобдолбанный, чем Грант, Коул позже признал: «Я думал, что со всеми этиминаркотиками я мог обсчитаться». Однако «расхождение» в итоге оказалось вызвано тем,что Коулу пришлось отдать 10 000 долларов промоутеру в Хьюстоне, чтобы толькоизменить договоренности в последний момент.

Нашестом и последнем концерте в The Forum Плант прощался со зрителями, сказав:«Спасибо держателям пропусков Калифорнии», — что было шуточным намеком на всехгрупи, находившихся за сценой, которые теперь стараниями всяческих ассистентовбыли снабжены собственными «специальными» пропусками за кулисы, — а затемZeppelin разразились попурри из ‘Whole Lotta Love’ и ‘Rock and Roll’.Сразу после этого Коул поступил как обычно, проводив группу — и их гостей — кверенице лимузинов, которые, однако, на этот раз ждали их не для того, чтобыбыстро доставить обратно в отель, а чтобы отвезти их прямиком в аэропортЛос-Анджелеса, а оттуда — домой. Прошло ровно восемь с половиной лет с тогомомента, как они проделали то же самое путешествие, но в обратном направлении —и в гораздо менее роскошных условиях, — долгий, горячий, страстный, поройнеистовый и всегда полный событий любовный роман Led Zeppelin с Городом Ангеловподошел к концу. Хотя никто из них, даже Джимми и Джи, еще не знал об этом,больше они никак и никогда здесь не выступят.

Третийи последний отрезок американского тура начался 17 июля в Сиэтле с концертаперед 65 000 зрителей на стадионе Kingdome, домашней арене футбольной командыSeattle Sounders. Это было посредственное продолжение тура: звук был слабым, аочередная буйная толпа разыгрывала непривлектальное представление. «Сначалаказалось, что мы просто настраиваемся в темноте, — сказал после концертаДжонси. — Зрители были так далеко, что их едва можно было разглядеть илирасслышать».

Черезшесть дней они прилетели в Сан-Франциско, чтобы отыграть первое из двухфестивальных шоу в 90-тысячном оклендском Coliseum. Ожидая веселого зрелища,все участники группы и основные члены команды, включая Гранта, привезли сюдасвоих жен и детей. Выступать также должны были Рик Дерринджер и Джудас Прист,каждый из которых собирался сделать все возможное, чтобы попробовать перетянутьна себя одеяло хедлайнеров. Ничто не вызывало у Zeppelin столько затруднений,однако, сколько их новый задник, который они специально разработали для крупныхшоу под открытым небом, — макет Стоунхенжа. Хуже — гораздо хуже — стало в концепервого концерта, когда случилось событие, ставшее источником значительно болеесерьезного, более позорного пятна на их репутации.

Всвоей автобиографии промоутер Билл Грэм вспоминает, что вся подготовка к шоу вОкленде была испещрена неприятными инцидентами — знамениями мрака, которыйвскоре опустится на них. Все началось с телефонного звонка Ричарда Коуланакануне первого выступления с требованием предоставить 25 000 долларовналичными авансом — «деньги на наркотики», утверждает Грэм. Он также заметилтяжелую атмосферу, которая теперь повисла над группой. «Я слышал о том, какая уних омерзительная охрана, — написал он, — что они просто ждут, чтобы убивать.Их телохранители в прошлом имели проблемы с полицией в Англии. Они былиголоворезами». Словно в доказательство этому во время подготовки к первому шоу,которое должно было начаться ранним вечером, когда Джим Дауни, один изпостоянных работников сцены Грэма, сделал то, что Грант счел унизительнымнамеком на его вес, — предложив обдолбанному шатающемуся гиганту помощь, чтобыспуститься по лестнице за кулисы, — Джон Биндон выступил вперед и ударил его,отправив Дауни в нокаут, в результате чего тот упал, ударившись головой обетон.

Ноэто было мелким недоразумением в сравнении с тем, что случилось позже, во времяпредставления, когда другой работник Грэма, охранник Джим Матзоркис,воспрепятствовал подростку снять деревянную табличку с названием группы снаходившейся за сценой двери в трейлер, строго пояснив, что она еще понадобитсядля второго концерта на следующий день. К несчастью для Матзоркиса, мальчишкойоказался Уоррен Грант — сын Джи, — и когда Бонзо, бывший свидетелем инцидента,радостно сообщил об этом Гранту — добавив, что Матзоркис ударил парня, —разъяренный, брызгающий слюной менеджер сгреб в охапку Биндона и Коула, и всечетверо отправились на поиски Матзоркиса. «Не смей так разговаривать сребенком», — сказал Грант Матзоркису, отыскав его, и приказал ему извинитьсяперед Уорреном. Словно чтобы подчеркнуть значимость момента, Бонзо пнул его впах. Матзоркис еле унес ноги, спрятавшись в одном из трейлеров. В соответствиис интервью, которое Грэм позже дал Rolling Stone, в последовавшей за этимсуматохе его выпускающий менеджер Боб Барсотти тоже получил удар свинцовойтрубой по голове. Затем Грант пообещал Грэму, что больше насилия не будет, исказал, что просто хочет закончить разговор с Матзоркисом. В итоге Грэмнеохотно провел его в трейлер, где прятался Матзоркис. «Я сказал: “Джим, все впорядке, это я”, — и зашел внутрь. Потом сказал: “Джим, тут Питер Грант, отецмальчика”. Прежде чем я успел закончить предложение, Питер ударил Джима полицу». Затем Грант велел Биндону выдворить Грэма, закрыл дверь, оставивразмахивавшего обрезком трубы Коула стоять на страже снаружи, пока они с Джонниотправились обрабатывать испуганного Матзоркиса. Избиение было столь жестоким,что трейлер начал качаться из стороны в сторону. Матзоркис выбрался толькопосле того, как он сказал впоследствии, как Биндон попытался выдавить ему глаз.Шокированный Грэм поспешно отправил своего истекающего кровью сотрудникапрямиком в больницу East Bay.