Петр Шелест

Он уехал в отпуск, а в это время в обстановке строжайшей секретности готовился большой антихрущевский доклад, в подготовке которого, в частности, принимал участие член Президиума ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета Министров СССР Дмитрий Полянский. Однако это был не простой доклад. Он был очень тщательно подготовлен и в нем было много информации, которой Полянский, ведавший в ту пору сельскохозяйственной политикой, располагать не мог. В 1999 году Владимир Семичастный подтвердил, что доклад готовился в КГБ экономистами этого ведомства, а печатали его две машинистки – также из КГБ. По словам Семичастного, доклад не должен был сохраниться.

Но текст его сохранился и это de facto – набор серьезнейших обвинений против Хрущева. Тут и насаждение культа собственной личности, и ошибки в проведении курса на коммунистическое строительство, и негативная оценка политики в сельском хозяйстве, и критика бесчисленных реорганизаций, и обвинения в авантюристической внешней политике и ухудшении отношений с «социалистическими странами», и неэффективная политика помощи странам «третьего мира», и недовольство многодневными поездками Хрущева с большой свитой и родственниками за границу, и раздражение тем, что на практике роль министра иностранных дел у Хрущева выполнял его зять – главный редактор газеты «Известия» Алексей Аджубей… Авторы доклада критиковали даже третью партийную Программу, считая нереальными сроки по многим программным показателям. Наконец, были раскритикованы многие антисталинские шаги Хрущева. Общие выводы были такими: освободить Никиту Хрущева от занимаемых должностей, впредь запретить совмещение обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и главы правительства, повысить роль пленумов ЦК КПСС, ежегодно обсуждать на пленуме ЦК итоги деятельности Президиума ЦК КПСС, устранить разделение партии по производственному признаку.

Об этом докладе, судя по дневниковым записям, Шелест что-то знал, как знал и о том, что одной из ключевых фигур в подготовке свержения Хрущева был Александр Шелепин, а не только Леонид Брежнев и Николай Подгорный. Последний в сентябре 1964 года по дороге из зарубежной командировки заезжал в Киев и сообщил Шелесту о своем разговоре с Хрущевым, который распрашивал о готовящемся заговоре. Подгорный убеждал в обратном, но сильно запереживал, поскольку у Хрущева была какая-то информация. В этой связи Шелест писал позже: «Что касается Хрущева, то его усыпили. Дело в том, что Н. С. Хрущев по своей человеческой натуре был доверчивым, верил товарищам, с кем ему приходилось работать. А главное то, что он уверовал, что все его поддерживают, авторитет его непоколебим».

«Усыплять» Хрущева довелось перед октябрьским пленумом ЦК КПСС и самому Шелесту. 1 октября он встречал Никиту Сергеевича в Симферопольском аэропорту, поехал с ним на государственную дачу, ездил на охоту, вел задушевные беседы. 4 октября Хрущев полетел из Крыма в Пицунду, оставив Шелеста в терзаниях. Вот запись того дня: «У меня после встречи и длительных разговоров с Хрущевым остался очень тяжелый осадок в том отношении, правильно ли мы делаем, что затеваем «дело». Ведь это же прямой политический заговор! Он переплетен с интригами и явными замыслами борьбы за власть. Но все это так далеко зашло с этим «делом», теперь уже нет у меня возможности перестроить свои позиции…»

В последующие дни Петр Ефимович убедился, какую важную роль Украине, а значит и ему лично, отводили заговорщики. Ему регулярно звонили Леонид Брежнев и Николай Подгорный, информировали, что с лидерами других тогдашних республик также успешно идут переговоры по «делу», передавали привет от Дмитрия Полянского и Дмитрия Устинова, подтверждали, что ведомство Владимира Семичастного, то есть КГБ, полностью обеспечивает «дело», просили чаще звонить Хрущеву, информировать о состоянии дел на Украине, то есть показывать, что все спокойно, и следить за хрущевской реакцией. Шелест все это выполнил.

12 октября 1964 года он по сигналу Подгорного вылетел в Москву, принял участие в беседе заговорщиков, решавших, в частности, под каким предлогом вызвать Хрущева в Москву и кто должен выступать. В тот же день заседал Президиум ЦК КПСС, отрабатывавший «методику» заседания с участием Хрущева. Вот тогда было решено, что Брежнев позвонит Хрущеву в Пицунду, вызовет его в Москву и что первым в обсуждении на заседании Президиума выступит Шелест. В ночь на 13 октября в особняке номер 7 на Ленинских горах Петр Ефимович сочинял свое, как он сам потом написал, «аргументированное и разоблачающее, обличающее пороки Хрущева выступление».

Все-таки в общении с политиками всегда нужно быть осторожным, подготовленным и постоянно помнить: политики всегда знают немного больше, а потому могут быть удивительно изворотливыми. Осенью 1989 года к Шелесту на подмосковную дачу приехал киевский журналист Вадим Бойко. Они встретились, пообщались, а потом в газете «Комсомольская правда» появилось интервью под названием «Человеку свойственно ошибаться». Бойко, в частности, сказал: «Недавно я прочитал, что на октябрьском пленуме вы выступили и заклеймили позором Хрущева?..» На это Шелест ответил, что на октябрьском пленуме он вообще не выступал, только одна центральная газета написала, что он вроде бы выступал и облил грязью Хрущева. Чистая правда – на пленуме его выступления не было, но перед пленумом, 13 октября 1964 года, Шелест держал речь на заседании Президиума ЦК КПСС.

Заседание начал Леонид Брежнев, который, как показывает конспект его эмоциональной речи, не был знаком с «докладом Полянского». Затем выступил Никита Хрущев, посчитавший брежневские критические аргументы вескими и признавший некоторые свои ошибки, но выразивший готовность работать и далее. После этого слово взял Петр Шелест. Все знали, что Украина, с ее крупнейшей партийной организацией, была вотчиной Хрущева, а потому это выступление имело особое значение.

В своей книге Петр Ефимович пересказывает собственное выступление. Вместе с тем сохранилась краткая запись, сделанная во время заседания заведующим Общим отделом ЦК КПСС Владимиром Малиным. Шелест сказал о достигнутых партией и страной успехах, на фоне которых «резко видны недочеты и промахи». По его словам, существует переоценка успехов и новых идей. Далее он подверг Хрущева сокрушительной критике: волевые решения, срывы, возникновение многих вопросов, на которые нужно давать ответы. Пленумы ЦК, по мнению Шелеста, превращались в партактивы. Петр Ефимович заявил, что не согласен с запиской Хрущева о реорганизации управления сельским хозяйством, приложенной к документам по подготовке ноябрьского Пленума ЦК КПСС, так как в предложениях Хрущева принижается роль парткомов. Кроме того, Шелест сказал, что из-за бесконечных реорганизаций невозможно набрать людей для работы в партийных органах; объявленные Хрущевым в 1957 году планы – «догнать и перегнать Америку» – провалились, планы по строительству жилья не выполнены, обещание повысить зарплату – тоже не выполнено.

Позже Шелест вспоминал, что Хрущев прерывал его несколько раз, пытался комментировать его выступление. Кончилось все тем, что Шелест достаточно резко отреагировал: «Никита Сергеевич, мы вас слушали много раз – послушайте один раз нас». Хрущев выслушал всех, а потом уехал в свою резиденцию на Воробьевы Горы. Вся его охрана была заменена, связь прослушивалась или блокировалась. Он был в изоляции, и ему еще предстояло моральное аутодафе – выслушивать обвинения на следующий день, когда продолжилось заседание Президума ЦК КПСС, где с докладом в антихрущевскую атаку пошел Дмитрий Полянский. В тот же день состоялся пленум ЦК КПСС, на котором основным докладчиком был Михаил Суслов и на котором Хрущеву не дали слова. Да никто больше и не выступал.

Дальнейшее известно: Никита Хрущев был отправлен на пенсию, а первым секретарем ЦК КПСС избрали Леонида Брежнева, хотя кроме него назывались кандидатуры Николая Подгорного и Алексея Косыгина. Подгорный отказался, а Косыгин занял пост Председателя Совета Министров СССР.