Григорий Шелихов

Начало формы

Конец формы

Владимир Степанович Григорьев.

Григорий Шелихов

исторический роман

СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ

Москва 1956

Времен в глубоком отдаленьи

Потомство тех увидит тени,

Которых мужествен был дух.

Г. Державин

* ЧАСТЬ 1 *

Глава первая

1

Теряясь во времени давнем и забытом, быль эта развернулась свыше

полутораста лет тому назад на гористом Кыхтаке, замыкающем

тысячеверстную цепь Алеутских островов у берегов Америки.

Населявшие остров Кыхтак плосколицые и безбородые люди не

допускали на свою землю пришельцев с тусклой и потому казавшейся им

неприятной белой кожей. Желто-смуглая да еще блестящая от смазки

китовым жиром кожа представлялась природным кыхтаканцам несомненным

признаком превосходства их над другими людьми. Они, алеуты-кыхтаканцы,

выводя свое происхождение от сожительства первой женщины с

фантастическим человеком-медведем, считали себя представителями

особого племени людей и в то же время охотно откликались, когда их

называли "алеутами". Алеуты - это было прозвище, которое кыхтаканцам

дали впервые высадившиеся на остров белокожие бородачи - русские.

Ко времени высадки русских мореходов-добытчиков алеуты

насчитывали у себя тысячи храбрых воинов с луками, стрелами, копьями,

убивавшими могучих зверей моря и суши. Однако сто тридцать отважных

людей промышленной экспедиции купеческого сына Григория Шелихова

оказались неодолимыми. Костяные и обсидиановые наконечники стрел и

копья не помогли алеутам в их столкновении с пришельцами, которые

посылали гром и молнии из "железных палок", приставляемых к плечу.

Однако победители "русы", так называли себя пришельцы-русские, -

звук "р" не давался языку алеутов, и они произносили не "русы", а

"лусы", - оказались и не страшны и не беспощадны. Соседи, соплеменники

кыхтаканцев с островов Уналашка, Тана-гуни, Атха, лежащих к заходу

солнца, или племя кенайцев, говорившее на одном языке с кыхтаканцами,

жившее под восходом солнца на Большой земле - Алхаласке,* поступали

иначе: победив, они истребляли до последнего всех способных носить

оружие. (* Аляска.)

Освоившись с новым положением, кыхтаканцы вскоре поняли, что

белокожие пришельцы ищут не войны, а дружбы и согласия. Они не

отбирают ни запасов пищи, ни байдар, ни орудий лова или охоты, не

уводят они и женщин и равнодушно смотрят на драгоценные обломки железа

и меди, эти подобранные алеутами на берегу безыменные свидетельства

чьей-то гибели в пучинах океана.

Единственным, чего искали и к чему устремлялись "русы", были

шкуры зверей: морских бобров и котов, песцов и лисиц - черных и

огневок, медведей и даже ничтожного тарбагана - пестрого

сурка-землеройки, а то и еще более ничтожной белки-поскакушки. "Русы"

били этих зверей новыми, невиданными среди алеутов способами или

выменивали у туземцев шкуры на железные ножи, несравнимые по

достоинству с каменными, на зеленые листья крепкой русской махорки и

на драгоценные корольки - коралловые красные бусы. Случалось, давали и

ковшик горького, веселящего сердце и ноги напитка - "вотка".

Слово "вотка" облетело весь остров. Ей приписывали магическое

свойство наделять человека весельем, облегчать неудачу в охоте,

"вотка" заставляла забывать голод, склоняла женщин к любовной ласке.

Великий тойон народа "касяки" - так произносили алеуты слово

"казаки" - имел воинское имя Ше-лих. Однажды он рассердился на малое

количество мехов, принесенных на обмен, и объявил:

- Вотка будем давать в награду только тому, кто принесет менять

не меньше двух бобровых шкур.

Из этого алеуты заключили, что напиток дорогой, обладает

магической силой и "русы" берегут его для себя.

- Ты - хитрый и несправедливый человек! - упрекнули русского

кыхтаканцы. - Ты живешь среди нас и знаешь, как редки морские бобры и

как много людей и байдар нужно для охоты за ними. А шкура бобра всегда

достается богатым, имеющим калгу-каюра - раба-гребца на байдаре.

Бедному же охотнику, которому нужно самому и каюрить и стрелку

спускать, говорят: "Как ты мог убить бобра? Ты должен был каюрить".

- Так всегда было, будет и должно быть, - отвечал Ше-лих искавшим

справедливости, - один гребет и везет, другой добычу берет...

- А кто установил?

- Бог!

- А кто такой бог?

- Тот, кто дает одним богатство, а другим - бедность.

- Он хитрый и несправедливый человек!

- Глупцы! Он не человек, а бог, и не мы - бог дает законы.

Кыхтаканцы не поверили в то, что они глупы, и им не понравился

бог Шелихова, но люди, которым этот бог покровительствовал, были

могущественны, и спорить о законах их бога не приходилось.

Всячески домогаясь вольготной и безопасной добычи мехов и

богатства, Григорий Шелихов в конце концов признал водку ненадежным

пособником торговли, в чем имел много случаев убедиться еще в России,

странствуя по Камчатке и по Чукотской землице.

Собрав своих промышленных людей, он объявил им о запрещении

пускать в торговый обмен водку, оставив право на это только за собой.

Ловок и силен был Григорий Шелихов тем, что умел, всякий раз вовремя

уловив момент, опереться на артельные плечи и отстоять свой интерес.

- Сам ее пью и горазд понимаю, что православному человеку нельзя

не выпить... Что ж, разве я против? Пейте, да дело разумейте, головы

не теряйте, - добродушно начал он, как будто готовясь рассказать о

планах ближайших экспедиций, и неожиданно для всех угрюмо закончил: -

А кто американцу водку дает, тот на себя и товарищей нож готовит. Вот

о чем, артельные, подумать надо!..

- Мы и то думаем: зачем ты себе права разрешил, а у нас отнял? С

твоего водочного поднесения нож али стрела американские слаще, что ли,

станут? - орали промышленники, разъяренные тем, что от них отняли

легчайший способ к увеличению своей доли в заокеанской наживе.

- В моем кармане не подсчитывайте, - открыто пойдя на вызов,

сказал Щелихов. - Водка-то чья, компании? А я от компании да и от

властей над вами поставлен. Так вот: продажи навынос не будет, а кому

выпить охота, ко мне придет. Поднесу и на счет запишу, но не более два

штофа на месяц...

Отстаивая внушенное практическим расчетом начинание, Шелихов и

дальше пошел на хитрость: положенный на месяц водочный паек он

увеличил вдвое, - русские пускай пьют, только бы американцев не

спаивали, не выступали бы конкурентами в заготовке пушнины.

До своего удивительного по отваге плавания в Америку в 1783 -

1786 годах Григорий Шелихов, добравшись до края земли - Охотского

моря, служил приказчиком у разных сибирских купцов-богатеев. Разъезжал

по дебрям Восточной Сибири, выступая вроде доверенного по торговле с

чукчами - на Чукотке или с ительменами - на Камчатке, а то с Китаем -

в Кяхте и даже с дикими племенами конных мунгалов и тунгусов - по

Орхону, Онону и Амуру. Всегда в бесконечных разъездах, проявляя в

делах отменные торговые способности, находчивость, обходительность и

отвагу, он завоевал доверие туземных охотников, похвалу хозяев и

симпатии самих представителей власти за то, что торговал мирно и не

вызывал жалоб.

Записавшись в иркутские купцы и добившись величания по