Сказ Про Иванушку-Дурачка. Закомуринка двадцать девятая (СИ)
Сказ Про Иванушку-Дурачка. Закомуринка двадцать девятая (СИ) читать книгу онлайн
Се – закомуринка двадцать девятая. Три главных героя Сказа – русский характер, русский язык и русское меткое высказывание – продолжают себя проявлять в полной мере. И отдельные русские народные персонажи (Катя Огняночка и царь Горох), и большие их коллективы (думные, понимаешь, боляре) оказываются оптимистами и никогда не теряют надежды (на русский авось). Читатели, продолжающие изучать в полном объёме настоящий, ядреный (и необъятный) русский язык, познают (с несомненной пользой для себя), что такое козьи орешки (стоит их грызть или нет). А влюбленные в меткие русские высказывания узнают много нового для себя: например, прочная или непрочная хоромина овин и когда требуется кормить молотильщиков. Наконец, в данной закомуринке к уже известным нам двум видам правд (подноготной, которую добывали, коля под ногти, и подлинной, которую добывали, избивая подлинниками – длинными палками) добавляются еще два вида правд: Сидорова и Ярославлева. В заключение сей закомуринки мудрость народная, которая несудима, неистощима, безмерна и в гимне воспета, – однозначно разъясняет, с чего именно надо начинать очередную безделку (да и вообще, понимаешь, любое дело).
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
– Нет, пламёпотушитель пал смертью храбрых в хоромах царя Гороха! И спас нас от думных боляр!
– Ну ни фига-а-ам! – потрясенно подумали сапоги и проорало привидение.
– Вот именно, ну ни фига-а-ам! – возопиял старикан и с хрустом выпрямился. – Царствие ему небесное! – и щелкнул пальчарами.
И в тот же миг огнетушманчик, по-прежнему продолжая по инерции вращаться, стремительно вознесся с земли, из стольного урочища злосчастного Гороха – Гороховища, с попелища царских хором, в небеса.
– Ну-с, шо будем деять, дедушка, на попелище-то? Плотников приглашать? Хоромину заново отстраивать? Али нанимать каменотесов, ати* вытесали новый, несгораемый вигвамчик из гранита? А расходов-то, расходов! Ну ни фига-а-ам!
– Фиг! Фиг! Фиг-то там!
– Вот именно, фиг-то там! Во всём энтом нужды нет ни фигам! До эвтого казусика я уже тринадесять разиков сгорал, тоись до фигам, и знаю, штё тепе́ренько нужно робить, девонька! Ах, хочу, еже* всё было в хоромушке моей как прежде, так-перетак!
– Ну ни фига-а-ам! Фиг-то та-а-ам!
Тутытька дедичка щелкнул пальчарами, и в то же мгновенье ужасное попелище исчезло, а на его месте возникла хорома со всем своим содержимым, включая огнетушитель, вынужденный срочно воротиться с небес на землю. Словом, хорома была целёхонькая и невредимохонькая, словно и не сгорала, а ока... каменелый Иван превратился в живого и невредимого, токмо осоловевшего и перемаранного горелью. Трие – дедушка, Иванушка и Екатеринушка – ерзали на табуретах вокруг стола, застеленного тихо, но внятно бранящейся скатертью-самобранкой, страшно скучали и вдыхали вонялую изгарь, коей было всё засра... засорено кругом. Из-под стола раздавались громкие звуки: бац, бац! Отдельно, не за столом, а в красном углу избы, не на табурете, а на полевом раскладном троне, сидел Горох, батюшка-царь – теперетька в изгнании, и негромко напевал любимую балладу, аккомпанируя себе на баяне. Только слова в той балладе звучали новые, ультрасовременные и прогрессивные: «Молодым у нас – доска почета, молодым всегда – достойный путь!»
Дедичка в жутком нервозе ужасно ерзал на занозе, как жук на навозе, и спрашивал:
– Ну-с, Катенька, що же с тобой приключилось в сем мире, пока мы с Ивашкой были в миришке ином?
– Ах, дедушка! Я совершила мужественный поступок!
– Какой?
– Самый мужественный в своей жизни!
– Ну ни фига-а-ам! – потрясенно проскрипела возрожденная евродверьцухт.
– То ись?
– Я вышла замуж! Можешь ты что-нибудь торжественное сказать о моем замужестве?
– Могу и скажу: мужественное замужество!
– Спасибо, дедушка!
– Пожалуйста! Надеюсь, ты не забыла сказать при венчании, что ты моя любимая...
– Не забыла, дедушка!
– И что же ты сказала? Что ты моя любимая...
– Дочка? – радостно выпалил Иван.
– Фиг вам! – омерзительно проскрипела евродверзель.
– Нет! – с возмущением отрезала любимая.
Дедочка счастливо засмеялся и засим спросил:
– А что же ты сказала? Что ты моя любимая...
– Внучка? – радостно выпалил Иван.
– Фиг-то там! – мерзко проскрипела евродверзель.
– Нет! – с возмущением отрезала любимая.
– А кто? – радостно вскрикнули дедушка и Иванушка.
– Пра... пра... пра... пра...
– Ш-ш-шо?
– Пра... пра... пра... пра...
– Ш-ш-шо? Ш-ш-шо?
– Пра... пра... про то ты сам знаешь, дедунюшка!
– Фиг-то там! – мерзопакостно проскрипела евродверзель.
Дедунюшка испытал бла... бла... блаженство и пра... пра... проникновенно пра... пра... произнес:
– Спасибо тебе, Катенька! Спасибо! Ах ты моя любимая русская костка!
– Пожалуйста, дединька!
Засим дединька в мерзком склерозе жутко заерзал на занудной занозе, как жук на навозе, и возговорил, указуя на индивидуума в сомбреро:
– А эвто що за хлопец в рваных гороховых джинсах и такой же расцветки тапочках? Он так аппетитно пахнет свежим зеленым горошком! Где-то я уже видел энтого индиивидума, вот токмо где?
Огняночка с горячеватостью отвечала:
– Где, где! В хурде-мурде! Эвто, дедусенька, мой муж, сиречь законный супруг! Он – легитимный монарх, сиречь батюшка-царь, а я – легитимная монархиня, сиречь царица-матушка! Нас попытались свергнуть такие-сякие скверноподданные, понимаешь, боляре, сиречь взбунтовщики, и таперича мы – в решительных бегах!
– И шо же вы собираетесь теперичка робить?
– Таперча мы собираемся жить в моей родной деревне – в качестве га... га... гасиендадос!
– Га-га?
– Так точно, га-га! Га... га... га... га...
– Го-го! Ах, як это замечательно! А як зовут энтого га... га... гасиендадо?
– Як, як! Так-сяк!
– Ну а всё-таки, як?
– Як, як! Ни так, ни сяк!
– Вах, як именно? Як же его имя?
– Як, як! А имя ему – Горох!
– Горох?
– Вот именно!
– Хо-хо, Горох, ёшкин кот! А по батюшке?
– Горох!
– Хо-хо! А по матушке?
– Горох!
– Хо-хо! А как его рекло?
– Горох!
– Хо-хо! А как его фамилия?
– Горох!
– Хм-хм, ёшкин кот! Стало быть, ты топерь зовешься Огнянова-Горохова?
– Да!
– Да?
– Нет!
– Нет, ёшкин кот? Так, стало быть, ты топерь зовешься Горохова-Огнянова?
– Да!
– Да?
– Нет!
– Нет? А как?
– Сама пока ощо не знаю! Но авось узнаю! Деда, а деда!
– Шо?
– Ты обещал сделать меня счастливой!
– Я обещал?
– Да!
– Когда?
– Давеча!
– Ну, раз обещал, сделаю!
– Когда?
– А когда тебе нужно?
– Прямо чичас!
– А чё для энтого нужно?
– Отправь меня вместе с законным супругом и его любезным баяном в мою родную деревню!
– Именно в деревню? И талды ты будешь счастлива?
– Да, именно! Ведь я принесу в родную деревню газеты со свежими новостями!
– Счастливая деревня! А разве газеты не сгорели совместно с хоромами?
– Сгорели! Но потом возродились – совместно с хоромами!
– Врешь! – вскочил дедушка с табурета, как конь с паркета.
– Фиг-то там, ёшкинам кошт!
– А вот и не вру! – Катя достала из декольте одну часть сгоревших, но возрожденных газет, подняла вторую часть с пола и объединила всё в общую пачку, тепло, понимаешь, шепча: – Газеточки вы мои чудненькие!
– И ты унесешь эвти твои чудненькие газеточки из моей хоромины навселды-навселды? – прохрипел дедушка и нащупал величайшую своей жизни угрозу – торчащую из штанов здоровеннейшую занозу.
– Фиг вам!
– Навселды-навселды!
– Фиг-то там!
– Ах! – дедок встал в патетическую позу, выдернул из своих пепек грозную занозу и вскрикнул в итоге в неимоверном восторге: – Ах, ёшкин кот, как хорошо! Эй, сапоги!
– Шо? Що? Чё? Бац! Бац! Бац!
– Вы где?
– Мы тут, под столом! Бац! Бац! Бац!
– Шо, що, чё вы там робите?
– Тараканов давим! Не слышишь, что ли? Бац! Бац! Бац!
– Таперь, наконец, слышу! – и дед бац на табурет, как конь на паркет.
– Бац, бац, бац!
– Сапоги!
– Шо? Що? Чё?
– Вылазьте из под стола!
– На шиша?
– Отнесите госпожу Екатерину Огнянскую-Гороховскую вместе с чудненькими ея газеточками, понимаешь, а также с законным супругом и его любезным баяном в родную ея деревню!
– Так тощно! Так тошно! Так точно!
– И сразу же возвращайтесь!
– Так тошно, так тощно, так точно, вашсясь!
– Да смотрите, одни, без наипрекраснейшей русской костки, не возвращайтесь! – строго-настрого прикрикнул на сапоги дедушка и трожды щелкнул перстищами.
– Так тощно! Так точно! Так тошно!
– Ну, будь счастлива, Катя! – сказал старичина в тяжкой кручине и всхлипнул.
– Хорошо! Авось буду! – бодро ответила Огняночка и опустила газеточки в декольте, обулась в сапоги, а на шею взгромоздила муженька с баяном да котомкой.
– Будь счастлива, Катя! – сказал Иванушка и всхлипнул. – Однозначно!
– Хорошо! Авось однозначно буду!
– Будь счастлива, Катя! – сказала скатерть-самобранка, всхлипнув.
