Я и Тёмка

– За паспортом?

– С паспортом, – ответила я, протягивая документ.

Ничего не изменилось в его лице. Он вяло взял паспорт, вяло открыл его, потом с невероятным усилием и всё с тем же вздохом разорвал его и выбросил в корзину.

– Через неделю придёте.

– А ничего, что я уже четвёртый раз к вам приду? – поинтересовалась я.

Мужчина посмотрел на меня и не ответил.

Ровно через неделю я пришла за своим паспортом. Всё казалось родным и знакомым. Даже скрипучий стул в углу, кривой стол и дурацкий плакат на стене, который я зачитала до дыр. Очередь шла быстрее: я предстала перед небритым уже через час.

– За паспортом? – спросил он.

– За паспортом, – ответила я, ухмыльнувшись.

– Фамилия, имя, отчество, место жительства…

Я снова попала в сказку, где жители на следующий день забывали о том, что произошло в предыдущий. Взяв паспорт и убедившись, что я Арсёнова и русская, я вышла из кабинета.

Уже сидя с Андреем и рассматривая свой паспорт, я увидела очередную засаду.

– Слушай! Это просто пендык!

– Да где?

– Да вот! Отчество, смотри, как написали!

– Геннадьевна. А как надо?

– Геннадиевна, конечно. Ведь оно от Геннадия образовано!

– В общем, они уроды, конечно… Но и ты тоже хороша. Ты чего такая невнимательная?

– Я думала, государственная организация…

– Н-да. А всё-таки ты меня переплюнула! – сказал Андрей и подмигнул.

Бабулечка

Сегодня нам нужно листья к осеннему школьному балу нарисовать. Занятие скучное, но обязательное. За оформление зала в этом году отвечает наш класс. Каждый из нас взялся нарисовать по десять листочков. А так как Андрей рисует неважнецки, то попросил меня ему помочь.

Мы пришли после школы не в духе.

– Что у вас случилось? Двоек понахватали? – спросила баба Валя, открывая нам дверь.

– Почему сразу двоек? – возмутился Андрей. – Ты не порть мне настроение. Его и так почти не осталось.

Мы прошли в комнату Андрея, а баба Валя осталась сидеть на стульчике в коридоре.

– Кушать идите, только руки помойте, – вздохнув, сказала она и опустила голову.

– Сколько можно! Одно и то же каждый день вот уже 16 лет!

– Ну, чего ты шипишь? Она расстроилась.

Баба Валя медленно встала и пошла на кухню.

– Ничего, – ответил Андрей. – Отойдёт. До чего же мне не хочется ничего делать! Не терплю «обязаловку»! Давай поедим, потом всё остальное.

Помыли мы руки и пришли на кухню. Баба Валя всегда очень «вкусно» готовит стол. Она считает, что аппетит приходит и благодаря красивой посуде, и интересно украшенной пище. На столе стояли две тарелки с горячим грибным супчиком, рядом с каждой тарелочкой на блюдцах лежали треугольные бутерброды с маслом. Баба Валя сидела за столом. Её руки перебирали фартучек.

– Что-то съела я, по-моему, – сказала она. – Как будто желудок болит…

– Вот-вот! Ещё нас своей стряпнёй отравишь, и помрём все.

– Господь с тобой! Всё свеженькое. Грибы из Карелии прислали сушёные, картошечка с рынка, масличко с рынка…

– Вот, поди, поганок и прислали сушёных.

– Очень вкусно, баба Валечка, – сказала я, пихая Андрея под столом ногой.

– Я прилягу, – вздохнула баба Валя.

Мы поели и пошли рисовать свои листья: вернее, рисовала я – Андрей читал книжку.

– Пошли хоть чаю попьём, – предложил он, когда стало смеркаться.

– Пошли.

Мы вышли в коридор. Кругом было темно.

– Чего это бабушка ужин не готовит? – удивился Андрей.

– Спит, поди, – ответила я.

– Она? Спит! Да никогда! Это вечный двигатель!

У меня сердце забилось чаще. Смотрю, Андрею тоже стало не по себе.

– Баб, – крикнул он, – ба-ба!

– Я здесь, – раздался тихий голос из зала.

Баба Валя лежала на диване в темноте.

– Ты чего свет не включаешь? – вновь грубо заговорил Андрей.

– Я прилегла, а вставать не хочется. Нехорошо мне.

– Всё живот?

– Да уж и не знаю…Желудок, что ли… И спина как-то заболела.

Не могу никак понять, что не так.

– Тошнит? – спросила я.

– Нет, не тошнит.

– Голова кружится?

– Да нет. Не объяснишь словами. Не так что-то. От творога, что ли? Понять не могу.

Баба Валя приподнялась на диване. Пышные волосы её, всегда собранные в аккуратный валик, растрепались.

– Сколько времени?

– Почти шесть, – ответила я.

– Ужин! Батюшки!

– Да какой ужин… Лежи.

– Нет, надо вставать. Надо, – баба Валя села на диване. Посидела немного и стала приподниматься.

Мы внимательно следили за её действиями. Она покачнулась. Мы рванулись её подхватить, но баба Валя мягко опустилась на диван.

– Не экспериментируй, баб… Плохо – полежи, – мягко заговорил Андрей.

– Может, «скорую» вызовем?

– Правда, может, «скорую»?

В голосе Андрея звенело беспокойство.

– Маме сейчас позвоню.

– Не нужно её пугать. Ничего страшного. Подумаешь! У меня так было уже, – неуверенно сказала баба Валя: я поняла, что она сама испугана своим нынешним состоянием.

Я отозвала Андрея в сторону:

– Давай «скорую» вызывать. Плохо ей. Точно.

– Баб, давай всё-таки вызовем «скорую»?

– Нет, нет! – запротестовала баба Валя – Не расстраивайте меня.

– Какие-нибудь лекарства ты пила?

– Пила валокордин… ещё но-шпу.

– Для чего это?

– От сердца… и спазмы снять.

– И что? Лучше стало?

– Да и не знаю. Вроде да…

– Значит так, – твёрдо сказал Андрей. – Смотрим на тебя пятнадцать минут и вызываем «скорую», если не станет лучше.

Мы сели напротив бабы Вали. Она закрыла глаза:

– Не могу с вами бороться. Мне бы в тишине полежать.

Мы переглянулись.

– Вызывай срочно, – сказала я одними губами.

Андрей побледнел, встал и вышел в коридор.

– А может, и ладно…. Пусть вызывает, – сказала слабым голосом баба Валя.

Мне стало страшно. С самого детства я видела её подтянутой, быстрой и весёлой. А сейчас передо мной лежала маленькая аккуратная старушка.

«Сколько она для нас сделала, – думала я. – Как я её люблю. Она всегда к нам относилась одинаково. Всё всегда делила между нами поровну. А ведь я ей не родная. Никогда сильно не ругала и всегда защищала перед другими, даже если нашалим». Я подошла ближе: казалось, баба Валя спит. Вошёл Андрей и как-то нервно вытянулся:

– Что?

– Нет, ничего… Просто спит, по-моему.

Андрей сел рядом.

– А я на неё орал сегодня, – шёпотом сказал он.

– Всё будет нормально.

– Почему «скорая» так долго едет?

– Это кажется так… Ты же только что позвонил.

– Ты знаешь, она столько для меня сделала! Можно сказать, работу из-за меня оставила. Всё только для меня, только для меня… Все мои шестнадцать лет. Всё самое лучшее – только мне. И сказки по ночам, и прогулки… Ну а пироги её… А я… «Спасибо» даже после обеда не сказал! Ты знаешь, я забываю иногда… Ей обидно.

– Конечно, ей обидно. Но она всё равно знает, что ты её любишь. А ведь я тоже только что об этом подумала…

– О чём?

– О том, как она мне дорога…

Тут раздался звонок в дверь: мы побежали открывать. Врач осматривал бабу Валю недолго. Сказал, что похоже на отравление. Сделал какой-то укол и уехал. Мы опять вышли «на дежурство». Никакие листья с уроками не шли в голову. Баба Валя лежала и смотрела в потолок. Иногда она закрывала глаза: тогда мы замирали. Лучше ей не становилось… Прошёл ещё час.

– Если я умру… – вдруг сказала баба Валя.

Андрей не стал дожидаться окончания фразы и рванул к телефону: через десять минут снова приехала «скорая помощь». Другой врач уверенно заявил, что это либо инфаркт, либо предынфарктное состояние. Нужна госпитализация. Баба Валя беспомощно смотрела на нас с носилок, а Андрей шёл рядом и гладил её руку.

– Ты моя бабушка… Ты моя единственная бабушка, – говорил шёпотом.