Мертвый сезон в агентстве Глория

Лене ничего не оставалось, как уверовать в свою некоторую избранность. Однако вот уж и тридцать стукнуло, а удача лишь помахивала откуда-то издалека своим крылом, видимо и не собираясь приближаться.

Но однажды случилось-таки необычное. К нему подошли посланцы «большого человека», как охарактеризовали будущего знакомца Валерия Михайловича, и предложили сделку. Суть была проста. Внешними данными Леня – теперь он уже был на греческий манер Леонидосом – поразительно напоминал этого самого Валерия Михайловича, требовались лишь некоторые хирургические коррективы. Никакой боли, богатая частная клиника, внимательные врачи и так далее.

Большая ли радость быть чьим-то двойником? Это надо еще посмотреть, если, как уже становилось доподлинно ясно, на могучие перспективы рассчитывать приходилось все меньше и меньше. Можно было, конечно, уйти в секс-бизнес, то есть обслуживать богатых иностранных туристок, желающих получить в солнечной Элладе абсолютно все удовольствия, описанные бессмертными древнегреческими сатириками и их чуть менее древними римскими продолжателями. Но фантазии дам далеко выходили за пределы деяний, установленных классиками жанра, а Леонидос, закончивший все-таки в свое время советскую школу и воспитанный отчасти на книгах из ялтинской городской библиотеки, имел и хранил в себе некоторые, не особо обременительные, понятия чести, совести и мужского достоинства. Было б на что размениваться, а так, походя?…

Одним словом, сомнения, конечно, были, но их быстро развеяли несомненные материальные преимущества. И снова, как когда-то, решая проблемы Лениного происхождения, семейный совет постановил, что, в конце концов, если мальчику не будет сильно больно, согласиться на пластическую операцию. Двойник – тот же телохранитель, а это не самая худшая из мужских профессий. Тем более на безрыбьи…

Гонорар был вполне приличным. К нему также прилагались ежемесячные вливания. А вся служба состояла в том, что Хозяин, так велел в дальнейшем называть себя Валерий Михайлович, должен был четко знать, где в настоящий момент находится его двойник и чем занимается. Разрешалось все, кроме общения с полицией и участия в сомнительных делах. Иначе говоря, живи в свое удовольствие, но нигде не высовывайся, не кричи, не привлекай к себе внимания. Хочешь пить – пей, но не теряй головы. Девку хочешь – выбирай любую, насколько позволяют средства, но… опять-таки чтоб без ненужных эксцессов. И все остальное в том же духе. Собственно, для Лени это стало не просто способом существования, а самой жизнью. Имени и фамилии он не менял, а что несколько иная внешность, так на то запрета нет…

Когда ему было приказано вылететь в Штаты, а затем поселиться в Гарлеме – прямо надо заметить, нищем районе Нью-Йорка, – Леонидос даже запаниковал было. Существование, разумеется, весьма далекое от нищенского, но окружение!…

Общительному и симпатичному Леонидосу не хватало почитания к собственной персоне. А потом, все-таки американские шлюхи не шли ни в какое сравнение с европейскими. Там остались нередкие подлинные страсти, широкий интернациональный ассортимент, сугубо персональная техника секса и вообще весь гигантский спектр индустрии наслаждений. В Штатах тоже была индустрия, но все как бы поставлено на поток – и никакой страсти. А это просто ужасно! Голая техника, доведенная до совершенства и будто демонстрируемая машиной, обученным гениальным автоматом, – абсолютная копия сошедшего с экрана порнофильма, отчего очень скоро чуткая душа Лени затосковала.

Но вот случилось то, чего Леонидос подспудно ожидал. Он встретил ее. Она была мулаткой с роскошной каштановой гривой и вишневыми глазами, истекающими влагой постоянной страсти. В первый же вечер, отринув принятые для себя правила – никого не приводить к себе домой, – Леня в буквальном смысле приволок Дженни, так звали мулатку, в свою постель. И не пожалел.

Крепко сбитая, невысокая Дженни с кожей цвета какао, разбавленного молоком, крутыми бедрами, динамичной попкой и пышной грудью, как у известной голливудской актрисы, и потомок великих воинов Македонского Леонидос оказались достойной парой.

Ко всему прочему, Дженни обладала еще двумя приятными качествами: она была практически неутомимой и большой крикуньей. Поэтому совсем не без оснований предположил наутро после первой встречи Леонидос, что соседи вряд ли одобрят в дальнейшем подобное соседство. Однако и расставаться с подарком судьбы он также не желал. Дилемма решалась просто: надо просто чаще менять жилье, благо в Гарлеме это не составляло особых трудностей, и вовремя сообщать об этом Хозяину. Квартира на Сто тридцать пятой стрит была шестой или седьмой, Леонидос, если говорить честно, и сам сбился со счета…

И так продолжалось до того дня, когда неожиданно позвонил Хозяин и предупредил, что в течение ближайшей недели – максимум двух Леонидос должен быть в форме и не исчезать из поля зрения. Вероятно, предстояло принять участие в чем-то неординарном, но Хозяин ничего не стал объяснять. Надо, – значит, надо, никуда не денешься.

Два дня Леня не пил, старался надолго не отлучаться из дому. Но его не беспокоили. На третий день вечером душа его запросила развлечений, и он отправился в бар, где работала Дженни. Нечаянное воздержание потребовало своего: Леня набрался до чертиков, и Дженни с немалым трудом доставила его домой. Но раз уж так сложились обстоятельства, то охочая до бурного секса девушка решила и тут не упускать случая. Надо было просто доступными средствами привести кавалера в чувство, а дальше уже все само пойдет единственно верным путем. К тому же красивый блондинчик и сам старался вкладывать в общение с Дженни всю душу. А также немалую часть тех денег, которые Леонидос регулярно получал за свое превращение… в самого же себя.

Только перед самым утром перестала наконец оглашать Дженни своими страстными криками близлежащие окрестности. Забылись тяжким сном те из соседей, которые не пользовались берушами. Отвалившись от щедрого на ласки тела цвета какао с молоком, заливисто захрапел Леонидос Андриканис, и весь вид его говорил о том, что нагрузки, в данном случае физические, в эту ночь оказались чрезмерными. Усталая Дженни лениво плескалась под душем, соображая при этом, как бы устроить себе краткий уик-энд хотя бы до середины дня, чтоб никого не видеть, не слышать, а пуще всего избежать возможного продолжения с Леонидосом – работа в баре у нее начиналась после пяти вечера и кончалась далеко за полночь. Сейчас-то он храпит, а когда проснется, это же просто бес какой-то! Впрочем, если бы не острая необходимость передышки, Дженни не сильно бы возражала и против пробуждения Леонидоса, ибо ее постоянно устраивал и он сам, и все, что было при нем.