Мертвый сезон в агентстве Глория

– Однако гораздо хуже, чем Алексей Петрович.

– Ну! Господин Кротов, можно сказать, полиглот, – произнес Нэт уже по-русски. – И я не устаю удивляться его разнообразным талантам.

– Господи! – изумился Денис. – Вы же сами блестяще говорите по-русски! Это ж надо! Никакого акцента!

Его восхищение было настолько искренним, что Кротов и Нэт, переглянувшись, расхохотались – открыто, раскованно, будто давнишние друзья.

– Бабушка Саймона была русская, – сообщил Кротов. – Прабабушка, если я не ошибаюсь, тоже. Так, Саймон?

– Я же говорил, – словно найдя подтверждение только что сказанному, радостно сказал Нэт и добавил с явной гордостью: – Мои предки были не какие-нибудь там потомственные, а истинные столбовые дворяне.

– А здесь оказались в числе тех… из первой волны? – догадался Денис, и Нэт подтвердил одним движением век. Вероятно, эта тема не была очень уж приятной для него, поэтому Денис не стал задавать дальнейшие вопросы о происхождении фамилии и прочем.

– Если вид ночного Нью-Йорка сильно отвлекает ваше внимание, предлагаю пройти в мой домашний кабинет. – И Нэт гостеприимно распахнул очередную дверь.

Кабинет хозяина меньше всего располагал к работе. Это было скорее охотничье жилище. На полу лежала большая шкура с оскаленной мордой льва. На стенах висели другие охотничьи трофеи – головы оленей и антилоп, чучела крокодилов и огромных ящериц, которые перемежались причудливыми связками копий и стрел, саблями и мечами и прочей охотничьей атрибутикой.

– Серьезная коллекция! – покачал головой Денис. – Вы, вижу, заядлый охотник?

– Любитель, – скромно подтвердил Нэт. – Но все, что здесь имеется, добыто мною лично… Прошу садиться, – показал он на глубокие кресла и сам опустился в одно из них. – Итак, я готов вас выслушать.

Денис посмотрел на Алексея Петровича и кивнул, предлагая начать ему. Кротов коротко обрисовал ситуацию и выразил обеспокоенность возможной реакцией Жоржа Аракеляна на происходящее вокруг его семьи. Нэт предложил разговаривать по-русски, видимо, чтобы гости чувствовали себя более непринужденно.

Однако Денис заметил, что информируя Нэта о встречах и беседах, Кротов ни словом не обмолвился о сегодняшнем своем разговоре с Донским. И когда Кротов замолчал и взглянул на Дениса, предлагая ему продолжить, он, также не вдаваясь в подробности, рассказал о своей поездке в Вашингтон, о встрече с министром юстиции госпожой Эванс, а также сотрудниками ФБР. Саймон, естественно, знал об этом, но слушал внимательно, не перебивая.

– У нас с вами, – начал Саймон, когда Денис закончил свое сообщение, – сходные задачи. И я понимаю ваше беспокойство, Денис Андреевич, после беседы с Жоржем. Вы считаете, что он может проявить инициативу и таким образом лишить вас возможности допросить Комара? Могу успокоить. За судьбу этого деятеля из Гохрана бояться не стоит. Мистера Аракеляна будут держать на коротком поводке.

– Да, но он говорил, что его уже неоднократно допрашивали в ФБР. Точнее, по его словам, не допрашивали, а просто беседовали, после чего отпускали. Причем с извинениями.

– Вероятно, это он так хочет думать. Кстати, Алексей, помнится, ты обещал мне показать кое-что из прошлого этого господина?

Кротов открыл свой кейс и достал папку. Нэт с легкой усмешкой взвесил ее на ладони и заметил:

– Говоря по-русски, всего и делов-то, а какая буча! Вы оставите мне?

– Да, – ответил Денис. – Но здесь лишь выборка. Приговоры и постановления о приостановлении следствия ввиду нерозыска обвиняемых.

– Я думаю, пока этого будет достаточно, а о деталях, полагаю, наши службы смогут договориться. В кои-то веки… – Нэт поднялся, подошел к старинному письменному столу, стоящему на мощных резных лапах в углу кабинета, кинул на него папку. – Хотите что-нибудь выпить? Виски, джин, коньяк?

Остановились на старом греческом коньяке «метакса», оценили аромат, нежный вкус. Денис вопросительно посмотрел на Кротова, предполагая, что аудиенция закончена. Нэт это заметил.

– Если у вас на сегодня отсутствуют важные дела, можете не торопиться. Мне приятна встреча с вами. Да и поговорить еще есть о чем… Если желаете, – обратился он к Денису, с легкой усмешкой посмотрев при этом на Кротова, – у меня тоже есть своя версия по вашему делу о ценностях Гохрана.

– С удовольствием послушаем, – с готовностью откликнулся Денис. – Это тем более интересно, что по просьбе Генеральной прокуратуры Интерпол включился в поиск как фигурантов, так и самих ценностей. Правда, что-то до сих пор у этой уважаемой службы не клеится. Или мы не обладаем всей полнотой информации.

– Все возможно, – уклончиво заметил Нэт. – Вы присутствовали когда-нибудь на церемонии передачи драгоценностей восточным сатрапам?

Денис лишь развел руками.

– Сами условия передачи абсолютно исключают любую возможность замены оригинала подделкой. Это, вообще говоря, относится как к Востоку, так и к Западу.

– Но обстоятельства в данном случае были… несколько специфичными, – возразил Денис. – Если судить по рассказу Жоржа Аракеляна. А мне показалось, что он не лукавил.

– Ну хорошо, это ваше мнение. Послушайте мое. А что, если никакой фальшивой диадемы вообще не было?

– Это что-то новенькое! – удивился Денис и взглянул на Кротова, но тот был непроницаем. – И что же тогда могло быть?

– Утка, Денис Андреевич.

– И кто же ее подкинул?

– Те, кому это было необходимо. Выгодно.

– Но кому?!

– Это вопрос к вам, Денис Андреевич. К вашему дяде. К Генеральной прокуратуре, в конце концов. Как ты считаешь, Алексей?

Кротов невразумительно промычал что-то и пожал плечами, не то соглашаясь, не то сомневаясь.

– Я не готов к ответу, – протестующе качнул головой Денис.

– Драгоценности из национальной копилки, скажем так, на сумму более двухсот миллионов долларов – по самым скромным оценкам – не могли быть отданы под залог без разрешения и подписей высших чиновников и самого президента. Причем все действия с выносом ценностей из Гохрана, вывозом их за границу и прочее, включая их исчезновение, не имеют прямых свидетельств. Только косвенные. А из оставшихся в живых, тех, кто находится здесь, лишь двое говорят, что видели своими глазами эти ценности. Но за хорошие деньги можно говорить все что угодно. Не так ли?