Двенадцатая карта

— С какой стати? Я ни разу не обращалась в Службу соцзащиты, не просила продовольственные купоны, так что сотрудники социальной службы ко мне не наведывались. Я даже не записывалась на бесплатное питание в школе, иначе бы засветилась. На школьных документах подделала подписи своих родителей, и у меня есть ящик голосовой почты. С этим тоже Киш помогла: надиктовала приветственное сообщение как будто голосом моей матери.

— И даже в школе никто ничего не заподозрил?

— Иногда спрашивали, почему никто из родителей не появляется на собраниях, но большого значения этому не придавали, потому что у меня по всем предметам только «отлично». Нет заявлений в органы соцзащиты, хорошая успеваемость, в полицию не попадала… Если ты не доставляешь хлопот, тебя никто не замечает. — Она рассмеялась. — Знаете книгу Ральфа Эллисона «Человек-невидимка»? Только это не тот фантастический фильм. Книга о том, что значит быть черным в Америке, быть невидимкой. Так вот, я и есть невидимка.

Теперь все встало на свои места: поношенная одежда, дешевенькие часы — совсем не то, чем баловали бы дочурку родители-ученые. Государственная, а не частная школа. Ее подруга — тусовщица Киш — не компания, разумеется, для дочери профессора из солидного колледжа.

Райм покивал.

— Значит, родителям в Англию ты вчера не звонила. А управляющего домом попросила притвориться, что он твой дядя?

— И он согласился… за дополнительное вознаграждение, да. Он предложил мне пожить у него, но ведь это же чепуха. Понимаете, о чем я? Я предложила использовать квартиру Рейнольдсов, пока они все равно в отъезде. Уговорила его снять табличку с их фамилией с почтового ящика.

— Он мне с самого начала показался сомнительным родственником, — сказал Белл.

Женева только усмехнулась в ответ.

— Ну а когда родители так бы и не появились, как бы ты это нам объяснила?

— Не знаю. — Ее голос дрогнул, и на мгновение она предстала беззащитным, растерянным ребенком. Но это выражение быстро исчезло. — Мне приходилось все время импровизировать. Помните, когда я вчера убежала за письмами Чарлза? — Она устремила взгляд на Белла, и тот кивнул. — Я вышла из квартиры через заднюю дверь и спустилась в подвал. Там они у меня и лежали.

— У тебя есть хоть кто-то из родни в Нью-Йорке? — спросила Сакс. — Кроме двоюродной бабушки?

— Никого у меня нету… — В ее глазах сверкнул неподдельный ужас, которого Райм раньше за ней не замечал. И вызвал его не страх перед киллером, а сорвавшееся с языка неграмотное словцо. Она покачала головой. — Нет, больше никого.

— Почему ты не хочешь обратиться в Службу социальной защиты? — спросил Селлитто. — Она для того и существует.

А Белл добавил:

— Ты больше, чем кто-либо, имеешь на это право.

Девушка нахмурилась, ее темные глаза потемнели еще больше.

— Бесплатно я ничего не беру. — Она потрясла головой. — И вообще, заявится ко мне социальный работник и увидит, как я живу, и меня сразу сошлют к тетке в Алабаму. Она живет в деревне с населением в триста человек. Представляете, какое образование я там получу? Или затолкают в приют, в комнатушку с четырьмя оторвами: хип-хоп на полную громкость двадцать четыре часа в сутки, по воскресеньям насильно в церковь… — Она поежилась.

— Поэтому ты пошла работать? — Райм оглядел ее униформу.

— Поэтому и пошла. Меня свели с одним парнем, который подделывает водительские права. По ним мне все восемнадцать. — Она хохотнула. — Знаю, что на вид мне и близко столько не дашь. Но на моей нынешней работе менеджер — белый старик, он и не понял, сколько мне лет. Там я до сих пор и работаю, ни разу свою смену не пропустила. До сего дня. — Вздох. — Когда босс узнает, ему придется меня уволить. Черт! А я на этой неделе и второго места лишилась.

— Ты работала в двух местах?

Девушка кивнула.

— Оттирала граффити. В Гарлеме сейчас все обновляется, чуть ли не на каждом шагу. Большие страховые компании или конторы по торговле недвижимостью ремонтируют старое жилье, а потом сдают его за приличные деньги. Строители нанимают подростков, чтобы отскабливать со стен художества. Хороший заработок. Только меня уволили.

— Из-за твоего несовершеннолетия? — спросила Сакс.

— Нет. Я увидела, как рабочие — три белых здоровяка, которые работают на какую-то риелторскую фирму — травят стариков, которые в том доме всю жизнь прожили. Я сказала им прекратить, иначе позвоню в полицию… — Женева дернула плечами. — И меня уволили. В полицию я все-таки позвонила, только там это никого не интересовало… Делай после этого добрые дела.

— Поэтому ты отказалась от помощи миссис Бартон, школьного консультанта, — заключил Белл.

— Узнай она, что мне негде жить… бац, и меня отправят в приют. — Она поежилась. — Мне совсем чуть-чуть оставалось! Каких-то полтора года, и я подалась бы в Гарвард. И тут появляется этот тип и пускает все под откос!

Женева подошла к таблице, в которой были сведены известные факты о жизни Чарлза Синглтона.

— Вот почему я о нем писала. Должна была доказать себе, что он невиновен. Мне хотелось, чтобы он оказался порядочным человеком, хорошим мужем и отцом. А какие замечательные он писал письма! Каким чудесным языком! Даже почерк у него очень красивый. А еще он был героем войны Севера и Юга, учил детей и спасал сирот от бунтовщиков. У меня вдруг появился родственник — по-настоящему добропорядочный, умный, знакомый с известными людьми. Мне очень хотелось иметь такого, достойного восхищения, не то что отец и мать…

В дверном проеме показалась голова Луиса Мартинеса.

— Он чист. Имя и адрес соответствуют названным. Задержаний и судимостей не имеет.

Мартинес проверил подставного дядю. Райм и Белл на слово доверять никому больше не собирались.

— Тебе, наверное, очень одиноко, — сказала Сакс.

Женева помолчала, прежде чем ответить.

— Отец иногда водил меня с собой в церковь, до того как сбежал, и я помню один госпел, наш любимый: «Некогда умирать». Вот и у меня так же: мне просто некогда быть одинокой.

Но Райм изучил Женеву достаточно хорошо — она блефовала.

— Значит, у тебя тоже есть тайна, как и у твоего предка. А кто в нее посвящен?

— Киш, управляющий домом, его жена — вот и все. — Девушка с вызовом уставилась на Райма. — Собираетесь меня сдать?

— Но ты не можешь жить сама по себе, — сказала Сакс.

— Жила ведь два года, — бросила в ответ Женева. — У меня есть книги, школа. Большего мне и не нужно.

— Но…

— Если вы меня выдадите, вся моя жизнь рухнет. — Затем очень тихо добавила: — Я прошу.

На мгновение повисла тишина. Сакс и Селлитто посмотрели на Райма — единственного среди присутствующих, кого не связывали ни городское начальство, ни полицейский регламент. И он сказал:

— С решениями можно пока не спешить. У нас и так хлопот полон рот — сначала надо взять киллера. Только я считаю, что ты должна остаться здесь, а не на конспиративной квартире. — Он посмотрел на Тома: — Думаю, комната у нас наверху найдется, да, Том?

— Еще бы не найтись!

— Я правда бы лучше… — начала Женева.

Улыбаясь, Райм не дал ей закончить:

— На этот раз вынужден настоять.

— Но моя работа… Я не могу позволить себе ее потерять.

— Об этом я позабочусь.

Райм попросил у нее номер, позвонил менеджеру в «Макдоналдс» и в общих словах объяснил, что на Женеву было совершено нападение и несколько дней она не сможет выходить на работу. Начальник выразил искреннюю обеспокоенность и сказал, что Женева — их самый добросовестный работник; пусть не выходит столько, сколько надо, и не беспокоится насчет своего места. Они будут ждать ее возвращения.

— Она наша лучшая сотрудница, — звучал из громкоговорителя его голос. — Такая молоденькая, а ответственности больше, чем у тех, кто вдвое старше. Таких людей поискать.

Райм и Женева обменялись улыбками.

Тут позвонили в дверь. Белл и Сакс мгновенно посерьезнели и потянулись к оружию. Райм заметил, что Селлитто все еще напуган; он опустил взгляд на пистолет, но рукой не шевельнул. Его пальцы легонько потирали кожу на щеке, словно пытаясь вызвать джинна, который унял бы тревогу на душе.