Дневник его любовницы, или Дети лета

Не буду описывать вам свое пробуждение. Оно сопровождалось привычными мучениями. Скажу только одно: чтобы встать и добраться до кухни, мне потребовалось ровно сорок пять минут.

Вот так.

С каждым днем это простое действие отнимало у меня все больше сил и времени. Остатки здравого смысла подсказывали, что недалек час, когда я стану совершенно беспомощным.

Нужно кого-то звать на помощь.

Кого?

Я отбросил эту мысль, потому что она причиняла мне слишком большую боль. Единственный человек, к которому я мог обратиться в трудную минуту, пребывал далеко, в жаркой стране на Красном море. И дожить до его возвращения мне вряд ли удастся.

Я с трудом открыл холодильник и тут же упал на стул, таким неподъемным грузом стало для меня любое усилие. Посидел, отдышался, придерживая ногой открытую дверь.

Достал пакет сока, взвесил его на руке. Вернее, попытался это сделать. Не удержал упаковку, и она упала на пол. Упала с громким хлопком, словно маленькая взорванная граната.

Я сидел и безучастно смотрел, как под ногами растекается объемная желтая лужа. Нагнулся, поднял пустой пакет и поставил его на стол.

– Придется идти в подвал, – сказал я вслух, и сам испугался тому, как изменился мой голос.

Поднялся со стула, хватаясь за шкафы и стены, пошел к выходу.

Добраться до подвала оказалось делом трудным. Но гораздо сложней была вторая задача: донести до кухни литровый пакет апельсинового сока.

Я больше не мог удержать в руках такую огромную тяжесть.

Ничего. Человек отличается от других животных гораздо большей сообразительностью.

Я присел на ступеньки, попытался отдышаться и унять сердцебиение. Огляделся вокруг, зацепился взглядом за большую авоську с длинными веревочными ручками.

Решение пришло мгновенно.

Я затолкал пакет сока в авоську, не отрывая его от пола. Взялся за веревочные петли дрожащими руками и по методу волжских бурлаков потянул авоську на себя. Вот так и дотащил пакет сока до самого дома.

Самым трудным препятствием оказались высокие ступеньки, ведущие к выходу. Раньше я сбегал по ним мгновенно, не обращая внимания. Если бы меня спросили, сколько ступенек у меня в подвале, я бы только засмеялся. Теперь я точно знал, что их тринадцать.

Тринадцать!

Число казалось мне огромным. Зачем прадед устроил такой глубокий подвал? Почему он не ограничился тремя или четырьмя ступенями?

Хотя он не мог знать, что его правнук унаследует родовую болезнь. Так что, винить его не за что.

Рассуждая таким образом, я добрался до кухни. Посмотрел на часы, вмонтированные в висячий шкафчик. Оказалось, что на проведение операции под названием «апельсиновый сок» я затратил почти час.

Теория относительности Эйнштейна стала моим верным спутником.

Я с трудом взгромоздил авоську с пакетом на стол, упал на диванчик и отдыхал минут пять. Потом вытащил пакет, отрезал ножницами треугольный край и налил в стакан немного сока.

Жадно выпил его и снова упал на диван.

Проходила минута за минутой, но долгожданный подъем сил не приходил.

Я налил в стакан еще немного жидкости. Выпил ее и поставил стакан на стол. Прислушался к себе.

Никакого результата.

– Все, – сказал я вслух. – Это конец.

Сок больше не мог вернуть меня к жизни!

Я уложил голову на стол и несколько минут просидел в таком положении.

Вот мы и добрались до конечной точки нашего путешествия. Жизненные силы на исходе. Мне остается только одно: лечь на диван и дождаться прихода смерти.

Я на четвереньках добрался до кабинета и упал на диван. Перед закрытыми глазами развевалась серая рваная пелена.

Сколько я лежал в этом мертвом оцепенении? Не знаю. Я больше не смотрел на часы. Мне было страшно.

Через какое-то время я все же пришел в себя. С трудом разомкнул веки, оглядел комнату, которая плавала в непроглядном тумане. Левая рука соскользнула с дивана и упала на пол, ударившись обо что-то твердое.

Я с трудом повернул голову и увидел пакет с соком, стоявший возле дивана на полу.

Рядом с пакетом стоял наполовину полный стакан.

Я удивился.

Интересно, как мне удалось притащить с кухни такую тяжесть?

Я попробовал порыться в архивах памяти, но так царил такой ужасающий беспорядок, а у меня было так мало сил, что разобраться я не смог.

Оставил вопрос не выясненным до лучших времен, протянул слабую руку и взялся за стакан. Донес его до рта и сделал несколько торопливых жадных глотков.

Сок расплескивался и проливался на пол и кожаное покрытие дивана, но мне удалось выпить большую часть.

Я допил до дна, разжал пальцы и выронил пустой стакан. Он с глухим стуком упал на коврик возле дивана и откатился в сторону.

Я лежал на спине и смотрел в потолок.

Через минуту люстра внезапно обрела четкие ясные контуры, а туман, наполнявший кабинет, развеялся.

Я ощутил непривычную ясность головы и приподнялся с дивана.

Ура!

Не знаю, надолго ли, но на какое-то время я стал почти нормальным человеком. И могу сделать то, что мне хочется сделать больше всего. Дочитать историю, записанную в дневнике моего прадеда.

Любопытство – одно из самых мучительных человеческих чувств. Я понимал, что конец мой близок, но мучило меня совсем не это. Мне хотелось знать, чем закончилась история поздней любви моего прадеда к странной девушке по имени Сандра.

Я должен успеть дочитать дневник до конца.

Я дошел до своего стола почти без всякого усилия. Сел на стул, открыл дневник на заложенной странице и продолжил чтение.

01.06.05.

«Сегодня Елагина с дочерью переезжает на свою дачу. Я очень хотел приехать к ним немедленно, и удержал себя от этого с большим трудом. Конечно, это был бы в высшей степени неприличный поступок. Нужно выждать хотя бы неделю.

Нужно-то нужно, но где взять силы, чтобы прожить еще семь дней, не видя ее?»

06.06.05.

«Прошло шесть дней. Дольше терпеть не было сил, и я поехал к Елагиным. Генеральша откровенно удивилась, увидев меня. Мне показалось, что она не только удивилась, но еще и немного рассердилась. Анна Ильинична наверняка понимает, чем объясняются мои неприлично частые визиты. Визиты женатого человека, не способного предложить ее дочери ничего достойного.

– Вы у нас частый гость, – сказала Анна Ильинична с заметным намеком.

Я принял этот удар так покорно, как только мог.

– Хотел посмотреть, как вы устроились, – ответил я. – Может быть, вам нужна помощь? На новом месте всегда возникает тысяча неудобств…

– Благодарю вас, – прервала меня генеральша. – Господин Загурский помог нам с переездом.

Я прикусил губу, чтобы не застонать.

– Могу я засвидетельствовать свое почтение Александре Викторовне? – спросил я.

– Ее нет, – холодно ответила генеральша. – Господин Загурский пригласил их с Любочкой покататься на лодке. У нас гостит Любочка Менделеева, – объяснила генеральша. – Они с Сандрой очень подружились.

– Могу я дождаться их возвращения? – спросил я.

Генеральша нахмурилась.

– Что это вы, Николай Антонович, никак не познакомите меня с вашей женой? – спросила она вдруг.

Я смотрел на нее и не мог ничего сказать.

– Слышала, что она прекрасная женщина, – продолжала Анна Ильинична безжалостно. – И очень красивая, как все говорят…

Она пытливо посмотрела на меня.

– Да, – ответил я с трудом. – В молодости Лиза была замечательной красавицей. Она и сейчас все еще хороша собой.

– Рада за вас, – сказала генеральша. – Сколько лет вашему сыночку?

– Пошел шестой, – ответил я.

– Вы счастливый человек, – заметила генеральша. – Красивая жена, здоровый сын, успешная карьера… Чего еще может желать мужчина?

Я промолчал.

– Надеюсь, вы со мной согласны, – настаивала Анна Ильинична.

– Вполне, – ответил я, наконец.

– Прекрасно. В таком случае, надеюсь, в следующий раз вы привезете с собой вашу жену.