Дневник его любовницы, или Дети лета

В забытьи я пробыл или очень мало, или целые сутки. Во всяком случае, когда я снова открыл глаза, на улице было темно. Дождь перестал водопадом литься на землю, из открытого окна тянуло прохладой и свежестью.

Я поежился. Нужно чем-то накрыться. У моего несчастного организма и так не осталось никаких сил, он не может тратить последние крохи на обогрев тела.

Я скатился с дивана и медленно пополз в прихожую. Там, в шкафу-купе сложены теплые вещи. Одеяло лежит на нижней полке. Вообще-то, теплые вещи должны лежать на самом верху, но я поленился принести из кухни табуретку.

Я добрался до шкафа, отодвинул зеркальную створку и одной рукой ощупал темное пространство внутри. Руки онемели и почти утратили чувствительность, ноя сумел зацепить краешек теплого одеяла из верблюжьей шерсти. Я вытянул его из шкафа. На пол вместе с одеялом обрушилось что-то еще, но я не стал разбираться, что именно. Теперь это уже не имело никакого значения.

Я набросил одеяло на плечи и все так же, на четвереньках, пополз обратно в кабинет. Несмотря на теплую накидку, мне все равно было очень холодно. Из раскрытой двери кабинета тянуло ледяным морозным воздухом, и я чуть не заплакал, потому что понял: меня ждет Сандра.

Она стояла на своем обычном месте, справа от входной двери. Я вполз в кабинет, едва не задев туманный край ее длинного платья. Уселся на пол в двух шагах от призрака и задрал голову.

Странно, но она смотрела не на меня. Ее голова была повернута в сторону моего рабочего стола.

– Привет! – сказал я и пощелкал пальцами.

Она не отозвалась. Продолжала стоять очень прямо и смотрела совсем в другую сторону.

– Ты что, ослепла? – спросил я.

Фигура дрогнула и начала таять в воздухе. В комнате сразу стало теплее.

Я пожал плечами. Как это говорил Вий? «Поднимите мне веки, я не вижу…»

Я издал несколько каркающих хриплых звуков, означающих смех, и невольно порадовался этому. Как я ни ослаб, все же мне удалось увидеть в маленьком происшествии свою смешную сторону. Значит, я все еще адекватен. Я еще не совсем сумасшедший.

Мысль укрепила меня, успокоила и придала сил. Придерживая одеяло, наброшенное на плечи, я поднялся на ноги и пошел к рабочему столу. Нашел выключатель торшера, нажал на прямоугольную клавишу. Комната осветилась оранжевым светом. Я огляделся. Увидел диван, залитый подтеками апельсинового сока. Увидел пакет этого самого сока, стоящий на полу. Увидел пустой стакан рядом с пакетом. Увидел пол, испачканный противными липкими пятнами. Устыдился.

– Ну и свинья же ты! – сказал я самому себе.

Но сил на уборку уже не осталось.

Я вернулся к дивану, стараясь не наступать на засохшие липкие пятна. Упал на спину и попытался отдышаться. Все же интересно, кто ко мне приходил днем? А может быть, это мне померещилось? Вполне возможно. Я теперь не знаю, где кончаются мои изобретательные галлюцинации. Сердце, бешено колотившееся в грудной клетке, немного успокоилось.

Я поднял с пола дневник и продолжил чтение.

01.07.05.

«Ура! Она приехала!

Наконец-то закончилось это невыносимое ожидание! Но все по порядку.

Утром я, по обыкновению, отправился к особняку Загурского. Однако вместо обычно запертых ворот увидел распахнутые настежь двери. Перед домом сновало множество людей, выгружавших вещи из двух дорожных колясок. Я подошел к одному из них, вышедшему со двора, и спросил:

– Скажи, любезный, приехал хозяин?

– Приехал, – подтвердил человек.

– Один, или с гостями?

– С гостями.

– А гостей много?

Он посмотрел на меня удивленным взглядом. Но я достал из кармана серебряный рубль и покрутил у него перед носом.

– Не много, – ответил человек, не отрывая зачарованного взгляда от монеты. – Пожилая дама с дочерью.

Сердце мое забилось очень быстро.

– Елагина? – уточнил я.

Человек почесал затылок.

– Это нам не известно, – ответил он с сожалением. – Наше дело маленькое: вещи в дом доставить.

– А гости? Дому уже? – настаивал я.

– Дома, – подтвердил человек. – Отдыхают с дороги.

Я бросил ему рубль, он поймал монету на лету. Я повернулся и пошел прочь.

Она приехала!

Через несколько минут мое восторженное состояние сменилось унынием.

Приехать-то она приехала, только где я смогу ее увидеть?

Вход на дачу к Загурскому мне заказан: хозяин не приглашал меня бывать у него. Явиться незваным гостем к человеку, с которым виделся всего несколько раз в жизни… нет, это невозможно.

Что же мне делать? Слоняться возле дома Загурского?

Я досадливо качнул головой и отмел это предложение.

Остается только одно: гулять по набережной в ожидании того дня, когда наши пути пересекутся».

06.07.05.

«Вот они и пересеклись.

Сегодня наконец увидел Сандру, гуляющую с матерью по набережной. Загурского поблизости не было, и я рискнул подойти поздороваться. При виде меня лицо генеральши дрогнуло.

– Вы? – спросила она растерянно. Тут же спохватилась и вежливо добавила:

– Какими судьбами, Николай Антонович?

– У меня здесь дача, – ответил я со скрытым вызовом. Пускай попробуют доказать, что я приехал сюда не для отдыха. А с какими-то другими намерениями.

– Дача? – переспросила генеральша.

Я взглянул на Сандру. Она закрывалась зонтиком от жарких солнечных лучей, выражение ее лица было совершенно непроницаемым.

– Здравствуйте, Александра Викторовна, – сказал я.

Она молча присела в неглубоком реверансе. Анна Ильинична тем временем оправилась от неприятной неожиданности и смогла продолжить разговор.

– А где же Елизавета Дмитриевна? – спросила она. – Надеюсь, вы не оставили ее в Петербурге?

– Она приехала вместе со мной, – ответил я, не отрывая взгляда от Сандры. – Но вынуждена была вернуться назад.

– Вот как? Отчего же?

Голос Елагиной становился все холодней и отчужденней.

– Ей не понравился здешний климат, – солгал я.

– Жаль, – сказала Анна Ильинична уже откровенно суровым тоном.

Я промолчал. Сандра не смотрела мне в лицо. Она следила взглядом за проезжающими экипажами.

– И вы отпустили вашу жену одну?

Я, наконец, взглянул Анне Ильиничне прямо в лицо. Зрелище было не из приятных. Давно я не встречал человека, который бы так явно показывал свое неудовольствие при виде меня.

– Я предполагал уехать с ней, но Лиза отказалась, – солгал я снова. – На даче мне работается особенно хорошо, и Лиза настояла, чтобы я остался.

– Вот как? – язвительно заметила генеральша. Я понял, что моя ложь не обманула ее. – Что ж, желаю вам всего хорошего.

Она взяла Сандру под руку и величаво двинулась прочь.

Я проводил их тоскливым взглядом. Меня не пригласили бывать в доме. Ничего удивительного: я давно попал в разряд нежелательных персон. Значит, я смогу видеть Сандру только мельком, на улице или у общих знакомых.

Впрочем, общих знакомых у нас пока нет. Елагина почти никому не представлена в Петербурге.

Что же мне делать?

Я вернулся домой в самом отвратительном расположении духа. Главным образом потому, что Сандра не удостоила меня взглядом.

– Я ей не нужен, – сказал я вслух. – Зачем я ей?

Уселся за стол, подвинул к себе лист бумаги. В последний раз я пытался что-то написать месяц назад. Но у меня ничего не вышло.

Не вышло и сейчас.

Я отбросил лист, оперся локтями о стол и спрятал лицо в ладонях. Сидел я так довольно долго. В комнату уже пришли светлые летние сумерки, когда в дверь постучали.

– Да, – сказал я, отнимая руки от лица.

Голос моей кухарки из-за двери ответил:

– Барин, вам записка.

Я встал из-за стола и пошел к двери, ускоряя шаг. Записка? Неужели от нее?

Я открыл дверь и столкнулся взглядом с кухаркой, опрятной пожилой женщиной. Она была единственной оставшейся в доме прислугой.

– От кого? – спросил я, принимая запечатанный конверт без адреса.