Приговор

Ни перед дворцом правосудия, ни в самом зале суда публики в день слушаний не было. И дело заключалось не в том, что жителей латиноамериканского квартала не тревожила судьба Руди — люди на сто процентов были на его стороне. Просто всем надо было работать. Келли Макдауэл из филиала компании Стейси в Веро-Бич стояла на ступенях со своей съемочной группой и недоумевала, с какой стати она вообще согласилась ехать в эту дыру. Трейси Джеймс была единственным достойным поводом. Если удастся взять у адвоката интервью, она хоть как-то оправдает потерянное время.

А Трейси меньше всего хотелось разговаривать с журналисткой. Она вообще не любила привлекать внимание прессы, если была угроза проиграть дело. Но Трейси понимала: от Келли не отвертеться — и готовилась извлечь из их разговора как можно больше пользы.

Клей приехал в зал суда первым. Журналистке не пришлось гоняться за ним и упрашивать дать интервью — прокурор практически вырвал из ее рук микрофон. Улыбался перед камерой во весь рот. Высокий и элегантный, в темно-сером костюме, юрист выглядел дерзким и самоуверенным, как квортербек перед важной игрой.

Стоило ему скрыться в дверях, как появилась Трейси с Эленой. Серый пиджак поверх голубой блузки адвоката выглядел просто потрясающе и являл собой картину настоящего профессионализма. Но Элена ее все-таки затмила в облегающем строгом синем платье, которое накануне купила в местном благотворительном магазине.

Несмотря на всю озабоченность, Трейси сразу же удалось взять верный тон.

— Насколько важны эти слушания? — спросила ее Келли Макдауэл, навешивая вопрос таким образом, чтобы ее собеседнице было просто на него ответить.

— Очень важны, — заявила адвокат. — Мы считаем, что детектив Брюм нарушил конституционные права Руди, когда начал его допрашивать. Руди обаятельный молодой человек, но страдает некоторой психической неполноценностью. Не умственно отсталый, но человек с замедленной реакцией. Во время допроса он оказался в явно невыгодном положении, а сам допрос, кстати сказать, не был записан ни на аудио-, ни на видеомагнитофон. Его мать, Элена, которая стоит рядом со мной, высказала просьбу присутствовать на допросе, чтобы поддержать сына, но в этом ей было отказано. — Трейси не хотелось давать интервью, но она понимала, что это своеобразная репетиция ее выступления в суде. Она не стала дожидаться следующего вопроса, взяла Элену под руку и увлекла в зал.

Поскольку свидетели должны были давать показания под присягой и заседание больше напоминало суд без участия присяжных, чем слушания, судья Уэнтвелл решил провести его в зале, а не в своем кабинете. На это была еще одна причина. Рассматривалось дело об убийстве, которое широко обсуждалось во всем штате. И хотя интерес к нему постепенно угасал, судья считал, что подобное заседание по обжалованию улик следовало проводить открыто и с соблюдением всех формальностей.

Клей обратил внимание на Элену, как только та вошла в зал. В своем синем платье женщина выглядела обворожительно. «А я бы, пожалуй, согласился на пожизненное в обмен на небольшую услугу с ее стороны», — мелькнуло в его голове. Но он тут же напомнил себе, что от исхода дела зависит его карьера. Вожделение следовало на время задвинуть куда-нибудь подальше. Кстати, и Трейси тоже выглядела отлично — в этой женщине чувствовалась изюминка. Может, ему удастся произвести на нее впечатление своими юридическими способностями? Клей чувствовал себя в ударе.

Как только стороны обвинения и защиты заняли места, судебный пристав известил судью, что слушания можно открывать. Судья трижды стукнул в дверь, оповещая пристава, что готов, тот приказал всем подняться, и судья появился в зале.

Судья Уэнтвелл был высоким мужчиной, почти таким же высоким, как Клей. Прямым словно жердь, с копной седых волос. Элене, которая сидела на скамье для публики за спиной Трейси, на мгновение показалось, что она в церкви и к ним из алтаря вышел епископ. Руди не было. Трейси сказала, что ему ни к чему присутствовать в зале. Незачем слушать, что о нем собирается говорить эксперт-психиатр. И ни к чему, чтобы судья видел, какой обвиняемый обаятельный и каким может быть сообразительным.

Дворец правосудия округа Кобб имел всего два зала заседаний: малый, где слушались дела окружного суда — об административных правонарушениях и урегулировании споров, и зал судьи Уэнтвелла, где тот разбирал самые важные гражданские иски и дела, связанные с тяжкими преступлениями. Это было похожее на пещеру старое помещение с рядами дубовых скамей для публики и даже с балконом. Судья выступал с высокой кафедры красного дерева. Справа под ней располагалась скамья свидетелей. Еще правее находились пустующие в этот день места присяжных. Прямо перед судьей, так, чтобы он мог видеть их, не поворачивая головы сидели представители обвинения и защиты.

— Можно открывать заседание? — спросил Уэнтвелл, когда все расселись.

Клей поспешно вскочил:

— Обвинение готово, ваша честь.

Трейси повела себя сдержаннее.

— Защита готова, ваша честь.

— Мисс Джеймс, поскольку вы подали ходатайство об обжаловании, слово за вами.

— Спасибо, ваша честь. Защита приглашает на место дачи показаний детектива Уэсли Брюма.

Судебный пристав отправился вызвать Уэса из комнаты свидетелей.

Приглашение Брюма не явилось неожиданностью для Клея. Трейси нуждалась в том, чтобы были изложены выясненные во время допроса факты, а это мог сделать только Уэс, поскольку обвиняемый не собирался давать показаний. Не знал он другого: что Трейси намеревалась сыграть в небольшой пинг-понг, а Уэсли Брюма использовать в качестве шарика.

Адвокат начала с того, что вежливо попросила Уэса назвать судье свою фамилию и объяснить, сколько лет он служит в полиции и какие должности занимал за это время в управлении. Она понятия не имела, что судья прекрасно знал детектива Брюма. Много лет назад тот привлек его за превышение скорости, хотя Уэнтвелл ехал по правилам.

— Спешите на пожар? — спросил полицейский известного юриста, подходя к водительскому окошку. Считаете, что закон писан не для вас? Несколько дней в каталажке пойдут вам на пользу. А теперь посмотрим на ваши права и документы на машину. — Это было его обычное подшучивание, скрашивающее охоту на лихачей. Судья Уэнтвелл подал права, не поднимая головы. Люди год за годом являлись к нему в зал суда и заявляли, что не нарушали правил и что подверглись грубому обращению со стороны Уэсли Брюма, хотя тот все отрицал. Теперь судье довелось испытать все это на себе. Полицейский прочитал фамилию и понял, что по уши влип в дерьмо. Хотел было притвориться, что с самого начала узнал окружного судью, но выражение толстого лица выдало его.

— Здравствуйте, господин судья, как поживаете? — Это все, что он сумел выдавить.

— Неплохо. Не тяните, Брюм, выписывайте штраф.

— Я, кажется, остановил не ту машину. Хотел другую, ту, что шла перед вами.

Перед судьей Уэнтвеллом не было никакой машины, и оба прекрасно это знали. Старик ожег Уэса взглядом и укатил прочь.

А на следующее утро собственноручно подал начальнику полиции бумагу, в которой детально изложил вчерашний инцидент. Судья требовал, чтобы Уэсли Брюма лишили права выписывать квитанции на штраф за превышение скорости, а другим полицейским объяснили, как важно наказывать тех, кто на самом деле нарушает правила дорожного движения. Не стоит говорить, что начальник полиции не на шутку разбушевался.

История эта была неизвестна и Клею, который самодовольно слушал, как Трейси Джеймс задавала один не слишком четкий вопрос за другим. Но прошло немного времени, и ситуация изменилась.

— Детектив Брюм, почему вы решили допросить моего клиента?

Ответить на этот вопрос Уэсу не составило труда.

— Три человека его опознали в качестве подозреваемого.

— Эти люди — Пилар Родригес, Рей Кастро и Хосе Герреро?

— Да.

— Это правда, что вы не допрашивали ни одного из них?

— Да, это так. Их допрашивал офицер Барбас.