Подводный саркофаг, или История никелированной совы (СИ)

Оставалось десять секунд. Палец, помимо воли самого Силуянова, потянулся к ядерной кнопке, как вдруг дверь открылась. Майор, нервы у которого были взведены до предела, вздрогнул и, перепуганный насмерть, обеими руками схватился за створки совы, сдвигая их.

- Ты здесь? - услышал он голос Вадима. - А я думал, ты в туалете! Чего тут делаешь? Рассматриваешь сову? Стырить хочешь? - Он засмеялся. - Лучше не надо, а то мне из-за тебя достанется...

- Нет, - пробормотал в замешательстве Силуянов. - Я просто вспомнил... Когда-то у меня была точно такая же, - нашёлся он.

- Это немецкая работа, - раздался голос хозяйкиной дочери, заглянувшей в комнату. - Мне сказали, что статуэтка сделана целиком из никеля, а это большая редкость. У нас таких не делают.

- Конечно, не делают, - торопливо согласился Силуянов.

Вероника Кирилловна забрала у него статуэтку и поставила на место.

- Ну так вы присоединяетесь к нам, или нет?

- Конечно, конечно, - Силуянов суетливо поднялся и вместе с приятелем направился в большую комнату, где в эту минуту один из гостей произносил тост.

Майор сел за стол, взял наполненную рюмку и тупо уставился на тарелку с нарезанной ветчиной. Он всё ещё не мог оправиться от потрясения. Он был ошеломлён, сбит с толку. Он ничего не понимал. Объект огромной государственной важности находится здесь, в этой явно не охраняемой квартире, и даже дверцы шкафа, где он хранится, не запираются. Но из всего этого следовало, что хозяева квартиры не имеют никакого понятия о том, какой ценностью владеют!

Силуянов опомнился, когда вокруг стали чокаться. Он залпом опрокинул в себя содержимое рюмки, закусил ветчиной и, чувствуя, как по жилам побежало приятное тепло, стал понемногу собираться с мыслями. Только сейчас до него дошло, что с этого дня его судьба может круто измениться. Он будет последним кретином, если не использует выпавший ему шанс и не подзаработает на этом. Ставить в известность о передатчике государственные органы он не собирался. Деньги выложат Белугин с Бортновским.

Но сначала сову надо заполучить. Хозяева, не знающие о её ценности, вполне смогут с ней расстаться. Он всмотрелся в них пристальнее. Старуха ела мало и в общем разговоре почти не участвовала. Весь её вид говорил о том, что она давно и тяжело больна и вряд ли играет в этом доме первую роль. Внимание Силуянова переключилось на дочь. Вероника Кирилловна, высокая статная дама лет сорока пяти, была энергична, улыбалась гостям и деловито руководила действиями кухарки и домработницы. Муж, рыхлый лысый субъект, выглядел вялым и рассеянным, много пил и, по всей видимости, находился "под каблуком" у жены. Гришухин успел шепнуть Силуянову, что вероникин муж сделал удачную карьеру при подмосковном губернаторе и сейчас "сидит" на жилищно-коммунальном хозяйстве. Их сын, Артём, субтильный двадцатилетний юноша, довольно миловидный, с длинными кудреватыми волосами, показался Силуянову такой же пустышкой, как и вся нынешняя молодежь. Артём явно скучал в обществе пожилых гостей, постоянно кому-то звонил по сотовому и ушёл, не дождавшись конца застолья. Силуянову стало ясно, что в будущих переговорах о покупке совы ему придётся иметь дело исключительно с Вероникой.

Глава 8

Неожиданный сигнал на пульте связи взволновал капитана Родионова больше, чем события последних дней, которые бурно обсуждал весь экипаж. Из-за этих событий субмарина пребывала теперь на дне водоёма, всплывая лишь изредка, чтобы набрать воздуха.

Подлодке приходилось скрываться, потому что на острове появились посторонние.

Небольшая моторная яхта бросила якорь у северной оконечности островка. Яхту засекли водолазы, которые вышли осмотреть сети и набрать водорослей для кроликов. Снизу, из пронизанной солнечным светом воды им были хорошо видны продолговатые днища яхты и маленькой лодки, которая сновала от яхты к берегу. Старший в группе водолазов лейтенант Одинцов минут двадцать наблюдал за пришельцами. Он подплывал почти к самой поверхности и даже высовывался из воды. Незнакомцы перевозили на берег какие-то вещи. На борту яхты виднелась надпись по-английски.

Экипаж состоял из четырёх человек: одной молодой женщины и трёх мужчин - молодого и двух постарше. Одинцов следил за ними, пытаясь понять, что им надо на этом каменистом безжизненном островке. Они выгрузили на берег припасы и начали ставить палатку, явно собираясь провести на острове ночь. Мичман Боборенков, находившийся в группе Одинцова, рассказывал потом в кубрике, что выглядели пришельцы необычно: мужчины полуголые, в одних широких цветастых трусах, в тёмных очках и в кепках с длинными козырьками, а женщина в коротких, до колен, облегающих кальсонах. А ещё на ней облегающая майка, такая короткая, что виден весь живот вместе с пупком.

Это последнее обстоятельство особенно заинтересовало моряков.

- Неужели и пупок был виден?

- Представьте себе, - отвечал не склонный к фантазиям Боборенков и осуждающе качал головой. - В кальсонах, да ещё с открытым пупком, она как голая была. Вот стыдобища-то! Ни стыда, ни совести!

- Небось, приехали сюда для этого дела... - подмигивая, сказал Гриша Астахов, и сделал жест, ясно показывающий, для какого именно дела приехали незнакомцы.

- Дурак ты, - буркнул Боборенков. - Больно надо плыть на край света, чтобы тут заниматься этим.

- А для чего ж тогда, Васильич?

- А вот не для этого, - повторил мичман, и, видя, что от него всё-таки ждут ответа, прибавил с важным видом: - Ничего, начальство разберётся.

- Может, нас засекли? - встревожился пожилой матрос Лишенин, только что сменившийся с дежурства в ракетной рубке.

- Если бы засекли, то здесь были бы не эти с бабой, а целая дивизия морской пехоты! - возразил одноногий Андрианов.

После давней, памятной всем схватки со спрутом он уже приспособился к деревянному протезу, который для него выточил судовой столяр, и ходил на нём уверенно, часто без палки.

- Молодая баба в кальсонах, с открытым пупком... - мечтательно повторял Астахов.

Услышав о появлении незваных гостей, Родионов первым делом приказал опустить субмарину на дно. Неизвестным, прибывшим на остров, могло взбрести в голову подняться на его вершину и заглянуть в кратер. Также он распорядился установить постоянное наблюдение за яхтой и палаткой. Водолазы, сменяя друг друга, начали курсировать у острова, иногда всплывая на поверхность, чтобы проследить за действиями пришельцев на суше.

Те бродили по склонам, как будто что-то выискивая, и постепенно поднимались всё выше, пока не достигли вершины. Как и следовало ожидать, они заглянули в жерло. Субмарина лежала на дне без движения, все её огни были погашены. Полазав у вершины, незнакомцы вернулись к палатке. Покидать остров они вроде бы пока не думали.

Матросы с большим энтузиазмом вызывались идти на разведку. В основном всех привлекала молодая женщина с открытым пупком. Офицеры брали с собой бинокли, чтобы, вынырнув из воды, понаблюдать из-за укрытия за длинноногой загорелой американкой.

По мере того, как шли дни, капитан становился всё озабоченнее. А тут ещё вспыхнула зелёная лампа. Она загорелась на пульте ясной лунной ночью, когда большинство членов экипажа отдыхало. Дежурство у приёмника нёс старший лейтенант Куприяшин. Он немедленно связался с ракетным отсеком.

- Внимание! Готовность номер один! Ракеты к бою!

Тишину на подлодке разорвал тревожный вой сирены. Каюта Родионова находилась рядом с рубкой связи. На ходу надевая китель, он успел вбежать туда, когда зелёная лампа ещё горела. Куприяшин в сильнейшем волнении стоял, навалившись обеими руками на стол, и не спускал глаз со стрелки хронометра.

Капитан оттёр старлея от стола и сам наклонился к микрофону.

- Ракетный отсек, пуск по моему сигналу! - заговорил он твёрдым, властным голосом.