Подводный саркофаг, или История никелированной совы (СИ)

Раза два они побывали у каких-то гришухинских знакомых, где Силуянову удалось поесть вволю и выпить за чужой счёт. Но угрюмый майор, в отличие от общительного Вадима, с хозяевами сблизиться не мог и везде приходился не ко двору. От него спешили избавиться.

- Слушай, а давай-ка мы сходим ещё в одно место, - сказал однажды Гришухин. - Вдова одного человека каждый год собирает его знакомых, вроде как почтить память. Будут угощение и выпивка. Он, кстати, тоже в комитете работал, только в другом отделе. Ты, наверно, его не знал. Дыбов.

- Дыбов? - приятно удивился Силуянов. - Контр-адмирал? Почему не знал? Я одно время даже работал с ним!

- Так и отлично! - обрадовался Гришухин. - Расскажешь об этом вдове. Сам-то я видел его пару раз всего, но, однако, меня приглашают регулярно... Значит, застолье будет в эту пятницу. Ты с утра не пей, побрейся, пиджак мой надень...

- Кого ты учишь!

В квартиру на Комсомольском проспекте они явились слишком рано. Приготовления к застолью только начинались, но кое-какие гости уже были: два тщедушного вида старичка, один из которых был в адмиральской форме и при всех орденах.

Женщина средних лет, как потом шепнул Гришухин - дочь хозяйки, - провела их в большую, старомодно обставленную комнату, где в кресле-каталке сидела вдова - очень располневшая пожилая дама с пухлыми перебинтованными ногами.

Вадим представил ей Силуянова.

- Зинаида Михайловна, - в свою очередь представилась она и с любезной улыбкой поинтересовалась у нового гостя, по какому ведомству он служил и помнит ли её мужа.

- Прошло уже двадцать лет, - старческим басовитым голосом говорила она, сокрушённо качая головой, - а я всё не могу смириться с его нелепой смертью... Кирилл умер не в арктических морях, как он мечтал, а здесь, в Москве, в самой заурядной автомобильной катастрофе... - Она поднесла к глазам платочек.

Силуянов состроил скорбную физиономию и покосился на блюда с ветчиной и белой рыбой, которые домработница расставляла на столе. Он вдруг почувствовал, что ему до ужаса хочется отправить в рот кусок осетрины. Он не ел её уже сто лет.

- Вы Кирилла знали по службе во флоте?

- Нет, я работал с ним здесь, в Москве, в комитете, - ответил Силуянов. - Очень порядочный был человек. После работы мы иногда заходили в буфет пропустить по рюмочке. В этом отношении он был...

Гришухин громко кашлянул в кулак

- Кирилл? - изумилась вдова - Он ни капли в рот не брал!

- Конечно, не брал, - спохватился Силуянов. - Я хотел сказать, мы с другими сослуживцами заходили в буфет, а сам он в этом отношении был человек непреклонный. Сам не пил, и другим не позволял...

Гости постепенно подтягивались. Это были большей частью морские офицеры с супругами и взрослыми детьми. Некоторые были при орденах. Каждый считал своим долгом сказать что-нибудь вдове о покойном или вспомнить о нём.

Наконец все собрались, но, вопреки ожидаю Силуянова, за стол сразу садиться не стали, а отправились в соседнюю комнату. Гришухин шепнул ему, что так здесь заведено. Вдова должна сказать своё прочувствованное слово о покойном муже.

Гости вошли туда вслед за креслом, толкаемом хозяйкиной дочерью. Величественно восседавшая Зинаида Михайловна сделала широкий приглашающий жест.

- Здесь как будто всё ещё витает его дух, и мне иногда кажется, что я чувствую его, - проговорила она дрожащим голосом. - Как будто сам Кирилл сейчас войдёт и скажет: "Ну, здравствуй, Зинаида. Недурно я поплавал..."

Силуянов остановился у стены, разглядывая висевшие фотографии. Голос вдовы звучал мерно и торжественно, а Силуянов ловил ноздрями запах, идущий из кухни, и думал о запотевших бутылках с водкой и разложенных на блюде кусочках осетрины.

Неожиданно что-то его смутило. Он ощутил какое-то невнятное волнение. Он повертел головой, пытаясь понять, что же послужило тому причиной. Причина эта - он был уверен - должна была находиться здесь, в этой комнате.

Со всей возможной деликатностью он пробрался вперёд, оттеснив старичков, и оказался перед застеклёнными полками. На средней полке, на самом видном месте, стояла никелированная статуэтка совы.

Несколько минут майор не сводил с неё глаз. Его прошиб пот. Сам не замечая, что делает, он подошёл к самому шкафу и протянул руку к стеклу, словно норовя пощупать металл.

- Это особенно памятная мне вещь, - сказала вдова, увидев, что он заинтересовался статуэткой. - Она сопровождала Кирилла в его последней роковой поездке...

Силуянов отдёрнул руку и отступил, весь дрожа. В шкафу находились ещё какие-то предметы. Хозяйка, польщённая его интересом, принялась рассказывать о каждом из них, но очень скоро утомилась. Дочь вывезла её из комнаты. За хозяйкой последовали гости. Силуянов, выходя последним, задержался в дверях.

Незаметно для остальных он остался в комнате, закрыл дверь и обернулся к шкафу. Несколько секунд он смотрел на сову. Это, безусловно, был андроповский передатчик. Мог ли он его не узнать, когда ему приходилось сотни раз брать его в руки!

На ватных ногах Силуянов подошёл к шкафу и потянул стеклянную дверцу на себя. Та, скрипнув, отворилась. Силуянов взял статуэтку.

Его мысли пришли в смятение. Откуда здесь передатчик? Как он сюда попал? Может быть, проект давно закрыт, подлодка вернулась в порт и теперь эта штука - не более чем безделушка с никчёмным секретом внутри? Впрочем, закрыт проект или нет - можно проверить. Недаром Силуянов лично занимался установкой связи с подлодкой, вникая во все тонкости устройства передатчика.

- Можно проверить, можно проверить... - шептал он, в то время как его пальцы сновали по запылённой поверхности статуэтки, нащупывая потайные кнопки.

Когда-то он нажимал их быстро, раскрывая сову почти автоматически, а теперь она никак не хотела раскрываться. Трясущиеся пальцы жали как будто на те самые места, но ничего не происходило.

Внезапно Силуянов подумал, что забыл последовательность нажатий.

- Не может быть, - прохрипел он, задохнувшись. - Я же помню... Сначала двумя пальцами здесь, потом пальцем здесь, и здесь...

Пот заливал глаза, ноги подкашивались. Ему во чтобы то ни стало хотелось немедленно, прямо сейчас, узнать, закрыт проект "Сова" или всё ещё действует. По плану, ядерная субмарина должна нести боевое дежурство до 2008 года, то есть ещё пять лет. Неужели проект закрыт? Узнать это он мог, только открыв передатчик и послав на подлодку сигнал.

За стенами гремели стулья. Гости рассаживались. По коридору то и дело кто-то проходил, и Силуянов вздрагивал, боясь, что сюда войдут, путался и снова начинал нажимать. "Забыл... - мысленно стонал он. - Надо же, забыл..." Ноги уже не держали его. Он опустился в кресло. Сцепив зубы, снова и снова повторял последовательность нажатий, давя пальцами на металлическую поверхность. Наконец туловище совы вздрогнуло. Статуэтка, как шкатулка, распалась на две части, и глазам бывшего гебиста предстали штырёк антенны, циферблат, лампочка и раковинообразное углубление с ядерной кнопкой.

Силуянов поспешно нажал на её. Мощная урановая батарейка, способная сохранять энергию многие годы, привела в действие передатчик, и зелёная лампочка зажглась. Силуянов от неожиданности едва не выронил сову. Включение лампочки означало, что сигнал принят на субмарине! Она всё ещё несёт боевое дежурство, а значит, может нанести сокрушительный удар по США!

Одновременно с загоревшейся зелёной лампочкой заработал хронометр. Побежала по кругу стрелка, отсчитывая шестьдесят секунд. Она отсчитает их, и надо снова нажать на кнопку. Загорится красная лампа. Это значит, что лодка даст ядерный залп.

От волнения дыхание майора пресеклось. Стрелка приближалась к концу своего маршрута, а Силуянов всё ещё не верил. "Неужели действует... неужели... не может быть..."Откуда-то из подсознания всплыло желание ещё раз нажать на кнопку. Вот тогда он окончательно убедится, что проект действует. Убедится, когда Америка нанесёт по России ответный удар!