Подводный саркофаг, или История никелированной совы (СИ)

Не успел он договорить, как рука Копаева с зажатым в ней пистолетом врезалась ему в подбородок.

- Мразь, подонок, ты кому это говоришь? Мне, боевому советскому офицеру?

Григорий свалился прямо на женщину. Та не сводила полных ужаса глаз с побелевшего лица старшего лейтенанта. Копаев выдернул из-за пояса Астахова пистолет и засунул его к себе в карман. Женщина вскочила, но старлей схватил её за руку и снова опрокинул. Затем наклонился над ней и с силой двинул рукоятью в то же место, что и мужчине - под подбородок. Через несколько минут она перестала дышать.

Копаев подошёл к Близнюку, уже вставшему на ноги.

- Астахов оказался сволочью, недостойной носить звание советского моряка, - тихо, всё ещё не в состоянии отдышаться, сказал старлей. - Насиловать женщину! Позор! И когда? Во время выполнения задания!

- Так точно, товарищ старший лейтенант, позор, - поддакнул Близнюк. - Я пытался его оттащить от неё, а он как ударит меня кулаком в глаз... А потом ещё вот сюда засадил... Прямо в солнечное сплетение попал, до сих пор дышать трудно...

Он, конечно, не стал рассказывать, как они с Астаховым, догнав и повалив женщину, подрались за обладание ею. Сильнее оказался Астахов.

- Посмотри, что с ним, - сказал Копаев.

Тот наклонился к лицу Григория.

- Живой.

- Оттащи его к воде, положи рядом с мужчиной и оставь пока.

Копаев обернулся в маячившему вдали Самойленко и замахал руками. Тот жестами ответил, что всё в порядке.

Старлей взял за ноги женщину и поволок к океану. Вскоре у кромки прибоя лежали все трое. На тела накатывали волны, шевеля их головы.

- А теперь, давай, сталкивай в воду всех, - велел он Близнюку.

- И Григория? - пробормотал побледневший матрос.

- И его. Таким, как он, не место на корабле.

- Да он живой, щас очнётся...

- Не рассуждать!

Перехватив колючий взгляд офицера, Близнюк засуетился.

- Есть "не рассуждать", товарищ старший лейтенант. - Он взял Астахова за ноги.

- О его грязном поступке не должен знать никто, кроме нас двоих, - сказал Копаев. - Так будет лучше для всех, и для него в том числе.

- Понял, товарищ старший лейтенант.

- Его убил американец. Как и чем - ты не видел, тебя не было в палатке. Всё, что нужно, скажу я.

- Понял.

Оказавшись в воде, Григорий пришёл в себя, судорожно задышал, поднял голову. Старлей приблизился к нему и взял за горло.

- Ты должен был сам покончить с собой. Скажи спасибо, что тебе помогают это сделать!

И он погрузил его голову в воду. Астахов затих.

Косясь на них, Близнюк думал о том, что если бы Григорий не вырубил его тогда, за валунами, когда они дрались за женщину, то на месте Григория был бы сейчас он.

В море оттащили и трупы обоих американцев. Прилив норовил выкинуть тела обратно на берег. Копаеву с Близнюком приходилось подхватывать их и снова тащить в воду. К их счастью, дно недалеко от берега круто уходило вниз, и трупы начали погружаться.

Подводники надели маски и опустились в пронизанную светом глубину. Тела американцев и Астахова были отчётливо видны в зеленоватых солнечных лучах. Копаев жестами велел матросу подтащить трупы влюблённой пары поближе к яхте. Сам он подхватил Астахова и поплыл с ним к туннелю. Добравшись до входа в него, он оставил тело в расщелине между камней. Судьбу этого трупа должен решить капитан.

Толкая к яхте тела американцев, Близнюк с опаской оглядывался на белых акул, которые продолжали кружить невдалеке. Морские хищницы, почуяв кровь, постепенно приближались. Теперь их острые зубы должны завершить начатое людьми.

Копаев с Близнюком вылезли на берег. Старлей велел матросу уложить в мешок оба пистолета и автомат, который так и не понадобился, и махнул Самойленко, приказывая тому возвращаться. Акулы кружили под самой яхтой. Кое-кто из них уже попробовал человеческие тела на вкус.

Группа Копаева вернулась на подлодку. Через час наблюдательный пост у скал заняла другая группа, во главе со старшим лейтенантом Куприяшиным. Моряки смотрели, как двое американцев в водолазных масках до темноты ныряют в воду, вылавливая то, что акулы оставили от их товарищей.

На другое утро, как и предполагал Одинцов, незваные гости перевезли вещи на яхту, подняли якорь и вышли в океан.

Капитан Родионов в это время находился в радиорубке. Зелёная, а за ней и красная лампа могли вспыхнуть в любой момент.

Глава 9

Октябрь в Москве выдался ненастным, почти каждый вечер шёл дождь. Вероника Кирилловна Белявская с наполненными сумками выбралась из такси и направилась к подъезду. Она хмурилась, на ходу перехватывая сумки и доставая ключи. В последние дни на неё навалился целый ворох забот. Это и дела в медицинском центре, где она работала врачом-дерматологом, и сын-балбес, который прогуливал занятия в престижном ВУЗе, и очередная стычка с соседями по этажу, державшими двух огромных собак. Но больше всего её беспокоило здоровье матери. Та снова слегла с гипертонией.

Прохожих во дворе почти не было. У подъезда Вероника замедлила шаг. Внезапно из-за припаркованной машины выскочила сутулая фигура в длинном пальто и в кепке, нахлобученной на глаза, и устремилась к ней. Вероника охнула и попятилась назад, к арке, за которой светился огнями Комсомольский проспект.

- Не пугайтесь, это я, Силуянов Антон Борисович... Я к вам по важному делу...

- Что вам надо? - дрожащим голосом спросила Белявская. - Вы караулили меня здесь?

- Видите ли, я не решался вам позвонить, поскольку у меня такое дело, о котором лучше поговорить с глазу на глаз.

Отдышавшись, она вгляделась в странного собеседника. Его лицо попало на свет фонаря, и она узнала гостя, который неделю назад был у неё на семейном торжестве.

- Какое дело? - Помешкав, она продолжила движение к подъезду.

- Прошу вас уделить мне пару минут. Хотя бы в память о вашем покойном отце, Дыбове Кирилле Николаевиче...

Голос у отцовского сослуживца был глуховатый и торжественный. Вероника удивилась - даже не столько просьбе, сколько интонации, с которой она была произнесена.

- Видите ли, дорогая Вероника Кирилловна. Я в своё время так уважал вашего покойного батюшку, так тесно был с ним связан, что не могу не обратиться к вам с этой просьбой...

- Да какой просьбой, господи?

- Вероника Кирилловна, дорогая, - прокашлявшись, заговорил Силуянов ещё торжественней. - У меня нет ничего, что напоминало бы мне о моём покойном друге, и в связи с этим уважьте, не откажите в покорной просьбе. Дайте мне одну вещь, которая напоминала бы о нём... - Майор снял кепку и приложил её к груди. - Эта вещь для вас бесполезна, вы с лёгкостью можете с ней расстаться, а для меня это память о человеке, которому однажды - вы не поверите - я спас жизнь... Дело было во время шторма...

- Да верю я вам, верю, - Белявская наконец добралась до подъезда. - Что вы всё-таки хотите? Какую вещь?

- Статуэтку совы, Вероника Кирилловна, - ответил Силуянов, поднимая на неё воспалённые глаза. - Она будет вечно напоминать мне о вашем отце, о тех днях, когда мы работали с ним рука об руку... Я помню эту статуэтку. Кирилл Николаевич показывал мне её незадолго до своей трагической гибели и обещал подарить, но так и не успел... - Выдержав для значительности паузу, Силуянов продолжал выдавать заранее приготовленную ложь: - Он мне уже дал её. Возьми, говорит, на память. Я же помню, Антон, как ты спас мне жизнь... Возьми, хоть этим я тебя отблагодарю... А тут мне срочный вызов из райкома, неотложное задание, я говорю: спасибо, Кирилл, скоро освобожусь, тогда зайду к тебе за ней... Но мне пришлось уехать из Москвы на целых три месяца. А когда вернулся - его уже не было с нами...

От Силуянова исходил характерный для хронических алкоголиков запах мочи и перегара. Белявская с трудом удерживалась от брезгливой гримасы. Этот отцовский сослуживец, похожий на бомжа, ещё тогда, во время застолья, не понравился ей. Зная, что его привёл Гришухин, она собиралась поподробнее расспросить о нём Вадима Викторовича, но в тот день в суматохе забыла об этом. И вот сейчас, оказавшись с Силуяновым наедине, Вероника жалела, что ничего не узнала о нём. А главное - она не понимала, зачем ему понадобилось караулить её здесь и затевать разговор о какой-то чепухе. Скорее всего, статуэтка - это только предлог. На самом деле ему нужно что-то другое.