Немцы в городе (СИ)

Олли уже ждёт. На самом деле, он уже с час как толчётся под часами исторического здания городского главпочтамта — на излюбленном месте встреч всех городских гуляк. Долговязый мужик с блестящей лысиной, чёрной бородкой и двойной коляской неизменно привлекает к себе всеобщее внимание — колоритный персонаж. Но плевать он хотел на внимание кого-то там: он слишком долго пробыл взаперти, вдали от тех, кому он дорог, и сейчас использует каждую минуту, чтобы наверстать упущенное. Вернувшись, он первым делом забрал Диану с детьми из квартиры родителей — заботиться о них было для него не делом принципа, а вопросом выживания. Теперь они — семья, хоть пока и неофициальная. Незнакомый дядя сразу пришёлся мелким по душе, а ведь он опасался, что они его не примут. Они ещё толком не говорят, но Олли спокоен — когда заговорят, для них он будет только “папа”. Он щупает маленькую бархатную коробочку в нагрудном кармане белой рубашки — уже сотый раз за час, словно опасаясь, что она вдруг возьмёт и исчезнет. Утром он сбегал в ювелирный и купил ко́льца: одинаковые, одно большого размера и одно — поменьше. Диана будет ругаться. Ну и пусть.

Одиннадцать месяцев в СИЗО выпили из Риделя всю жизнь. От заседания к заседанию тени под некогда ясными синими глазами становились всё глубже, и без того острые скулы становились рельефнее, как и мускулатура — в камере-одиночке его переполнял гнев, и чтобы не убить себя раньше времени, Ридель налегал на простейшие физические упражнения, посвящая почти всё своё время только им и сну. От заседания к заседанию он всё ждал, когда она придёт и выступит в его защиту, и хотя адвокат и уверял, что от её показаний толку не будет, скорее всего он просто врал. Не потому, что адвокат плохой, а потому что точно знал — Диане Оливер больше не нужен. Но он не прекращал звонить, а короткие разговоры с девушкой так резали по сердцу... И он придумал звонить не ей, а её родителям. От них он узнавал о здоровье Дианы, о том, как растут малыши, и вообще — они просили его скорее вернуться, а ведь он их даже никогда не видел. Интересно, сама Диана знала об этих разговорах? Позже выяснилось, что нет.

Оливеру вменяли участие в нескольких убийствах, и его не отправили на зону после первого же заседания лишь потому, что на его причастие к вменяемым преступлениям не указывало ни одной прямой улики. Он засветился везде, нигде не наследив, как-то так. Прокурор вёл дело спустя рукава, но судью такой расклад не устраивал. Отпускать головореза на потеху публике не хотелось, хотя все понимали — рано или поздно придётся. Накануне итогового заседания, на котором и решалось его будущее — отправится ли он домой, во Мценск или в Германию, или же в далёкое путешествие по Транссибу — Оливер вызвал к себе Евгения Михайловича и попросил денег. Ему нужна была большая сумма — охранники в изоляторе за хорошее вознаграждение могли доставить ему средства для сведения счётов с жизнью прямо в камеру. Ридель решил, что если его осудят, он покончит с собой. Адвокат денег не дал — лишь покрутил пальцем у виска, исподволь нервно покусывая щёку. Адвокат не на шутку испугался — все-таки большие, детские, чистые глаза Риделя не могут врать. Заседание длилось восемь часов, по истечении которых обвиняемого освободили из-под стражи в зале суда. Адвокат довёз его до дома Дианиных родителей и, проводив долговязого взглядом, напился прямо там же — у подъезда, не заглушая мотор.

Завидев девушку, шагающую ему навстречу неуверенной, но вполне изящной походкой, Олли воссиял радостью. Пока она приближалась, он любовался: она сильно изменилась — длинный хвост сменила на строгое каре, потеряла в весе, почти перестала улыбаться — но это всё ещё та девушка, которую он встретил в приёмной Линдеманна почти два года назад.

— Ты почему панамки им не надел! Солнце же печёт, — у Дианы любое общение с ним начинается с упрёков, но Олли это всегда устраивало. — Раз и два-с, Пашке и Сашке, — она цепляет на белобрысые головки по красной кепке, и сыновья приветствуют её широкими улыбками редких, едва проклюнувшихся зубов. — Волнуешься?

Она снова обращается к Олли.

— Четыре выходных взял, — отвечает он, будто это хоть что-то объясняет.

Диана понятливо кивает: Олли трудится на ММК начальником службы внутренней безопасности. Это как Володька в былые времена, плюс ещё много функций — ведь с тех пор предприятие сильно разрослось.

Они направляются в ресторан при гостинице. Вчера приехали родные Риделя: отец, мачеха и сводный брат. Наконец они познакомились с внуками и... матерью их внуков. А сегодня им предстоит познакомиться и с родителями матери их внуков. Волнуются все.

Зря волновались — обед в семейном кругу получается шумным и каким-то даже слишком позитивным. Или так просто кажется людям, не привыкшим необузданно веселиться? Когда тарелки из-под горячего уже унесли, а десерт ещё не подавали, Олли вдруг достаёт свою коробочку и произносит: “Нам пора пожениться”, — именно так, топорно, ожидаемо, без изысков. Все умолкают, а Диана, скорчив недовольную мину и придирчиво осмотрев кольцо со всех сторон, надевает его на безымянный палец... Оно впору, она улыбается, хвалит Оливера за выбор, все хлопают. Почти как в прошлый раз, в кабинете Линдеманна, когда он подарил ей первое кольцо в честь первого предложения. Теперь у неё уже два кольца — одно на левой руке, а второе она заботливо прячет обратно в коробочку, воссоединяя с близняшкой более крупного размера — пусть ждут своего часа. Это не обед в кругу родственников, а кино про счастье. Пашка, до этого равнодушно облизывающий ложку, перепачканную в икре, что подавали к блинам, вдруг хватает со стола пиалочку со сметаной и швыряет её в маму. Не попадает — пиалка пролетает мимо, растеряв в полёте всё содержимое. Теперь уже каждый за столом занят своим делом — одним и тем же: оттиранием волос и одежды от сметанных брызг. Диана — не исключение. Поскрёбывая ногтем по белой капле на лацкане чёрного жакета, она тихонько выругивается и вдруг понимает: это не кино. Всё по-настоящему.

Уже почти одиннадцать вечера. Оливер искупал детей и уложил их спать — обычно вечерние процедуры так затягиваются, что по их завершению он сам только и в состоянии, что мечтать: вот бы и его кто покормил, искупал да спать уложил. В поисках чего-то лёгкого перекусить на сон грядущий, он забредает на кухню. Собака давно сопит под холодной батареей, а Диана хозяйничает за кухонным столом. Ожидания обмануты: вместо ложек и поварёшек в её руках цветные гелевые ручки и конверты...

— Что делаешь? — он заинтересованно заглядывает через её плечо и расплывается в улыбке. Она подписывает приглашения на свадьбу. Список предполагаемых гостей мигает одностраничным вордовским документом на экране планшета.

— Думаю, нужно успеть расписаться до конца месяца. В июле я выхожу на работу, и времени уже не будет. Завтра сходим в ЗАГС, возьмём список документов, а заодно забьём время и дату. Кстати, насчёт документов — твой папа ведь привёз всё необходимое? Про апостиль не забыл?

Это не первое в её жизни бракосочетание с иностранцем, и с процедурой она уже знакома. И в Оливере она не обманулась: всё это время он помнил не только про кольца. Отец и впрямь привёз свидетельство о рождении, справку о том, что жених не состоит в браке, и что там ещё нужно... Осталось только всё перевести и заверить у нотариуса.

— А почему бы не разослать приглашения по электронке? — Оливер берёт в руки планшет и придирчиво пробегает глазами по списку. Только друзья из ММК, семья и несколько Дианиных подружек, с которыми он пока не знаком. — И почему так скромно?

— У нас и без того куча проблем. Я обещала, что выйду за тебя замуж, но я хочу праздник, а не официоз. А насчёт электронки... в ней нет души. Кстати, я позвонила в “Мечту” — хочу, чтобы наш праздник прошёл именно там!

Оливеру и ответить нечего. Ещё утром он ожидал, что его инициатива, столь спешная, будет воспринята в штыки, ведь у них — снова — так много проблем, и основная из них — отсутствие собственного жилья. Пока они теснятся во всё той же съёмной однушке, и он уже голову сломал, где взять денег на жилище попросторнее. Личные сбережения Дианы, что оставались от продажи её питерской квартиры, и даже всё, что её родители насобирали себе “на старость”, пошло на восстановление после операции и прочие медицинские нужды, пока он томился в застенках, не будучи в силах помочь. Теперь у него есть некоторая сумма, скопленная с зарплат и премий — хватило бы на первый взнос за ипотеку, но, кажется, её придётся выложить за свадьбу. Ведь вместо штыков Диана хочет праздник в пансионате “Мечта”. Как символично!