Кровавая графиня

Вскоре он увидел выезд Эржи. Неподалеку от входа она остановила коней, огляделась. Павел был доволен тем, что верно угадал место, где Эржа отдаст свою жертву ненасытному подземелью.

Убедившись, что вокруг ни души, Эржа стащила с повозки Барбору и поволокла ее к тайному входу. Там три раза хлопнула в ладоши. Подъемная дверь разом открылась, показалась ухмыляющаяся рожа Илоны.

— А вот и мы! — победно воскликнула Эржа.

— Кто?

— Я и жареная голубка, влетевшая в мою повозку.

Она никак не могла нахвалиться своей удачей.

Напрасно, дескать, рыскала по всей округе, чтобы нанять на службу к госпоже девушку. А когда она уже возвращалась, объятая страхом, что госпожа отругает и накажет ее, на дороге подвернулась Барбора.

— Тащи ее сюда побыстрей, — заторопила ее Илона, позавидовав Эржиной удаче. — Чтобы нас не заметили.

— Отдаю с радостью. Только скажи госпоже, что это я тебе одну привезла.

Тут она заметила у входа гайдука.

— И ты подтверди, если понадобится!

Гайдук помог Илоне отнести Барбору.

— А остальные уже здесь? — спросила Эржа.

— Слава Богу, здесь, — ответила Илона Йо. — Пока я тут дожидалась их, промерзла до костей.

— А гайдук так и не додумался согреть тебя? — посмеялась Эржа.

Минуту спустя Эржа уже сидела на козлах, погоняла лошадей, а Павел Ледерер, поразмыслив немного, снова пробрался к своему скакуну и помчался полями в Чахтицы. Напрасно он надеялся, что как только подземелье поглотит Барбору, он пойдет и освободит ее. Он забыл, что днем и ночью у всех входов стоит стража. Он гнал скакуна и ломал голову над тем, как освободить Барбору, Маришу, Магдулу и ее матушку.

Он должен их освободить, должен. Но как?!

Стрела в сердце

Граф Няри, вернувшись из церкви, собрал свои вещи, но прежде чем уехать, прошел прямо в зал, где было спрятано его завещание. Дверь была открыта, но ларец с бумагами был заперт. Ключ, однако, он нашел на письменном столе. Открыв ларец, он нашел завещание на том же месте, куда положила его Алжбета Батори. Граф вынул его с брезгливой гримасой, потом зажег в подсвечнике свечу и подпалил бумагу. Пепел еще падал на стол, когда неожиданно распахнулась дверь и в зал влетела графиня Батори. Вид у нее был очень измученный.

— Грабитель! — крикнула она. — Вы взломали ларец с грамотами Надашди и Батори!

— Ни о каком взломе говорить не приходится! — улыбнулся высокомерно граф. — Ваша служанка сказала мне, что после удара, который постиг, собственно, не вас, а меня, ибо у меня разбойник отнял невесту и замечательную женщину, вы занемогли и легли в постель. Вот я и решил, что бумагу, теперь уже никому не нужную, я возьму сам, чтобы не утомлять вас и после всех волнений, сиятельный друг, не нарушить ваш покой.

— Вот вы и сбросили маску, ничтожество, сообщник разбойничий! Или вы хотите утаить, что действуете заодно с ними?

— И не подумаю, — разразился он смехом, который приводил ее в ярость, — Я был бы последним недоумком, если бы не связался с вашими врагами. Вы убедились, что этот союз оправдал себя. А в будущем оправдает себя и того больше, сами увидите.

Она подскочила к нему, схватила за руку. Глаза ее зловеще сверкали.

— Скажите, что вы задумали?

— Вы сказали, что я сбросил маску. Да, сбросил. Не считаю необходимым скрывать свои чувства или бороться против вас исподтишка. Я хочу, чтобы вы знали, кого благодарить за это повторное поражение и от кого зависит, чтобы вы оказались там, где ваше место!

— Где? — выкрикнула она.

— На скамье подсудимых, — ответил он высокомерно.

— Так, значит, вы хотите предать меня светскому суду, — прошипела она. — Но я вас опережу. Я тотчас же предам вас суду Божьему.

Граф Няри и оглянуться не успел, как чахтицкая госпожа вытащила из ящика стола заряженный пистолет и направила на него.

Он хотел броситься к ней и вырвать из руки пистолет. Но едва он сделал движение, зал огласился выстрелом. Сквозь поваливший густой дым она услышала шум глухого падения. Это граф рухнул, точно подкошенный. Из коридора донесся топот шагов — к дверям бежали люди, всполошенные выстрелом.

Когда дым рассеялся, госпожа увидела бледное лицо графа с закрытыми глазами, пробитый ментик на груди, словно в него вгрызлись клыки свирепого волка.

Графиня желчно рассмеялась:

— Я попала тебе прямо в сердце, подлое и предательское сердце! Счастливого пути в преисподнюю!

Дверь распахнулась, в зал ввалилась прислуга, предводимая Дорой.

Все в ужасе уставились на графа, распластанного на полу.

— Он что, совсем скопытился? — осмелилась спросить Дора.

— Надеюсь, да, — сухо ответила госпожа. — А если нет, дай ему лизнуть напитка, который он должен был отведать на свадьбе. Надеюсь, ты не выпила его сама.

— Как бы не так, — рассмеялась Дора. — Не по вкусу он мне.

— Возьми его и оттащи в людскую, — приказала госпожа. — При жизни он любил в таких местах волочиться за женщинами, так ему и мертвому там самое место.

Дора схватила графа и взгромоздила его на спину.

— А как стемнеет, — продолжала госпожа, — зарой его в саду или отнеси в подвал и сбрось в пропасть. Да, лучше отнеси туда, чтобы бедняга Вихрь не переворачивался в гробу от столь гнусного соседства.

Сопровождаемая примолкшей прислугой, Дора вышла из зала. Граф болтался у нее на плече, словно деревянный брус. Алжбета Батори чувствовала себя отомщенной за позор и унижение, которые он причинил ей. Наконец с нее спала давящая тяжесть. Графа Няри она всегда считала самым хитрым пройдохой из всех своих знакомых. А сегодня она убедилась, что именно он — самый ее опасный недруг.

Что ж, теперь ему конец, она может свободно дышать.

Она открыла окно, чтобы выветрился запах пороха. Дора как раз выходила с добычей во двор. Вдруг там поднялся дикий гам. Алжбета Батори взволнованно поглядела, что же происходит.

Десять преданных графу гайдуков, вооруженных, согласно приказу, и готовых к схватке, тщетно ждали на дворе свиста или выкрика своего господина. Именно в те минуты, когда они судили-рядили, не стоит ли кому из них сбегать в замок и выяснить, что там творится, во дворе показалась Дора, выносившая бездыханное тело господина.

Сперва они глазам своим не поверили. Но уже в следующую минуту с гневными криками кинулись к Доре. Та испугалась, побледнела, остальные слуги почувствовали себя не лучше.

— Убили нашего господина! — раздался пронзительный крик. Несколько гайдуков обнажили сабли, словно собирались разрубить Дору на куски.

Алжбета Батори в тревоге выбежала во двор.

— Схватим их и запрем! — указал на стаю слуг самый решительный гайдук.

— Надо выяснить, кто убил нашего господина. Не уйти ему от заслуженного наказания.

Дора струхнула и выпустила графа из рук. Он упал на землю навзничь, и гайдуки увидели простреленный ментик. Дора не знала, как ей быть. Сказать ли правду, что графа застрелила госпожа, или смолчать? Не поплатится ли она своей головой, если смолчит? А ну как госпожа, если почва уйдет у нее из-под ног, свалит убийство на служанку и не подумает потом ее освободить? А если сказать правду, что сделает с ней госпожа?

— Марш отсюда, гайдуки! — крикнула графиня, прибежавшая как раз в ту минуту, когда они уже начали подбираться к ее служанкам.

— Вы нам не указ, ваша милость, — отрезал самый воинственный из них. — Нашим господином был граф Няри, а раз его лишили жизни, мы должны хотя бы его убийц судить и наказать по справедливости.

— Ничтожество ты эдакое! — заорала она на гайдука. — Ты что, осмеливаешься возражать мне, чахтицкой госпоже?

И она набросилась на упрямого гайдука. Дубасила его кулаками но чему ни попадя, наконец выхватила у него саблю и так замахнулась ею, что он в испуге отскочил.

— Всех прикажу вздернуть, если сию же минуту не исчезнете с глаз, — кричала она, трясясь всем телом.

Гайдуки отступили, устрашенные ее решимостью.

Она размахивала саблей, которая так и сверкала у нее в руке, и гонялась за ними. А гайдуки, отродясь приученные слушаться господ, и не думали сопротивляться. Дора сразу же ожила. Глядя, как гайдуки бегают по двору, она расхохоталась.