Кровавая графиня

Девушки забрасывали цветами дорогу от замка к храму. Цветов было столько, что казалось, будто обобрали все сады и уже пустеющие с приближением осени леса, луга и поля.

На дворе усердные руки украшали и увенчивали карету, и граф Няри сам вплетал в колеса свежую хвою.

— Беги к священнику, — приказал он гайдуку. — Почему он еще не приказал звонить в колокола? Пусть благовестят все колокола и возгласят миру, что граф Няри женится!

Вскоре над Чахтицами поплыл колокольный звон, он еще больше подогревал свадебное настроение.

Ратники отошли от кареты, теперь вокруг ее замельтешили свадебные гости. Нарядный гайдук с цветистым кнутом в руке взошел на козлы.

Вдруг по двору прошелестел вздох восторга. К карете приближалась Алжбета Батори. Она вела за руку Эржику Приборскую. Все зачарованно впились в них взглядами. Женщины были так прекрасны, что трудно было решить, кому из них отдать предпочтение. Графиня, сознавая впечатление, вызванное ее величавостью и великолепно подобранным нарядом, победоносно оглядывалась по сторонам. Невеста, пылавшая от возбуждения, была хороша, как роза, не ведающая о своем очаровании. Ее весенний облик, обворожительная молодость выразительно оттенялась осенней, зрелой красотой графини.

При виде невесты у всех просияли лица, один Фицко, стоявший в стороне, помрачнел.

— Вот такой должен был бы видеть ее турецкий паша, — толкнул он Павла Ледерера, оказавшегося рядом. — Да и плата была бы соответственная. Ничего, похитим ее в свадебном платье, в нем мы ее и представим паше!

Граф Няри был в восторге.

Он пожирал глазами пленительную свою нареченную, с истинно поэтическим пылом выражал восхищение и благоговейно целовал ей руку. Алжбету Батори он словно не замечал. Эржика выслушивала поток восторгов без слов, и лишь по временам на ее лице мелькала вымученная улыбка.

Разница в их настроении каждому бросалась в глаза: жених сиял от счастья, излучал веселье, а невеста между тем была печальна, невыразимо грустна.

Поход против лесных братьев и загадочный поцелуй

В тот миг, когда граф Няри сел в карету к невесте, в ворота влетел на коне гайдук, посланный графом на поиски разбойников. Солдаты и свадебные гости испуганно отскакивали при его приближении. Подъехав к карете, он сполз с коня и распластался на земле.

Граф Няри тотчас выскочил из кареты, приказал, чтобы принесли воды, и, улыбаясь Алжбете Батори, самонадеянно проговорил:

— Убежден, что мой гайдук нашел-таки логово разбойников!

На гонца вылили ведро воды. Он враз вскочил, оглядел лица, выражавшие величайшее напряжение, и радостно выкрикнул:

— Я выследил разбойников, ваша графская светлость!

— Где они, где? — спросил, подбежав к нему, Фицко. Он весь трясся от возбуждения. В этом состоянии он даже не заметил, что гайдук упал с коня подозрительно удачно и, облитый водой, вскочил так быстро и живо, словно вообще в этом не нуждался.

— Где они в эту минуту, я не знаю, — ответил гайдук, задыхаясь, — потому что я опрометью поскакал в Чахтицы — доложить, что выследил разбойников. Они были в роще между Новым Местом и Вагом. Теперь их там нет, когда я погнал в Чахтицы, они уже переправлялись через Ваг.

— Ты должен был пуститься вдогон! За Вагом они от нас скроются! — прорвало Фицко.

— Не скроются, — ответил гайдук, — и об этом позаботится пандур, с которым я их выслеживал.

— Ты молодец, что тотчас прискакал с известием, — сказал граф Няри. — Скажи, сколько разбойников вы с пандуром видели в той роще?

— Только одного, такого маленького, хромого…

— Вавро! — крикнула с ненавистью госпожа и схватилась за бедро, словно исцеленная рана снова стала жечь ее.

— Да, Вавро, ваша светлость! Выследили мы его в Новом Месте, а когда он стал оттуда уходить, таща тяжелый мешок, мы пустились за ним. В лесочке он скрылся в какой-то пещере. Мы с пандуром подошли ко входу и стали слушать, затаив дыхание. Вавро крикнул: «Я здесь, ребята, собирайтесь!.. Вот перекусим — и айда за Ваг!» Больше я уже не стал ждать. Велел пандуру не спускать глаз с разбойников, а сам помчался сюда!

— Превосходно, — отозвалась Алжбета Батори и тут же позвала ратного командира. — Не медля отправляйтесь в погоню за разбойниками! — распорядилась она.

Затрубил трубач, солдаты стали сбегаться, собирать коней и оружие, Фицко заторопил гайдуков, но госпожа остановила его:

— Сам присоединяйся к войску, а гайдуков с собой не бери. Нельзя оставлять замок без охраны и стражи!

— Пусть берет их с собой! — отозвался граф Няри. — У меня тут двадцать гайдуков. Чтобы охранять замок, и десяти хватит. Остальные тоже могут присоединиться к загонщикам. Чем их будет больше, тем лучше. Разбойничье логово надо крепко обложить, чтобы никто не спасся. А то, если хоть один останется на свободе, он станет семенем грядущего мятежа.

Алжбета Батори согласилась.

Ратники торопливо сели на лошадей, ожидая приказа о выступлении. Свадебная процессия, собравшаяся вокруг кареты, где сидела бледная, обессиленная Эржика, ждала отъезда загонщиков.

Наконец они с диким шумом высыпали со двора. Граф Няри снова подошел к Эржике Приборской.

— Я очень сожалею, милая моя невеста, но тотчас после свадьбы огорчу вас — срочно отъеду.

Она не смогла скрыть радости, охватившей ее.

— Я вижу, — лукаво улыбнулся граф Няри, — что вы не станете меня удерживать. За это я отблагодарю вас тем, что быстро вернусь и уже вечером мы будем вместе.

Казалось, резкий порыв бури разом сдул с лица ее радость.

— Мучительно сознавать, — горько улыбнулся он, — что мой отъезд так радует вас. Но тем более мучительна мысль, что вы сами просили бы меня остаться, знай вы, зачем и куда я еду тотчас после свадьбы.

— Вы испытываете мое любопытство, сударь.

— Сразу же и удовлетворю ваше любопытство. Я считаю своей обязанностью участвовать в облаве на разбойников прежде всего потому, что мечтаю уничтожить своего главного соперника.

— Вы имеете в виду Андрея Дрозда?

— Вы угадали. Но в чем дело? Вы плачете, дорогая невеста? Что ж, выплачьте свои слезы, успеете оплакать своего любимого еще до свадьбы.

Этот призыв был совершенно излишний. И без этих угроз она уже с трудом сдерживала слезы. Ведь минуты ее свободы были сочтены. Еще час, полчаса — и она станет женой ненавистного ей человека.

Лучше погибнуть, чем пережить эту свадьбу!

Все лицо ее было мокро от слез, когда она выходила из кареты и направлялась к храму.

Каждый, кто видел девушку, проникался жалостью к ней, хотя и не ведал причин ее слез и только что еще считал брак со столь знатным вельможей великим ее счастьем. Зато жених ликовал, словно всем видом своим старался возместить безрадостность невесты.

Свадебная процессия хлынула за женихом и невестой в храм, церковные двери закрылись. Эржика уже сидела на скамье патрона[50] Надашди по левую сторону от алтаря. Услыхав, как хлопнули двери, она содрогнулась. Ей представилось, будто за ней закрылись двери склепа…

Прихожане запели радостную песню, но она еще более опечалила измученную душу Эржики, словно погребальный псалом. Конец, всему конец… Когда отзвучит песня, священник навсегда свяжет ее с ничтожным ловеласом, которого она не любит и никогда не сможет полюбить.

Она расплакалась. Алжбета Батори сурово повернулась к ней.

— Эржика, — раздраженно процедила она, сжимая ее руку, — опомнись, сдержи себя! Положись на мое обещание. Ты станешь вдовой раньше, чем ты думаешь!

С другой стороны к ней наклонился граф Няри. Лицо его было чрезвычайно серьезно.

— Так пусть наступит конец притворству, Эржика, — зашептал он голосом, совершенно ему не свойственным, проникнутым нежностью и искренностью. — Я отомстил тебе за то, что там, в Прешпорке, ты так жестоко оскорбила мою гордость. Теперь я удовлетворен. Но месть мою увенчает и моя награда за твое мужество. Несмотря на неприязнь, ты предупредила меня об опасности, нависшей надо мной. Так вот: ты не станешь моей женой.