Чемодан из Гонконга (Межавт. сборник)

Вскоре я нашел свою голову и водрузил ее на то место, где ей и положено быть. Было холодно и мерзко. По пути к ванне голова снова упала. На второй раз я сказал себе: «Черт с ней, пусть лежит!»

Чтобы принять душ, побриться и надеть фланелевую пару — слаксы и спортивную рубашку с Гавайских островов, — я потратил полтора часа. После этого я уже был способен ходить и смотреть, но требовать большего от человека в моем состоянии было бы слишком жирно.

Я пошел на кухню и встряхнул кофейник. В нем оказался нормальный кофе, только холодный. Я пошарил взглядом вокруг, ища Дженни, но нигде ее не заметил. Потом надел куртку и направился в гараж. Солнце сразу же обожгло глаза, и я вернулся взять защитные очки.

Я осторожно выводил из гаража свой «форд», пытаясь не задеть им «вольво» Дженни, когда она появилась на крыльце.

— Питер Шофилд! Куда это вы собрались?

Я ничего не ответил, махнул ей рукой и задним ходом выехал на улицу.

Движение в сторону пляжей было очень напряженным. Моя память восстановилась еще не полностью, и понадобилось немало времени, чтобы вспомнить, где жила Кэрол. В конце концов я нашел ее дом.

Он не был столь импозантным, как расположенный рядом дом Сандерсов, но действительно выглядел привлекательно, особенно из-за ухоженной лужайки перед ним, на которой без строгого порядка были посажены апельсиновые, лимонные и грейпфрутовые деревья. Дом был трехэтажным, от него тянулась длинная дорожка в гараж. Сам гараж с улицы я не видел, потому что на дорожке стоял голубой «ягуар», весь в пыли, а дорожка с одной стороны отделялась трехметровой изгородью, собственностью Сандерсов, а с другой — рядом решеток, прикрытых вьющимися розами. Рядом с входной дверью была почтовая прорезь, под ней — кнопка звонка, однако фамилии владельца дома не было.

У меня мелькнула мысль, не взглянуть ли на номерные знаки «ягуара», но не желая, чтобы кто-нибудь в доме заметил, что я сую нос без разрешения не в свои дела, после некоторых колебаний я шагнул вперед и нажал кнопку звонка. Навеса над крыльцом не было, и солнце разбудило бригаду норвежских плотников. После длительной процедуры доклада привлекательная горничная в хрустящем белом фартучке меня пропустила. Я почти пробежал мимо нее: так было прохладно и затененно внутри.

— Если вы, мистер Шофилд, подождете минутку, — сказала горничная, — то миссис Данди вас примет.

Стоявшая в доме прохлада могла быть достигнута в нашей долине только с помощью кондиционера. Мебель в доме была современной, но было ее немного. Лестница поднималась к стене, поворачивала и вела на третий этаж. Начиналась она широкими низкими ступеньками, покрытыми дорожкой с красно-белым рисунком и люрексом. Такое решение не казалось безвкусным. Помещение выглядело уютно и богато. Я был один. Оценив обстановку, я решил, что если Кэрол не ведет какого-то небывалого дела (а она совершенно не походила на деловую женщину), то должен быть кто-то еще, принимающий большое участие в делах миссис Кэрол Данди. Похоже, мне нравилось это имя, звучащее как-то звонко и весело.

Я уселся в прочное и удобное датское кресло, снял защитные очки и подставил глаза под кондиционер, позволяя ему обрабатывать их. И хорошо, что я занялся этим. Не прошло и двух минут, как наверху на лестнице послышался шорох. Я увидел одно из самых приятных воплощений юной женственности, какие когда-либо встречал в своей жизни. Под «юной» я подразумеваю примерно лет восемнадцать, а если сказать по-другому, то это значит: достаточно молодая, чтобы иметь это великолепие, и достаточно взрослая,чтобы знать, зачем оно. Она взглянула на меня сверху и стала спускаться. На ней был желтый закрытый купальник, похоже, ручной росписи, короткий ворсистый жакет и большая шляпа от солнца с цветами; в руках она несла одну из этих бесформенных сумок, с которыми ходят на пляж.

Если быть точным, то она не спускалась по лестнице. Скорее это было медленное волнообразное протекание. Ее бедра были все время в движении, как у чистокровной лошади; весь путь вниз ее таз предшествовал всему остальному. Допускаю, что она была слегка смущена размерами своей шляпы. Я не мог разглядеть цвет ее волос, пока она не спустилась ниже. И только тогда заметил над глазами несколько коричневых завитков цвета жженого сахара.

У меня перехватило в горле, и я встал. Она остановилась на лестничной площадке и, глядя на меня, выдержала паузу, после чего завершила остаток пути. Ее бедра переливались с одной стороны на другую, заставляя упругий живот вздрагивать на каждой ступеньке.

— Привет, — сказала она мягко.

Я прочистил горло и ответил.

— Привет. Меня зовут Пит, Пит Шофилд.

Она пересекла комнату и остановилась возле меня, глядя слегка вверх. Она была высока, и это ей шло: ведь она была в теле, и при меньшем росте ее можно было назвать толстушкой. Кожа ее была гладкой и золотистой, как топленое масло.

— Прелестное имя, — признала она чуть охрипшим голосом. — А меня зовут Бонни.

— Мне нравится ваше имя, — сказал я. — Вы случайно не Бонни Данди?

— Как вы догадались?

— Это делает его законченным и полным.

— Вы не шотландец?

— Просто когда я слышу красивые имена, я их запоминаю. Это не связано с моими профессиональными интересами.

Она уставилась на меня своими шоколадно-карими глазами. Ее милый полный красный рот был в движении даже тогда, когда она им не пользовалась.

— Вы прелесть, — сказала она.

Я начал отстраняться, конечно, мысленно.

«Сладкая ты моя, — подумал я, — меня, конечно, огорчит твой уход, но если ты покрутишься здесь подольше, придется совершить аморальный поступок прямо здесь, на полу».

Она знала это лучше меня и не собиралась позволять мне так просто сорваться с тормозов. С точным чувством меры она растягивала эту ситуацию до последнего предела. И в тот самый момент, когда я решил схватить ее, и черт с ними, с последствиями, она приоткрыла клапан — отступила и двинулась в сторону двери. Всю дорогу ее ляжки целовали друг друга. У дверей она снова ненадолго прикрыла клапан.

— Я сейчас отправляюсь на пляж, — сказала она.

— Прекрасно, — выдохнул я с трудом. — Хорошего отдыха.

Она выглядела разочарованно, как если бы испугалась, что потеряла влияние на меня. Повод так думать дал ей я. На самом же деле оставаться на свободе было для нее небезопасным. Ее длинные золотистые пальцы с красным маникюром ласкали дверную ручку, и мне это представлялось досадной ошибкой. Она изобразила губами влажную дрожащую гримасу, будто поцеловала бы кого-нибудь, если бы ей предоставили такую приятную возможность.

— Я обычно хожу на пляж у Бульвара Заходящего солнца… Знаете, где киоск с прохладительными напитками с большим апельсином на крыше?

— Я знаю, где это, — сказал я. — Милый пляж.

Она дурачилась с дверной ручкой.

— В любое время мои приятели на пляже, — сказала она медленно и отчетливо. — Всегда могут подсказать, где я со своей шляпой.

Она оставила в покое дверную ручку и положила руку на огромную, декорированную цветами шляпу. Этот жест не был бы столь картинным, если бы при этом не приоткрылся весьма волнующе ворсистый жакет.

— Думаю, это в некотором роде остроумно. Вы не находите? — спросила она.

— Это сногсшибательно, — ответил я, не отводя глаз.

— Ну хорошо. Теперь пока.

— Пока. Было очень приятно встретить вас, Бонни.

— И мне тоже, мистер Шофилд.

Я собирался облегченно вздохнуть, но ей нужно было не просто толкнуть дверь и выскользнуть наружу, а еще повернуть дверную ручку, и она медленно отошла от двери настолько, чтобы повернуть ручку можно было только прогнувшись. Жакет был недлинным. Я закрыл глаза. Когда я их открыл, она подарила мне взгляд через плечо.

— Что-нибудь не так, мистер Шофилд?

— Нет, ничего. Я просто кое-что обдумывал.

— А-а, — протянула она после небольшой паузы.

А обдумывал я следующее:

«Будь я твоим старшим братом, бэби, я бы за все это, скорее всего, пересчитал бы тебе ребра… Но, к счастью, я не твой старший брат».