Расколотый берег

– Стиво! – рявкнул Паскоу. – Ты заткнешься или нет? Иди телевизор включи. Мультики посмотри или там еще что.

Хелен наконец заговорила:

– Крис, я правильно поняла, что Кори выменял часы у Пигготов?

– Да, похоже… Похоже, что так.

– Тогда объясни, как часы попали к ним, – попросила Хелен.

Паскоу пристально смотрел на Кэшина.

– Ты представляешь, Пигготы быстро сообразили, что дело это легкое – ну, всяко проще, чем горшки обжигать. Даже растить сами не хотят, вообще задницу не поднимают. Только денежки гребут, а риска никакого.

– Хорошо устроились! – заметил Кэшин.

– Я точно говорю! Слышал, они себе фармацевта наняли. Парень, типа, ездит себе с места на место, работает.

– Точно знаешь?

– Это ведь не будет считаться заявлением?

– Нет.

Паскоу наклонился вперед, совсем близко к Кэшину:

– Думаешь, Хопгуд и местные парни не связаны, да? Ни фига подобного! У Хопгуда в этом деле знаешь какая доля! Ого-го!

– Этого нельзя так оставлять, – заметил Кэшин.

– Точно! – сказал Паскоу и снова сел. – Слушай сюда.

Кэшин кивнул:

– Весь внимание.

Хелен кашлянула.

– И все-таки как часы попали к Пигготам? Может, вернемся к этому?

Кэшин понял, что он уже знает ответ, знает, потому что в мозгу все время шла работа – что-то отсеивалось, сортировалось, раскладывалось по полочкам, разбивалось на части, казалось бы без смысла и цели, и вдруг два фрагмента ударились друг о друга и сцепились, словно в рукопожатии.

– Рэй Пиггот, – сказал он.

– Быстро соображаешь, – сказал Паскоу. – Да, этот пидорок. Я так слышал.

Жалоба на Рэя Пиггота. Хопгуд и Стегглз в участке, Рэй в машине, на улице. Рэй, который выглядел лет на четырнадцать.

– Рэй Пиггот украл у Бургойна часы? – неуверенно спросила Хелен.

– Да уж не в подарок получил.

– Ничего не понимаю, – сказала Хелен. – Что еще за Рэй Пиггот? Я как…

Кэшин спросил:

– Ну, для ясности: мы говорим не о Рэе и бурбоне?

Паскоу засмеялся:

– Хопгуд привозил его к старому Чарли Бургойну. Этот сучонок Рэй знал, во что вляпался, но не он первый попал к Чарли и его дружкам. Это Хопгуда работа. И всегда была.

Они молча проехали на двор автозаправки, где Кэшин оставлял машину.

– Спасибо, – произнес он, собираясь уходить.

– Подожди.

Возле колонок не было ни одной машины. Окна в будке кассира были затуманены от дыхания.

– Объясни мне, что все это значит, – попросила Хелен.

Кэшин задумался, что ей сказать. Хелен ведь все равно в эту игру не играть – ее клиент умер.

– Паскоу сам траву выращивает, – заговорил он. – Сам же и развозит, везде крутится. У Пигготов все по-другому: для них выращивают, делают таблетки, возят. Паскоу говорит, Хопгуд и его шайка тоже с ними связаны и доля у них совсем немаленькая.

– С чего это Паскоу с тобой так разоткровенничался?

– Хочет, чтобы я с Пигготами разобрался. В обмен на рассказ о том, откуда у мальчишек часы.

– Это другие часы, те, что он купил раньше?

– Правильно. Другая модель.

– Так что, с самого начала это была туфта?

– Ну конечно.

– И ты веришь в историю про этого Рэя Пиггота?

Кэшин взглянул на нее. В это время на заправку завернула машина, свет фар скользнул по лицу Хелен, и Кэшина опять захлестнуло глупое, безудержное подростковое влечение к той, которая недоступна.

– Рэй быстро соображает, – сказал он. – Мать родную продаст, если что.

– Быстро соображает? Как это понимать?

– Ну, проныра. Из тех, что без мыла везде влезут.

– Джо, я занимаюсь корпоративным правом не первый год.

– Ну и что? Тебе здесь все равно больше делать нечего. Теперь нам все это разгребать.

– Джо…

– Что такое?

– Дай мне шанс. Ты не знал бы этого всего, если бы я не заставила тебя встретиться с Паскоу. Паскоу говорит, Хопгуд свел Рэя Пиггота с Бургойном. И его, и других мальчишек. Этого о Бургойне никто никогда не рассказывал.

– В твоем кругу.

– В моем кругу? Что это значит?

– Может, у вас там, на Бейвью-драйв, о таком не говорят. Вульгарно там, то-се…

Хелен слушала, барабанила костяшками пальцев по рулю.

– Меня на эту наживку не поймаешь, – сказала она медленно, отчеканивая каждое слово.

– Идти надо, – сказал Кэшин. – Я перезвоню.

На улице было холодно и сыро, летела мелкая морось. Он нагнулся, чтобы поблагодарить ее.

– Часто болит? – спросила Хелен.

– Нет.

– Что ж, ты обвел меня вокруг пальца. Как бы то ни было, я вселилась в дом, мы теперь соседи. Может, заглянешь, выпьем чего-нибудь? Я в микроволновке какие-нибудь пирожки разогрею. Надеюсь, люди твоего круга такой едой не брезгуют.

Он уже собрался было вежливо отказаться, но взглянул в ее глаза и произнес:

– Ну что ж, веди.

– Нет, – возразила она, – ты первый. Ты лучше дорогу знаешь.

Дорога к дому Корриганов шла между старыми вязами, многие из которых уже высохли. Ее недавно посыпали щебнем, и полотно белело в лучах фар. Кэшин припарковался слева от ворот усадьбы и выключил фары. Хелен остановилась за ним. Он неловко выбрался из машины. Небо, покрытое облаками, внезапно расчистилось, вышла полная луна и залила мир бледно-серым светом. Они молча прошли по длинной дорожке, поднялись к входной двери по новеньким деревянным ступеням.

– Мне здесь еще боязно, – сказала она. – Темно. И тихо… Может, зря я все это затеяла?

– Собаку заведи, – посоветовал Кэшин. – И ружье. Они прошли по коридору. Щелкнул выключатель, осветив большую пустынную комнату, видимо переделанную из двух или трех поменьше, с новыми блестящими половицами. Из мебели там были только два стула и стол на низких ножках.

– Мебель расставить не успела, – сказала Хелен. – И книги еще не распакованы.

Он прошел за ней в кухню.

– Плита, холодильник, микроволновка, – сказала Хелен. – Стандартный набор, как у всех.

– Тогда и пироги готовые сойдут, – ответил Кэшин. – Тоже стандартные, как у всех.

Хелен сунула руки в карманы пальто, подняла подбородок. Кэшин видел, как натянулись жилы у нее на шее. У него бешено забилось сердце.

– Голоден? – спросила она.

– Глаза у тебя интересные, – проговорил Кэшин. – В кого?

– У бабушки глаза были разного цвета, – ответила она, чуть отвернувшись. – Ты в школе считался интересной личностью. Нравится мне это выражение – «интересная личность».

– Неправда. Ты меня в упор не видела.

– Ты такой был… отстраненный. И напряженный, как будто всегда под током. Ты и сейчас как под током. Есть в этом что-то такое… сексуальное.

– Как это – «под током»?

– Не спрашивай – это талант. – Хелен приблизилась, взяла его голову в ладони, поцеловала, отстранилась. – Ты не слишком отзывчив. А у полицейских бывает интим на первом свидании?

Кэшин обнял ее под пальто, прижал к себе, вдохнул ее запах, ощутил под пальцами ее ребра. Она оказалась более худой, чем он думал. Он задрожал.

– У полицейских обычно не бывает второго свидания.

Хелен взяла правую руку Кэшина в свою, поцеловала ее, потом поцеловала его в губы и повела за собой.

Ночью он проснулся – почувствовал, что она не спит.

– Ты все еще ездишь верхом? – спросил он.

– Нет. Неудачно упала и с тех пор духу не хватает.

– Я-то думал, идея в том, чтобы не сдаваться: упала – залезла?

Она погладила его:

– Залезла, говоришь?

Дом виднелся издалека – стрела сосновой аллеи оканчивалась строго у входной двери. Кэшин подъезжал к дому, и неяркие лучи закатного солнца неровно мелькали между стволами.

На стук открыла худощавая женщина с морщинистым лицом, одетая в темный спортивный костюм. Кэшин представился, показал удостоверение.

– Сзади, – сказала она. – В сарае.

Он прошел по бетонированному двору. Место напоминало не слишком строго охраняемую тюрьму – свежевыкрашенный дом за забором, в воздухе арбузный запах свежескошенной травы. Ни деревьев, ни цветов, ни даже сорняков…