Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)

На мгновение Джайлс встретился взглядом с Ханнасайдом и понял, что Рэндолу наконец удалось сразить суперинтенданта наповал.

Миссис Лэптон, казалось, вот-вот лопнет от злости.

— Рэндол, либо немедленно извинись за возмутительную наглость, либо я буду вынуждена уйти. Никто еще не смел разговаривать со мной в подобном тоне!

— Мое почтение, милая тетушка! — Рэндол послал миссис Лэптон воздушный поцелуй, и та, резко развернувшись, с гордым видом удалилась из комнаты. — Вот видите, я же говорил, что могу понадобиться, а вы не верили, — небрежно бросил Рэндол, направляясь к двери.

— Постой, Рэндол! — с трудом выдавил из себя мистер Лэптон. — Что означает твоя в высшей степени сомнительная шутка?

Рэндол смерил дядю презрительным взглядом.

— Милый дядюшка, из одной передряги я вас выручил, а теперь позаботьтесь о себе сами, — небрежно кивнув, он вышел.

Джайлс намеревался последовать за ним, но Лэптон, щеки которого налились краской, остановил его:

— Прошу, останьтесь, мистер Каррингтон! Сделайте одолжение! Вы как юрист, а я…

— Я не могу взять на себя ответственность и давать вам советы, мистер Лэптон, так как присутствую здесь в качестве адвоката покойного мистера Мэтьюса.

— Понимаю-понимаю. Однако мое положение…

— Я тоже прошу вас остаться, — вмешался Ханнасайд и положил на стол письмо. — Это вы писали, мистер Лэптон?

— Я, — с несчастным видом признался Лэптон. — Да, это мое письмо. У нас с шурином возникли э… незначительные разногласия по поводу одного… личного дела. Понимаете, подобное случается и в самых благополучных семьях. Вот я и решил, что лучше нам встретиться с глазу на глаз и все обсудить. Ничего плохого и в мыслях не было.

— Встреча состоялась? — поинтересовался Ханнасайд.

— Нет! Видите ли, он умер до назначенного времени.

— А мистер Мэтьюс ответил на ваше письмо?

— Только по телефону. Сообщил, что не может со мной встретиться, — с нервным смешком признался Лэптон. — В тот момент я сильно рассердился… у шурина удивительная способность выводить людей из себя. Ну, вы понимаете, о чем речь.

— Послушайте, мистер Лэптон, — размеренным голосом начал Ханнасайд. — Вам следует кое-что понять. Ваша личная жизнь меня не касается до тех пор, пока она не имеет отношения к порученному мне делу. Уверяю, у меня нет желания вносить раздор в вашу семью и докладывать о супружеских изменах. Однако во время просмотра бумаг покойного в его кабинете, где присутствовал и мистер Каррингтон, я обнаружил в записях упоминание о некой даме по имени Глэдис Смит и адрес, по которому она проживает. Думаю, вы понимаете, что я не мог так это оставить. И вот вчера я наведался к миссис Смит домой, и все увиденное и услышанное там наводит на мысль о вашем близком с ней знакомстве.

Генри Лэптон взглянул на Джайлса в поисках поддержки, но, не получив желаемого, с вызовом спросил:

— А если и так, что из этого следует? Какая связь между делом об убийстве и моими отношениями с миссис Смит?

— Именно это я и хочу выяснить, мистер Лэптон. — Ханнасайд выдержал короткую паузу, ожидая ответа, но Лэптон не произнес ни слова, и суперинтендант продолжил: — Встреча с шурином была назначена на тринадцатое мая, так?

Лэптон беспокойно заерзал в кресле.

— Да, именно так. Но послушайте, это же смешно! Чего ради вам понадобилось впутывать сюда миссис Смит?

— Хотите убедить меня, мистер Лэптон, что ваша встреча с покойным не имела отношения к миссис Смит, чье имя и адрес я нашел в ежедневнике мистера Мэтьюса?

Генри Лэптон окончательно растерялся и не знал, что сказать. Потом он упомянул адвоката, с которым намерен связаться, но тут же передумал и, переключив внимание на свое письмо к Грегори Мэтьюсу, взволнованно воскликнул:

— Да не отравлял я его! Ведь именно в этом меня подозревают! Да-да, я же вижу и признаю, что совершил глупость, когда решился написать проклятую записку! Ну хоть это вас убедит? Мне и в голову не приходило, что может случиться такое несчастье.

— Нет у меня никаких подозрений, — успокоил Ханнасайд. — Однако совершенно ясно, что в момент смерти Грегори Мэтьюса вы были с ним в ссоре, и миссис Смит имеет к ней прямое отношение. Поскольку вашего адвоката здесь нет, думаю, мистер Каррингтон посоветует быть со мной предельно откровенным.

Джайлс промолчал, а Генри Лэптон, обхватив голову руками, простонал:

— Разумеется, я не собираюсь чинить препятствия работе полиции и высоко ценю ваше доброе отношение, суперинтендант. Только сам я оказался в двусмысленном положении. Жена ни о чем не подозревает, и нужно подумать о двух дочерях. И моя главная задача…

— Поймите, мистер Лэптон, я приехал сюда не за тем, чтобы заниматься вопросами морали, — холодно пояснил Ханнасайд. — И могу со всей ответственностью утверждать лишь одно: если вы откажетесь откровенно отвечать на вопросы, о вашей связи с миссис Лэптон непременно узнают, чего не произойдет в случае добровольного признания, которое вы должны сейчас сделать.

— Да, понимаю, — горестно прошептал Лэптон. — Все правильно. Вы зададите интересующие вас вопросы, и все уладится. — Он с содроганием поднял голову. — Я знаком с миссис Смит уже несколько лет, — начал Лэптон, отводя взгляд в сторону. — Вероятно, нужно рассказать во всех подробностях. Да, конечно. Моя работа связана с постоянными разъездами по стране, а потому подворачивается множество возможностей, которые ни у кого не вызовут подозрений. Я вел себя очень осмотрительно, не знаю, как шурин узнал о нашей связи. Для меня это остается тайной. Но как бы там ни было, ему стало известно. Он пригласил меня в свой кабинет. Это показалось странным, но мистер Мэтьюс вообще был человеком неординарным, и мне даже в голову не пришло… Ну, я пришел, и тут он меня огорошил. — Лицо Лэптона исказила страдальческая гримаса. Он сжал руками колени и с трудом выдавил: — Мэтьюсу было все известно, даже день нашего последнего свидания с миссис Смит и то, что соседи по дому считают меня коммивояжером. Наверное, он провел тщательное расследование. Отпираться не было смысла. Ума не приложу, как ему удалось до всего докопаться! Мэтьюс не стеснялся в выражениях и вел себя грубо. — Лэптон замолчал и устремил на Джайлса умоляющий взгляд. — Вы же его знаете, Каррингтон. Суперинтенданту объяснять бесполезно. Надо было знать Грегори, чтобы понять.

— Мы не были близко знакомы, — признался Джайлс.

— Но вы прекрасно видели, что это за человек. Власть — ее он любил больше всего на свете! До моей жены Грегори не было дела. По крайней мере он не стал бы угрожать разоблачением, защищая интересы Гертруды. Нет, дело совсем в другом. Жестокость у него в крови, как и у всех Мэтьюсов в большей или меньшей степени. Грегори нравилось дергать за ниточки и наблюдать, как танцуют марионетки, исполняя его волю. Вот я и сказал, что со мной этот номер не пройдет. Да, я часто плясал под его дудку, но тогда речь шла о мелочах, а сейчас ситуация переменилась. Не хочу, чтобы вы сочли мои отношения с миссис Смит недостойной интрижкой. Клянусь, это не так. Миссис Смит — видите ли, она мне как жена, и если бы я мог, то непременно на ней женился. Но вы ведь понимаете, что это невозможно. У меня две дочери и определенное положение в обществе, ну и, конечно, законная жена. А недавно родился и внук. На моем месте вряд ли кто-либо решится на развод. Однако именно это я и имел в виду, когда писал Грегори. — Он указал на письмо, что лежало на столе перед Ханнасайдом.

Ханнасайд взял в руки листок.

— Эта фраза: «Вам придется горько пожалеть, если заставите меня прибегнуть к крайним мерам». Она означает, что вы серьезно обдумывали возможность развода, верно, мистер Лэптон?

— Вероятно, вы правы. Сам не знаю. Я очень расстроился и не видел выхода из этой западни. Вот и написал в надежде припугнуть Грегори. Думал, он не станет рисковать и подталкивать меня к отчаянному шагу, если поймет, что я решил остаться с Глэдис. И пусть все катится к чертям! Ведь ему не нужен громкий скандал в семействе, да и моя связь с миссис Смит нисколько не ущемляет интересы Гертруды.