Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)

На пороге появился ухоженный молодой человек красивой наружности. На секунду задержавшись в дверях, он с легкой насмешливой улыбкой окинул взглядом собравшихся родственников. Одежда вновь прибывшего отличалась безупречным вкусом, о чем свидетельствовала каждая деталь, подобранная с придирчивой трепетностью. Цвет рубашки идеально гармонировал с шелковыми носками и дорогим галстуком, являя собой настоящее произведение искусства. Фигура молодого человека отличалась элегантностью: на руках — аккуратный маникюр, иссиня-черные волосы уложены волнами волосок к волоску, а сияющие ослепительной белизной ровные зубы могли служить прекрасной рекламой зубной пасты. Совершенному облику мешали слишком тонкие губы, время от времени складывающиеся в неприятную саркастическую усмешку, но этот недостаток компенсировали прямые брови и обрамленные длинными ресницами сияющие глаза удивительного цвета. Темно-синие, очень внимательные, наполовину прикрытые полуопущенными веками, они время от времени становились беспокойными и настороженно вспыхивали. Но сейчас, рассматривая родственников, эти чудесные глаза улыбались, а их взгляд оставался безмятежным и ясным.

— Как же мне повезло! — пропел он медовым голосом. — Надо же, и моя любимая тетушка Гертруда, и прелестная кузина Дженет — все в сборе! — С поистине кошачьей грацией он подошел к миссис Лэптон и наклонился, чтобы поцеловать руку. — Милая тетя, в этой шляпке вы неотразимы.

— Правда? Ты действительно так считаешь? — бесцветным голосом поинтересовалась миссис Лэптон.

— Мое мнение по поводу вашей шляпки неизменно в течение многих лет, — любезно заверил Рэндол, направляясь к мисс Мэтьюс. — Ничего не говорите! Сам вижу, как здесь рады меня видеть. Ваши выразительные лица так и сияют счастьем. — Его критический взгляд задержался на Стелле. — Согласен, дорогая кузина, платьице миленькое, чего не скажешь о платке. Мало того, что такой оттенок серого совершенно не сочетается с твоим туалетом, так он еще и завязан безобразно. Позволь, моя радость, я покажу, как это делается.

— Благодарю, я не нуждаюсь в помощи! — Стелла резко оттолкнула протянутую руку.

— Да ты терпеть меня не можешь, верно? — улыбнулся Рэндол. — А, и ты здесь, Гай! Как поживаешь, малыш-кузен?

Гай, не выносивший подобного обращения, метнул на Рэндола сердитый взгляд.

— Полагаю, ты уже слышал известие о дядиной смерти? — холодно осведомилась миссис Лэптон. Дама кипела гневом, не успев прийти в себя после двусмысленного комплимента племянника.

— Да! — живо откликнулся Рэндол. — Вы, разумеется, заметили траурную ленту на рукаве. Я неизменно соблюдаю все условности. — Он с добродушным видом огляделся по сторонам. — Ну а теперь признавайтесь, на чьей совести смерть дядюшки? Или сами не знаете?

Заданный небрежным тоном вопрос произвел эффект разорвавшейся бомбы, и в комнате установилась напряженная тишина. Похоже, Рэндол достиг желаемой цели.

— Не вижу ничего забавного, — сурово заметила миссис Лэптон. — И вообще, сейчас не самое подходящее время для шуток в дурном тоне.

Глаза Рэндола расширились от изумления:

— Милая тетушка, с чего вы решили, что я шучу?

— Если дядю и отравили, во что я решительно отказываюсь верить, так именно у тебя больше всего мотивов для убийства, — заявила Стелла.

Рэндол достал из золотого портсигара сигарету и не спеша закурил.

— Верно, моя радость. Ты абсолютно права. Только не следует забывать одну мелочь: когда дядя умер, я находился в нескольких милях отсюда. И уж если об этом зашел разговор, можно поинтересоваться, кто пустил «утку» о дядином отравлении?

— Я настояла на посмертном вскрытии, — заявила миссис Лэптон.

— А знаете, я ведь сразу подумал, что такая мысль может прийти вам в голову, — кивнул Рэндол.

— Версия о естественном характере смерти Грегори меня никоим образом не устраивает. Я никого не обвиняю и не хочу напрасно порочить, а только очень удивлюсь, если мои подозрения не подтвердятся.

— Как известно, дражайшая тетушка, вы отличаетесь прямотой суждений, а потому не обидитесь на мою откровенность. Так вот, я нахожу ваше поведение в высшей степени назойливым.

— Неужели?

— И весьма опрометчивым, — с озабоченным видом продолжил Рэндол.

— Меня не волнует…

— Не сказать хуже — откровенно глупым. Впрочем, этого следовало ожидать.

— Если хочешь знать…

— Приобретенный за долгие годы общения с вами опыт дает мне право с уверенностью заявить, что я абсолютно не желаю знать ничего из того, что вы можете сообщить.

Пока миссис Лэптон подыскивала подходящие слова, чтобы дать достойный отпор племяннику, Стелла, сгорая от любопытства, задала давно мучивший вопрос:

— Значит, и ты думаешь, что дядю не отравили?

— Не имею ни малейшего представления, — признался Рэндол. — Этот вопрос интересует меня не больше, чем речи тетушки Гертруды.

— А, я понимаю, что ты имеешь в виду, — вмешалась Дженет. — Но если дядю все-таки отравили, мы хотим выяснить, кто в этом виновен.

— Неужели, моя прелесть? — живо поинтересовался Рэндол.

— Ну, ты же не хочешь, чтобы преступление осталось безнаказанным, правда? — растерялась Дженет.

— Конечно, если имеются сомнения, нужно непременно их развеять! — воскликнул Гай, с вызовом глядя на миссис Лэптон.

— А утром ты говорил совсем другое, — сухо заметила она.

— Не обращайте внимания на Гая, тетя Гертруда, — посоветовал Рэндол. — Он просто старается произвести на вас впечатление.

— Черт возьми, что за намеки?! Хочешь сказать, у меня есть причины стремиться замять дело? — возмутился Гай.

— Замолчи, Гай! Неужели не видишь: он просто хочет тебя разозлить, — стала успокаивать брата Стелла. Поймав насмешливый взгляд Рэндола, она спросила в лоб: — А у тебя какие причины возражать против вскрытия?

— А я и не думаю возражать! — с горячностью заверил Рэндол. — Просто оценил ситуацию с точки зрения твоих интересов.

— Моих?

— Да, моя прелесть, твоих. А также Гая, тети Харриет и даже моей премудрой тетушки Зои. Вам всем кончина дяди пришлась как нельзя более кстати. И прискорбно наблюдать, как вы смотрите в зубы дареному коню. Стелла, милая, неужели нельзя было убедить твоего услужливого приятеля-эскулапа и попросить его подписать свидетельство о смерти?

— Доктор Филдинг не нуждался в моих просьбах и собирался подписать свидетельство, — вспыхнула Стелла. — Никому, кроме тети Гертруды, не хотелось скандала.

— Зачем нам лишние разговоры! — поддержал сестру Гай. — Я, со своей стороны, сделал все, чтобы остановить это безобразие.

— Ох, малютка-кузен, не напускай на себя благочестивый вид, — попросил Рэндол. — Со стороны это выглядит тошнотворно, уж можешь поверить.

Мисс Мэтьюс, которая до сего момента то открывала, то закрывала рот в ожидании подходящей возможности вступить в разговор, неожиданно взорвалась:

— Как ты смеешь говорить, что я желала Грегори смерти?! У меня и в мыслях ничего подобного не было! Да, у нас сложились не самые теплые отношения… — Заметив, как лицо Рэндола расплывается в коварной улыбке, Харриет замолчала, а потом с дрожью в голосе выдохнула: — Ты невыносим! Совсем как отец!

— Милая тетушка, — вкрадчиво пропел Рэндол, — вы не испытывали к брату никаких родственных чувств, так же как и Стелла, Гай и даже моя премудрая тетушка Зои.

— Как и ты! — выкрикнула Стелла.

— Как и я, — покорно согласился Рэндол. — В доме не было ни одного человека, кто его любил. Ну, возможно, за исключением тети Гертруды. Так вы, тетушка, действительно его любили или это была лишь дань родственным узам?

— А вот мне дядя Грегори был очень дорог, — неосмотрительно заявила Дженет.

— Ах, как трогательно! — восхитился Рэндол. — Еще скажи, что и меня ты нежно любишь.

— Я всегда стараюсь видеть в людях хорошие черты, — с лучезарной улыбкой сообщила Дженет. — И не сомневаюсь, добрую половину твоих слов нельзя воспринимать всерьез.

Рэндол глянул на кузину с нескрываемой антипатией.