Нора Робертс. "Рожденная в грехе" (СИ)

- Бери сколько угодно. Мне нисколько не трудно держать тебя в руках.

Внутри у нее что-то екнуло. - Не смотри на меня так, Мерфи.

- Я должен, когда вальсирую с тобой, - он плавно повел ее большими кругами, и танец пьянил не хуже вина. - Фокус в том, что исполняя вальс, нужно смотреть партнеру прямо в глаза. Тогда голова на поворотах не закружится.

Мысль о фокусировке взгляда могла бы иметь ценность, подумала Шаннон, но не сейчас, когда перед тобой эти темно-голубые глаза. - У тебя ресницы длиннее, чем у сестер, - тихо изрекла она.

- Это было вечным яблоком раздора между нами.

- Такие красивые глаза, - один поворот, другой, третий... На грани головокружения, на стыке грез. - Я вижу их всякий раз во сне. Я не могу перестать думать о тебе.

Мышцы его живота передернуло, как затвор, и сжало. - Дорогая, я делаю все, чтобы не нарушить своего обещания прямо здесь.

- Я знаю.

Все вокруг замедлилось - скольжения, повороты, реплики. Цвета, движения и голоса, казалось, таинственно слились в единый фон, на котором остались лишь двое, и музыка. - Ты не нарушишь его, чего бы не стоило.

- До сих пор мне удавалось, - голос, и рука, державшая партнершу, напряглись. - Но ты искушаешь меня. Желаешь, чтобы я это сделал?

- Не знаю. Почему ты всегда здесь, Мерфи, во главе моих мыслей? - она закрыла глаза и опустила голову ему на плечо. Я не понимаю, что я делаю, что чувствую. Мне надо сесть, подумать. Я не могу думать, когда ты касаешься меня.

- Ты играешь с огнем, Шаннон, - ему стоило усилий мягко отстранить ее и проводить к месту. Он склонился над ней. - Взгляни на меня, - голос был спокойным и приглушенным. - Я не буду больше задавать вопросов, я поклялся, что не стану. Отнюдь не гордость сдерживает меня и вынуждает сказать тебе: следующий шаг, каким бы он ни был, должен быть твоим.

Не гордость, подумала Шаннон. Честь. Слово, такое же устаревшее, как охаживание.

- Довольно флиртовать с девушкой, - Том поравнялся с Мерфи и хлопнул его по спине. - Спой нам что-нибудь, Мерфи.

- Я занят, Тим.

- Нет, - Шаннон сдвинулась назад, выдавила улыбку. - Иди, спой что-нибудь, Мерфи. Я никогда не слышала, как ты поешь.

Пытаясь изо всех сил обуздать себя, он уставился на руки, что опирались о колени. - Что ты желаешь послушать?

- Твою любимую, - жестом, равнозначным просьбе и извинению, она накрыла его руку своей. - Песню, что значит для тебя более всего.

- Хорошо. Мы поговорим позже?

- Да, позже, - она улыбнулась, глядя, как он выпрямился, уверенная в том, что отложенный разговор пройдет легче.

- Ну, как тебе первое кейли? - к ней подсела Брианна.

- Эм-м.. Да. Великолепно. Все хорошо.

- Такого грандиозного праздника у нас не было с прошлого года, когда мы с Греем поженились. По окончании медового месяца, когда у нас были бакахи...

- Кто?

- А, бакахи - давняя традиция, где люди обряжаются, приходят по ночам и... Гляди, Мерфи сейчас будет петь, - она крепко стиснула руку Шаннон. - Интересно, что же именно.

- Свою любимую.

- "Четыре зеленых поля", - тихо изрекла Брианна, у нее защипало глаза, хотя еще не было сыграно ни звука.

С первой же ноты в зале смолкли все до одного. Единственно в сопровождении волынки голос Мерфи заполонил наступившую тишину.

Шаннон и представить не могла, какое богатство таилось в нем, - глубокий, чистый тенор, и чувствительное сердце. Он пел о грусти и надежде, о потере и возрождении. И все то время, пока в доме нарастала звенящая, словно в церкви, тишина, он не сводил глаз с нее. В песне говорилось о любви, но любви к Ирландии, к родной земле и семье.

Слушая его, Шаннон ощутила, как то, что взмыло в ней во время танца, снова дало о себе знать, и разрасталось шире, жестче, сильнее. Кровь заиграла в жилах, но не столько страстью, сколько принятием неизбежного, предвкушением. Все барьеры, что она выставляла себе прежде, разлетелись в клочья, лишь тронутые глубиной и красотой песни.

Голос Мерфи попросту покорил ее.

По щекам потекли слезы, - трогающие душу слова баллады и голос исполнителя высвободили их. Пение кончилось, но аплодисментов не последовало. Лучшим утверждением красоты и величия его сказалась тишина.

Не отрывая глаз от Шаннон, Мерфи что-то шепнул волынщику. Тот кивнул, и мелодия полилась уже быстрая и веселая. Танцы продолжились.

Шаннон поняла, что он догадался, прежде чем сделал шаг в ее сторону. Он улыбался. Она поднялась и взяла протянутую руку.

Не так-то просто было выйти из дома. Люди то и дело останавливали его на пару слов. К тому времени, как Мерфи вывел ее наружу, он чувствовал, как дрожит ее рука.

Тогда он повернулся к ней. - Не сомневайся.

- Я не сомневаюсь. Но, Мерфи, это ничего не изменит. Ты должен понимать, что...

Поцелуй его был таким нежным, чувственным и глубоким, что слова скатились обратно в глотку. Взяв ее за обе руки, он повел ее вокруг дома к конюшням.

- Здесь?! - она широко распахнула глаза, ощутив острый прилив восторженности и смущения одновременно. - Но как? Столько людей вокруг...

Он понял, что может, наконец, рассмеяться. - Шаннон, любовь моя, кувырки на сеновале оставим на другой раз. Я просто иду за одеялами.

- А, - она почувствовала себя идиоткой, притом не уверенной, что ответ не разочаровал ее. - Одеяла, - повторила она, когда он стянул пару с сушильной веревки. - Куда мы пойдем?

Он свернул их, перекинул на руку, другую протянул Шаннон. - Туда, откуда все началось.

Каменный круг. Сердце вновь бешено заколотилось. - Я... Ты можешь вот так запросто уйти? А люди? Они у тебя в гостях.

- Думаю, нас не потеряют, - он помолчал и покосился на нее. - А тебя это сильно волнует?

- Нет, - быстро мотнула головой она. - Не сильно.

Они шагнули в поле под струящимся светом луны.

- Ты любишь считать звезды? - спросил он.

- Не знаю, - она машинально глянула в сияющее россыпями небо. - Вряд ли когда принималась.

- Ты бы вряд ли смогла и кончить, - он поднес обе ее руки к губам. - Вовсе не количество имеет значение. Важны не числа. А чудо, что таится в них. Именно это я вижу, когда гляжу на тебя. Чудо, что таится в тебе.

Он тихо засмеялся и подхватил ее на руки. Следующий поцелуй пробудил в ней юношеский трепет и неописуемый восторг.

- Ты можешь представить, что я несу тебя вверх по изысканной, витиеватой лестнице в спальню и кладу на уютную постель, всю в атласных подушках и розовых кружевах?

- Мне не нужно ничего представлять, - она уткнулась ему лицом в шею, чувства целиком поглотили ее. - Сегодня мне нужен только ты. И ты уже здесь.

- Да, - он провел губами по ее виску, она подняла глаза. - Я здесь, - он обвел взглядом поле. - Мы здесь.

В теплом сиянии лунного света ожидал их каменный круг.

ГЛАВА 16

В свете мерцающих звезд и путеводной луны, он понес ее в центр площадки. Где-то ухнула сова, ее протяжный вскрик огласил звенящую тишину и потонул во мраке.

Он спустил ее на землю, постелил одно одеяло, уронив другое рядом, и склонился перед ней на колени.

- Что ты делаешь? - нервы начали сдавать, с чего бы? Еще минуту назад она была спокойна.

- Снимаю с тебя туфли.

Простое, обыденное действо. Жест его, однако, соблазнял не хуже черного белья. Свои туфли он тоже снял, аккуратно приставив рядом. Вставая, скользнул руками по ее телу вверх, от щиколотки до плеч.

- Ты вся дрожишь. Тебе холодно?

- Нет, - внутри нее бушевала такая топка, что теперь уже, казалось ей, она не замерзнет никогда. - Мерфи, я не хочу, чтобы ты думал, что это значит... что-то, кроме того, что значит. Было бы несправедливо...

Он разулыбался, нежно охватил ладонями ее лицо и поцеловал. - Я знаю, что это значит. Красоте не нужны оправдания, - так же мягко и нежно заскользил губами выше к ее вискам. - Так говорил Эмерсон.