Дети Шини (СИ)

- А что правильно? Замерзнуть тут всем к черту? Ты, Саша, сегодня уже совершил правильный поступок, в результате которого, мы остались без еды.

- Не знаю, - Якушин раздраженно махнул руками. - Я устал от вас, от себя, от всего что произошло и понятия не имею, что делать дальше. Но, чтобы не происходило, человек должен принимать взвешенные разумные решения и отвечать за свои поступки.

- Поверь, у меня всегда всё под контролем.

- По тебе заметно, - без тени иронии сказал он.

- Короче, - мне не хотелось продолжать этот разговор. Бог знает, куда он мог завести. - Ты можешь подсадить меня на калитку? Я открою её с той стороны, мы зайдем и посмотрим, что там.

- Говорю же, это нехорошо.

- Тогда я полезу без тебя. Или позову Герасимова.

- Ладно, - сдался Якушин. Видимо угроза с Герасимовым подействовала.

Тогда я встала ему на руки, чуть-чуть подтянулась и повисла на животе. Калитка оказалась запертой на засов с другой стороны, и дотянуться до этого засова не получалось.

- Я сейчас спрыгну и отопру тебе.

- Не нужно, - запротестовал Якушин.

Но я уже присмотрела сугроб побольше и сиганула прямо в него.

Выбралась кое-как, немного помучилась с примерзшим засовом, но открыла.

Якушин вошел, всё ещё осуждающе качая головой.

- Как же я устал от ваших детских выходок.

- Не хочешь, можешь не ходить, - сказала я, вытираясь от попавшего на лицо снега, - я тебя не заставляю. Просто подожди. Я постучу в дом, может, хозяева телевизор смотрят и не слышат.

- Ну, вот ещё, - фыркнул он. - За кого ты меня принимаешь?

Мы прошли немного вперед, и сквозь деревья сада увидели большой трехэтажный особняк.

- Это Капищено? - на всякий случай уточнила я.

- Похоже, - ответил Якушин.

- О, класс! - в калитку заглянул Петров.

Я обернулась, рядом с ним стоял ещё и Герасимов.

==========

Глава 15 ==========

Это была величественная и впечатляющая картина - белое на белом. Как "Первое причастие" Альфонса Алле. Белый широко раскинувшийся трехэтажный особняк, с конусообразной крышей, полукруглыми мансардными окошками и массивными колоннами под балконом, белые скамейки вдоль главной аллеи, которая угадывалась только благодаря посаженым вдоль неё туям, белый фонтан в виде обнаженной античной девушки с кувшином на плече. Вокруг них - черными паукообразными монстрами, будто бы осторожно подкрадывались к дому черные деревья и кустарники.

Кое-как дотащившись до высокого крыльца, мы с Петровым тут же рухнули на его широкие ступени, пытаясь отдышаться. Герасимов же принялся яростно барабанить в дверь, хотя признаков жизни ни в доме, ни в его округе по-прежнему не наблюдалось. А потом, ему это надоело, он развалился рядом с нами, сказав, что больше не сдвинется с места, и что выполнил свою мечту, попасть сюда, а теперь может спокойно умереть.

Но ни мне, ни Якушину, ни Петрову умирать не хотелось и, недолго посовещавшись, мы приняли единогласное решение всё же проникнуть в дом. Поскольку вероятность нашей скорой смерти от переохлаждения была не менее высока, чем вероятность того, что дом поставлен на охрану.

Обойдя по периметру, тщетно ткнулись в каждое окно, в каждую дверь. Парни очень смешно, но безрезультатно попытались влезть на балкон. Якушин залез на Герасимова и, пыхтя, как паровоз, принялся карабкаться по широкой и скользкой колонне, немного приподнимаясь, но потом снова съезжая вниз. Затем они поменялись, и Герасимов, не удержавшись, с первой же попытки улетел вниз, прямо с плеч Якушина, в сугроб возле крыльца. И это происшествие было единственным, что смогло хоть немного улучшить настроение. Петров так хохотал, что едва успел увернуться от смачного пинка благополучно восставшего из снега, но жутко разозленного Герасимова.

А через несколько минут в серой пелене сгущающихся сумерек от корявых стволов деревьев отделилась одинокая фигура и, мерно покачиваясь, минут пять неуклюже, но зловеще ковыляла к дому. И явился нам разозленный Марков с запотевшими очками и очень грубо обозвал нас скотами и тупыми детьми. И что наш дикий гогот слышно за версту, и что мы бесполезная амебоподобная масса, которая ни во что не ставит интересы других людей, и что ему противно оттого, что ему приходится иметь с нами дело. А когда, наконец, его богатый лексикон несколько поисчерпался, Якушин предложил подсадить его на столб, чтобы тот доказал собственную состоятельность и принес пользу обществу. Тут уже развеселился Герасимов, припоминая успехи Маркова на уроках физкультуры и красочно описывая его эпилептические конвульсии на турнике и жалкие подергивания на канате.

И всё же, хотя на балкон Марков лезть действительно отказался, свою состоятельность он доказал. Походив вокруг дома, постояв под окнами, полазив по сугробам центральной аллеи, он неожиданно обнаружил подземный гараж, въезд в который был так засыпан снегом, что в наступающей темноте даже не угадывался. Кое-как раскопав руками узкий проход, мы пролезли под навес. Шансов открыть гаражные ворота, было столь же мало, как и открыть двери, но иногда в жизни происходят странные, счастливые стечения обстоятельств, потому что при ближайшем рассмотрении, оказалось, что створки гаражных ворот смыкаются неплотно из-за образовавшейся между ними наледи. И Якушин, достав зажигалку, стал растапливать и отбивать ледышки. Нам повезло ещё и потому, что замка на воротах с той стороны не было, и когда всё же удалось пробраться внутрь, Якушин сказал, что видимо гараж и не был заперт, точно кто-то вышел и просто прикрыл ворота за собой. Но это уже никого не интересовало.

Герасимов, потыкал настенные выключатели и объявил, что электричества в доме нет. Тогда Якушин зажег яркий фонарик на телефоне, а Петров подсветку на камере, и мы пошли обследовать огромный гараж, забитый всякой всячиной от инструментов и старых колес, до груды пустых пластиковых бутылок и стеклянных банок. В глубине обнаружили металлическую печь с большущей стальной трубой и два огромных, присоединенных к ней бака, а в другом углу здоровенный генератор. Герасимов сказал, что если попробовать запустить этот генератор, то возможно появится свет, а если затопить печь, то к утру нагреется весь дом.

И, к моему неописуемому восторгу, у них действительно получилось зажечь свет. Тусклый, мерцающий, темно-желтый, но принесший мне огромное облегчение и некоторую надежду, что нам всё-таки удастся выжить.

В самом конце гаража мы увидели две расположенные друг напротив друга двери, одна из которых была приоткрыта, за ней оказалась лестница. Один за другим, мы осторожно поднялись наверх.

Узкие коридоры, множество дверей, мрак, холод, запущенные нежилые комнаты, рождали леденящее, тягостное чувство, а от каждого шороха рождалось жутковатое эхо. Примерно таким мне представлялось мёртвое царство Аида.

На счастье, на первом этаже мы нашли небольшую кухоньку и там, о чудо, обыкновенная газовая плита на четыре конфорки, которая приветливо зажглась, стоило Якушину повернуть вентиль и чиркнуть зажигалкой.

Мы тут же слетелись к этой плите, чтобы над её жёлто-синим пламенем отогреть уже почти не сгибающиеся пальцы. Минут десять так стояли, точно совершающие некий страшный обряд сектанты. Темные сосредоточенные лица с прыгающими отблесками огня, зловещие и таинственные черты, блестящие глаза, надвинутые на лбы капюшоны и шапки.

- Дети Шини, - вдруг хрипло прошептал Петров, - готовы ли вы переступить край реальности, чтобы вернуть неприкаянный дух Кристины Ворожцовой и восстановить справедливость?

- Мы готовы, - таким же замогильным голосом отозвалась я.

- А знаете ли вы, что вам предстоят суровые испытания? И есть опасность раствориться, исчезнуть, сойти с ума или навеки самим потерять покой.