Князь (СИ)

- Ты попал, мой князь! - восторженно вскричал Ужи.

*Джамаат (джэмэхьат) - мусульмане, живущие по соседству и совершающие молитву в одной мечети; группа мусульман, совершающая совместный намаз.

- АльхамдулиЛлах! - воскликнул Тлизанд и пустил своего серого коня вскачь с лесной кручи. Со страшным треском и шорохом разлетелись из-под копыт снег, лесная труха и мерзлая земля. Всхрапнув, конь перескочил через заваленное гнилым валежником желтое дно оврага и, как барс, вскарабкался на противоположную кручу; несколько веток упруго ударили по бурке князя. Тлизанд остановил коня на склоне возле уже лишь слабо шевелящей крыльями пронзенной стрелой тетерки, чувствуя его тяжелое дыхание. Густой пар клубился из ноздрей коня, а по обоим склонам оврага пролег след из развороченных земли, снега и бурой опавшей листвы. Тлизанд слышал, что Ужи и Псекабс о чем-то негромко переговариваются, а затем Псекабз осторожно стал подъезжать к тому месту, откуда князь пустил коня через овраг.

- Стой! - крикнул ему Тлизанд. - Ты можешь не справиться!

- Почему? - прокричал в ответ Псекабз, останавливая своего коня.

- Потому что это не так просто, как кажется, - заметил князь. - Только уже хороший воин может удержаться на коне, когда тот прыгает с такой крутизны. Тебе и Ужи еще предстоит, инша Аллах, этому научиться.

- А когда? - чуть разочарованно крикнул Псекабз, и лесное эхо гулко разнесло чистый и звонкий детский голос под серым лесным пологом, сквозь который сияло голубое весеннее небо.

- Когда время подойдет, - улыбнулся Тлизанд, - а пока учитесь стрелять из лука.

- Я уже три раза попадал в курицу! - вступил в разговор Ужи.

- Молодец! - ответил князь, - Но в бою надо уметь поражать врага так, как я поразил сейчас этого тетерева. Поэтому учитесь! БисмиЛлах! - свесившись с седла, он поднял добытыю тетерку за пронзившую ее стрелу. Затем с добычей таким же лихим броском на коне через овраг вернулся к своим мальчикам-прислужникам.

- Возьми, - он снял теплую тушку тетерки со стрелы и отдал ее Псекабзу. Тот всунул птицу в котомку для дичи. - Поехали, чтобы кони не остыли.

Не торопясь, они поехали вдоль оврага без определенной цели. Псекабз, бывший примерно на год старше Ужи, ехал слева от князя, Ужи справа.

- Ну, Ужи, что ты заметил, когда я стрелял в косулю? - спросил Тлизанд. Ужи, привыкший к подобным вопросам князя, задумался. Затем сказал, улыбаясь:

- Не знаю, зиусхан!

- И ты не запомнил, как надо останавливать добычу?

- Свистом! - сказал Псекабз.

- Точно! - воскликнул Ужи. - ты свистел, зиусхан!

- Зачем ты подсказываешь, Псекабз? - вздохнул Тлизанд, покачав головой.

- Ой, зиусхан, прости меня, я не подумал! - воскликнул Псекабз.

- Ладно уж, - сказал Тлизанд. - Только свистеть надо негромко, чтобы не напугать зверя. Иначе он убежит сразу.

- Правда! - сказал Ужи. - А когда ты дашь нам выстрелить в косулю?

- Когда вы будете убивать не курицу, а месячного цыпленка, - сказал Тлизанд. - Иначе у вас не хватит меткости для лесной дичи.

- А когда ты нам дашь выстрелить в оленя? - спросил, улыбаясь, Псекабз.

- Когда научитесь метко попадать в косулю, - сказал Тлизанд.

- А в медведя? - усмехнувшись, спросил Ужи.

- А на медведя, - сказал Тлизанд. - с луком и стрелой ходит безумец. На медведя идут человек пять - десять воинов с хорошими копьями.

- А саблей медведя можно добыть? - спросил Псекабз.

- Можно и кинжалом, - ответил Тлизанд. - но это сможет сделать только очень опытный охотник.

Ужи рассмеялся и стал разъяснять, что очень забавно будет выглядеть, когда охотник станет махать на медведя саблей, а медведь на охотника - своей когтистой лапой. Получится рубка на сабле и когтях, и кто кого зарубит - неизвестно. Псекабз же заявил, что в будущем непременно добудет медведя кинжалом, хотя бы для этого пришлось выдержать тяжелые ранения. Тлизанду понравились его заключительные слова: "Если Аллах не решил, что меня убьет медведь, то медведь меня ни за что не убьет".

Обоих мальчиков Тлизанд добыл в походе на натухайцев три года назад. Натухайский князь Пщыгу принял Ислам и принес присягу верности хану Джамбечу*. Но его род враждовал с Крымом и турками и объявил ему войну, чтобы он оставил свои земли и навсегда ушел в Крым или Турцию. Только немногие дворяне остались верными Пщыгу, и он запросил помощи у крымцев и Тлизанда. Тлизанд привел свое войско в Натухай, где соединил силы с отрядом ногайцев и оставшимися верными Пщыгу людьми. Вместе они разбили войско родственников Пщыгу и помогли тому снова вокняжиться на своей земле. Но родственники Пщыгу и ушедшие от него дворяне не смирились с поражением, призвали на помощь другого князя-гяура Тлишхо. Тлизанд с войском разбил войско Тлишхо и захватил селение тфокотлей, сражавшихся за одного из старших дворян того. Дворяне Тлизанда взяли в плен много людей, которых продали ногайцам, но двоих маленьких мальчиков князь не разрешил продать, а забрал их себе, потому что ему стало жалко, что дети вырастут где-нибудь в крымских или турецких владениях, забыв свое адыгство. Тем временем князь Тлишхо снова собрал большое войско, призвал на помощь еще нескольких натухайских князей и нанес войску Тлизанда небольшое, но все же поражение, заставив мусульман отступить от его владений. Но когда войско Тлишхо попыталось захватить земли Пщыгу, адыги-мусульмане с помощью ногайцев отбили нападение. В итоге был заключен договор, что Пщыгу остается в своих владениях и может исповедовать какую хочет религию, а Тлизанд и ногайцы уходят из Натухая со всей добычей. Тлизанд с войском вернулся домой и привез с собой двух маленьких пленников. Как оказалось, у Ужи отец давно погиб в бою с ногайцами, а мать продал после набега на селение дворянин Нэф-Зэотль, служивший у старшего дворянина Батыра Дзане. Родители и старшие брат и сестра Псекабза все были захвачены и проданы ногайцам воинами Тыгужа Тхатлико.

В имении Тлизанда мальчики быстро приняли Ислам и стали жить в княжеском доме как личные служки князя и княгини. Но князь и княгиня сильно полюбили маленьких невольников, имевших живой нрав и чистую детскую искренность, поэтому решили воспитать их как свободных воинов, которые были бы потом лично преданны князю в эти тревожные времена. Дети, в свою очередь, тоже привязались к Тлизанду и княгине Мэзанэф, так как больше некому было о них заботиться.

К вечеру охотники собрались снова на поляне, совершили третий намаз, после чего веселой разговорчивой колонной двинулись по домам. Выехав из леса, покрывавшего пологое взгорье, нагруженные добытой дичью всадники стали съезжать в широкую долину, черневшую выжженными под яровые посевы полями, зеленевшую озимыми всходами. Далеко на востоке тянулась крутая возвышенная цепь в темных коврах княжеских садов. По ее верху проходила граница с владениями князя Бечкана, который не был мусульманином, но старался поддерживать

*Джанибек Герай (Гирей) - хан Крыма (1610 - 1623; 1628 - 1635).

мир между адыгами. А вдоль того взгорья протекал Пшиш, и там же находилось имение Тлизанда Чейищ.

Слева от дороги, по которой ехали всадники, раскинулось насколько хватало глаз, зеленеющее озимью поле, пожалованное князьями старшим дворянам Коджемафам. Справа чернело выжженное поле тфокотлей, селение которых курилось вдали кизячным дымом. Поле источало плодородный весенний запах, словно требуя вспашки. Солнце, уже касавшееся на западе потемневшего в его ставших багровыми лучах леса на предгорье, светило всадникам в затылок.

Впереди на серо-желтой извилистой полосе дороги между полями показалось движение. Когда приблизились, стало понятно, что это большая толпа людей, идущих навстречу всадникам. Слышались звуки бодро играющей свирели и переливчатая дробь барабана, торжественное дружное пение многих мужских голосов.