Терапия поведением

В том же кабинете врача Е.Н. Литвинова я совершенствовался в проведении занятий аутотренингом. Вызывая раз за разом в воображении пациентов переживания травмирующего события, причем так, что в аутогенном погружении в покой переживание оказывалось ярче, сгущеннее, чем в действительности, я заметил, что эти травмирующие события уже в конце первого вызывания теряли свою значимость. Эмоциональная реакция на них блекла, а при повторном вызывании быстро угасала совсем.

Это наблюдение сделано уже в период собственной практики в качестве психиатра. Из него следовали выводы, что сильное переживание при попытке его удержать:

- не усиливается,

- его энергия - конечна (не безгранична),

- оно гаснет.

Что переживание возникает ассоциативно, но не столько под влиянием внешних факторов, сколько от страха его допустить

Если в аутогенной тренировке (далее АТ) пациент без внутреннего сопротивления, решившись «быстрее перемучиться», сразу пытался в тренинге вызвать травмирующее представление, то оно тут же оказывалось безразличным. А иногда с тем же эффектом не получалось погружения. Это уже был прямой фрагмент приема: «Сосредоточение на навязчивости».

Преодоление страха поведением

Боясь же предстоящего в АТ переживания, пациент буквально взрывался им. Были случаи выхода из АТ.

Например, пациент со страхом высоты, «выскочил» из погружения:

~ Нет, я лучше, чем представлять, десять раз на Молодецкий курган схожу! - (Высота метров 200 над Волгой. Пятачок скалы, где умещаются 3-4 человека, балконом нависает над до головокружения далекой водой).

И сходил!

А позже прошел комиссию для возвращения в летчики.

Это уже другой фрагмент: «Преодоление страха поведением».

Больший, сгущенный фантазией предварительный страх обесценивал меньший страх, вызываемый реальной ситуацией.

Если в АТ удавалось настоять на том, чтобы пациент не прерывал самовольно погружения, то переживание все-таки постепенно блекло.

И еще одно наблюдение. Симптом, по желанию вызываемый, даже болезненно пережитый, снижал свою значимость. Пациент начинал чувствовать, что то, что он сумел вызвать, он научится и устранять. Терялся автоматизм симптома, он становился произвольно управляемым, переставал ощущаться фатальным.

Закрепление переживания «освобождения».

Три необходимые условия

- Чтобы дать пациенту опыт, лишающий навязчивые переживания значимости - раз,

- чтобы приобретение этого опыта вызвало эмоционально яркое переживание независимости - два, и,

- чтобы это переживание запечатлелось, а не было вскоре забыто, как незначимое - три,

необходимо создание следующих условий.

Первое условие. Наличие установки на выздоровление

При наличии такой установки переживание независимости от навязчивости служит отправным моментом для начала деятельности, необходимой для выздоровления.

В результате этой деятельности переживание закрепляется в памяти.

В противном случае, если установки на выздоровление нет, переживание свободы от навязчивости не ведет ни к каким полезным действиям. Оно или игнорируется, или сопровождающий его эмоциональный подъем расходуется на поведенческие проявления показной радости и угасает, забывается.

Проходит радость и кончается улучшение.

В случае установки, при которой болезнь способствует удовлетворению наиболее значимых потребностей, сам факт возможности избавления от навязчивости скорее огорчает! И игнорируется!

Пациент прекращает действия, ослабляющие навязчивые переживания, как только эти переживания начали ослабевать. Потом он демонстративно вновь начинает ту самую «борьбу» с переживанием, которая вызывает, фиксирует и усиливает навязчивости. В результате его состояние ухудшается. (Последнее существенно для диагностики действительной эмоциональной установки!) Врач и лечение оказываются дискредитированными в его глазах или в глазах тех, кому демонстрация адресована.

Второе условие. Активизация саногенной установки

К моменту обнаружения возможности выздоровления необходим эмоциональный подъем, мобилизация, концентрация сил личности, активизирующие саногенную установку. Этим подъемом усиливается переживание «открытия» независимости от навязчивого переживания.

Третье условие. Неожиданность

Обнаружение независимости от навязчивости должно быть как можно более неожиданным. Тогда переживание его оказывается наиболее эмоциональным, ярким.

О способах диагностики, коррекции и создания саногенной установки смотрите специальный раздел.

Что делать, если страх удавалось вызывать? ^[51]

И вот теперь к Вашему вопросу о том, «что делать, если страх удавалось вызывать?».

Как этого можно не допустить, я скажу ниже.

До 1971 года у меня таких случаев не было. Я щадил и себя, и пациентов. Кроме того, опасался разрыва ими контакта со мной из-за возможного, в результате испуга, переноса отрицательного отношения на меня, как того, кто побудил их причинить себе страдание. Поэтому пациентам с истерической тенденцией к «вживанию в образ», «думающих телом» и, тем более, с установкой на болезнь, объективно являющуюся «способом достижения нужных вещей, ненужными средствами» (выражение П.Ф. Малкина), таким пациентам я «сосредоточения» не предлагал.

Но за день до доклада о методике в 1971 году, ожидая, что мне зададут Ваш вопрос, и, не желая отвечать на него предположительно и теоретически, я рискнул предложить сосредоточение такому пациенту. Я пренебрег первым этапом -подготовкой к сосредоточению мобилизацией воли к выздоровлению и так далее... Предложил вызвать приступ страха.

Он вызвал.

Приступ развивался по типу диэнцефального^[52] криза и с выраженным аффектом, генерализованной^[53] мышечной дрожью. Пациенту было плохо, и ни о каком «сопротивлении» терапевтическому воздействию на высоте приступа страха, ужаса умереть, ни о каком «сопротивлении» вопрос уже не стоял.

Я пересадил его в шезлонг, в положение полулежа, и неожиданно приказал спать.

Он заснул сразу.

В течение одной, двух минут нормализовалось состояние. Через 20 минут, сделав внушение о том, что он будет хотеть и не сумеет вызвать приступ, я его разбудил.

Чувствовал он себя хорошо, был уверенно спокоен. Амнезировал^[54] весь период от того момента, когда я просил его вызвать страх (этого я не внушал?!).

После предложения сосредоточиться и вызвать страх, охотно попытался это сделать. Без особой эмоциональной реакции, скорее безразлично, констатировал факт, что «не получается».

После этого обескураженный (не понимает, что с ним делали в кабинете) был отправлен домой с рекомендацией прийти, если приступ повторится.

Больше не приходил.

Катамнестических^[55] сведений о нем у меня нет. Возможно, это случай разрыва раппорта.

По словам Е.Н. Литвинова он после доклада о моей методике пользовался моим приемом «сосредоточения» преимущественно у истериков, которых прежде или одновременно гипнотизировал.

Он требовал от них вызывания «приступов» в кабинете. И, в зависимости от наличия времени и особенностей случая, или предоставлял пациентам возможность переживать имитацию приступа, «пока он сам не прекратится», побуждая «приступ» усиливать «иногда более часа», или прекращал его окриком - приказом перестать, или же переводил уже гипнотизированного пациента в гипнотическое состояние с теми же внушениями, что в описанном примере делал я.