Дети Шини (СИ)

Зато Петрова и Настю я жестоко сдала без зазрения совести, с потрохами, специально, чтобы посмотреть, как два главных вершителя правосудия - Марков и Якушин заслужено распнут Петрова.

И ожидания оправдались, потому что Петров узнал о себе столько всего нового, что спешно ретировался.

А Якушин пошел провожать меня до дома.

Когда же я вечером открыла ВК, то с удивлением обнаружила, что

Амелин мне ничего не ответил.

Неужели обиделся на гада? Или на предателя?

Но я ему всё равно написала про Маркова и сказала "спасибо".

И про то, как они завалились к нам в школу, и как Якушин отчитал Петрова, и про то, что из-за этого нашего приключения всё очень изменилось вокруг, и что я скачала себе все его песни, но у меня старые наушники и в них почти ничего не слышно.

И что хотя только февраль, но у меня такое ощущение, будто вот-вот начнется весна, наверное, оттого, что все неприятности позади.

И что прошло всего четыре дня, как я уехала из больницы, а кажется - вечность. И как отчего-то не помог белый рыцарь. И про hollow point тоже. Что значит, в песне имелась в виду улыбка, имеющая силу разрывного снаряда, способная пробить даже "bulletproof heart".

И что дядька Герасимова обещал подарить им с мамой Капищено, поэтому, если он всё ещё хочет посмотреть, как там летом, то можно будет напроситься.

И что Кристине нужна помощь, потому что она совсем запуталась. Но чтобы он больше не смел, разговаривать с ней на темы жизни и смерти.

И ещё, что меня беспокоит что-что очень непонятное и странное, в котором я сама никак разобраться не могу, поэтому жду его возвращения.

Но и на следующий день он ничего не ответил. Даже не прочел. Тогда я подумала, что может быть, он не понял, что я прощаю его и написала об этом. И что он не "гад" и не "предатель" тоже написала.

Однако по-прежнему тишина. Ещё один день и следующий. Очень странно и вообще на него не похоже. Так что пришлось признаться себе, что это ужасно злит и расстраивает меня. Потому что нельзя с людьми поступать - сначала говорить, что они тебе очень важны, а потом вот так исчезать.

Я написала ему ещё сообщений десять ругачих и добрых, грустных и шутливых, и даже о том, что я продолжаю каждую ночь искать его под кроватью. Ну, хоть на это-то мог отреагировать. Но в ответ всё равно полный игнор. Позвонила на телефон, симка по-прежнему заблокирована.

А на другой день в школе произошел фурор.

Началось с того, что девчонки из моего класса очень громко и возбужденно кого-то обсуждали после уроков в раздевалке, что-то вроде "крутая тачка" и "кому-то повезло". Но вникать я не стала, однако когда мы вместе с Петровым, Марковым и Герасимовым вышли на улицу, ждать Настю пока она отпрашивается с физкультуры, то заметили за школьным забором подозрительное оживление.

Из любопытства пошли посмотреть и остолбенели.

Прямо возле входа на территорию школы, перегораживая проход, стоял большущий джип. А возле него светлый парень с длинным девчачьим хвостом, в дурацком пиджаке и букетом.

Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке, мялся, маялся и ходил из стороны в сторону, точно намереваясь вот-вот улизнуть.

В чувства нас привел оклик знакомого голоса из окна джипа:

- Не вздумай даже. Будь до конца мужиком! И цветы, балбес, держи ровно.

- Валера, - шепотом сказал Петров. - Ё-моё. Глазам не верю.

Оставив Настю объясняться с Валерой, мы вчетвером пошли просто гулять. И едва только отошли от школы, Герасимов очень недовольно сказал:

- Фигли он приперся к нашей Сёминой?

- Я вот тоже не понял, - поддержал его Петров.

- Ну, она же объяснит, что ловить ему тут нечего? - со смешной надеждой в голосе спросил меня Герасимов.

- Откуда я знаю. Мне Настя ничего про это не говорила.

- То есть она может его не отшить? - забеспокоился Петров.

- Может и не отшить, - шутливо откликнулась я. - А что? Он вроде не урод, с цветами приехал, и папа у него крутой.

После последних моих слов Марков как-то очень невесело хмыкнул.

- Да, ладно, - в голосе Герасимов послышалось недоверие. - Настя же не такая.

- Не какая?

- Ну, она скромная и правильная, её какими-то там цветочками не купишь.

- Ты чего дурак? - я укоризненно посмотрела на Герасимова. - Цветы же это просто знак внимания.

- Глупости, - фыркнул Марков. - Цветы - это вчерашний день. Это такой ретро вариант. А ты Герасимов, если хочешь Сёминой понравиться, то придется научиться смотреть японские мультики и отличать в них мальчиков от девочек.

- Да я ей и так нравлюсь, - так нагло заявил Герасимов, что Петров встрепенувшись, чуть было не перелетел через маленький ограждающий дорожку заборчик.

- С чего это ты взял?

- Ну, она же сама просила жениться на ней. На коленях умоляла, не помнишь что ли? Но я тогда ответил, что мне самому жить негде, а теперь, когда мать сказала отцу про развод, и тот, после суточного скандала, всё же свалил, то я готов рассмотреть её предложение. Если очень попросит, конечно.

И мы стали смеяться над Герасимовым.

А потом Петров рассказывал, что он установил дома по всем комнатам следящие камеры, чтобы записывать, как его "мойры" ругаются на него и друг с другом.

Только он не тайно это сделал, а предупредил, что если они не перестанут, то он эти записи начнет в Ютуб выкладывать, а поскольку после ролика Дети Шини у него куча подписчиков на канале, то про них весь Интернет узнает. А, может, и по телевизору даже покажут.

И его женщины сначала жутко разозлились и попытались снять эти камеры, но Петров пригрозил, что если они снимут, то в следующий раз он поставит камеры так, что они и знать не будут. В общем, уже целую неделю в их доме стояла удивительная тишина и покой.

Одним словом, когда я поняла, что мы идем по узкой парковой дорожке, огражденной бордюрным заборчиком, а нам навстречу неумолимо приближаются Подольский, Шишов и Солдатов, то мыслями всё ещё была дома у Петрова.

Сворачивать было некуда. Поэтому и мы, и они просто напряженно двигались вперед, а я всё сильнее ощущала, что в момент нашего соприкосновения может произойти взрыв. Остальные тоже заметили их и притихли.

Но когда мы поравнялись, то никакого взрыва не случилось. Солдатов с Шишовым сделали такие лица, как если бы им прямо под нос сунули дохлого голубя или крысу, и делано так посторонились, будто бы боясь даже рукавами соприкоснуться с кем-то из нас.