Дети Шини (СИ)

Петров с Марковым легко миновали этот проход, а Герасимов прошел и нарочно, в своей дуболомной манере задел локтем Солдатова. Тот попытался его остановить, но Шишов одернул: "Не трогай, а то сам заразишься этой пакостью".

Одновременно с этим Подольский сам сказал мне: "привет" и ждал, что я заговорю с ним, но я тоже только поздоровалась и прошла мимо, вслед за Герасимовым.

Однако не успела сделать и пары шагов, как он окликнул. Я обернулась, и он сам подошел.

- Рад, что ты нашлась, - сказал он, не вынимая рук из карманов.

- Можно подумать, тебя это волновало.

- Волновало немного. Мы же с тобой хорошо дружили до того, как у тебя крышу снесло.

- Тебя самого снесло.

Он не ответил, а я всегда была готова к этому разговору, потому что знала, что он рано или поздно произойдет, хоть и не хотела.

- Это ты променял...

- Слушай, Осеева, ничего я не менял. Просто так очень некрасиво делать.

- Как делать?

- Кидать настоящих друзей ради кого-то левого. С кем у тебя всё равно бы ничего не вышло.

- Кидать? Это я тебя кидала? Павлик, ты о чем? У меня были проблемы, а ты не поддержал.

- А как я должен был поддержать? Я тебе даже телефон его достал, хотя это было не в моих интересах.

- Почему это не в твоих интересах?

- Ну, как бы это не очень нормально помогать девушке, которая тебе нравится, добиваться кого-то ещё.

- Павлик, ты чего? Это кто это тебе нравился?

- Кто-кто. Ясно кто. Но ты была так занята собой, что не видела ничего кроме своих страданий.

- Как такое может быть? - Подольский убил меня наповал. - Извини, у меня никогда даже в мыслях не было.

- Вот, именно, что в мыслях не было. Да, ладно. Теперь-то что.

- Нет, правда, поверить не могу. Мы же с детского сада дружили.

- И что?

- Мне казалось, так не бывает.

- Бывает.

- Просто как-то это всё в голове не укладывается.

- Короче, я вот о чем. Ты же нормальная, Тоня. Чего ты с этими чмошниками общаешься? Один другого круче. Дети - монстры. Один - стрёмный ботан, другой - клоун, третий - баран. Пойдем с нами. Ребята не против.

Солдатов и Шишов стояли чуть поодаль и подозрительно косились. Я немного помолчала, соображая, как лучше ответить, а потом сказала прямо, то, что думала.

- Нет, Павлик, спасибо. Жалко, конечно, что мы с тобой поругались, но за это время много чего произошло. А ты сам сказал, что настоящих друзей кидать ради кого-то левого некрасиво.

На этом мы попрощались, а когда Подольский отошел подальше, парни тут же начали выспрашивать меня "чего он хотел", и я ответила, что предлагал помириться и дружить как раньше.

- А ты что? - выпытывал Марков.

- А я сказала, что у меня теперь другие друзья есть.

- Но ты всё равно из-за этого расстроилась, - утвердительно сказал Герасимов.

- Да, - подтвердил Петров. - На тебе лица нет, Осеева. Слушай, ну ты ведь можешь дружить с кем захочешь. Можешь идти с ними, мы не обидимся.

И после того, как он это сказал, я почувствовала, что ещё немного и действительно расплачусь.

- Не знаю, просто резко настроение испортилось. Но дело совсем не в Подольском. Клянусь.

Это было чистейшей правдой. Только я всё рано пошла домой, потому что если бы осталась, то обязательно разревелась бы при всех.

==========

Глава 48 ==========

Мрачные, неприятные подозрения начали копошиться у меня в голове. Противные, навязчивые, до конца не оформившиеся мысли.

Я же не ответила Амелину тогда сразу.

Нет, конечно, его могли до сих пор не выписать с таким-то переломом. А в больнице у него нет ни телефона, ни компьютера.

Но он же писал мне тогда как-то, в тот день, когда я приехала.

И вообще, если его уже привезли в Москву, то я могу просто отправиться к нему в больницу и поговорить. Тогда мы всё решим. Но для этого нужно было хотя бы знать куда ехать.

В общем, на следующий день я приняла решение пойти к нему домой, причём, как только решила, так сразу и побежала.

Просто шла домой после школы, а потом развернулась, и помчалась в другую сторону. Не знаю, что на меня нашло, но я летела сломя голову, по снежным лужам, перескакивая через газонные ограждения, один раз даже на красный свет.

Обшарпанный вонючий подъезд, исписанные стены, пятый этаж.

Я замешкалась, как тогда перед дверью Кристины, но если в тот раз я колебалась всего пару секунд, то теперь застыла, никак не решаясь позвонить.

Минут пять так стояла, как дура, пока не услышала, что кто-то медленно и грузно поднимется по лестнице.

Пожилая измученная женщина с большими тряпичными сумками в обеих руках поравнялась со мной, подозрительно посмотрела, затем поставила сумки на пол, достала ключи и, тяжело переводя дыхание, спросила: "вы к кому?".

- А Костя дома? - смущенно и тупо спросила я.

Женщина растерянно уставилась на меня так, словно я сказала что-то неприличное.

- Тоня?

Мы сидели на кухне, и пили чай. Точнее я пила, а она всё говорила и говорила без остановки, словно сто лет ни с кем не разговаривала.

- Я вообще сама родом с ярославской области, деревенская, но в четырнадцать, как мать померла, уехала с тёткой в Москву, выучилась, замуж вышла, и вроде уж немного пообжилась здесь, а по окончании института муж получил распределение на "Чайку".

Как раз неподалёку от нашей деревни, так что пришлось сниматься и ехать обратно. Ну, а что делать, раньше-то особо выбора не было, да и не самый плохой вариант, я тебе скажу.

Думали, отработает положенный срок, вернемся, но как он пришел на завод, так до самого инсульта там и проработал, втянулся, очень нравилось ему, да и Мила на второй год уже родилась, так что уже не до Москвы было. Хотя тётка постоянно звала.

А Мила-то с рождения получилась ладной девчушкой, и мы с Витей, мужем моим, так радовались, что она у нас первой красавицей растет, что вот от этой радости-то видать всё и проглядели.