Дети Шини (СИ)

Оказалось, она действительно нашла себе работу танцовщицы. Но какой? В этих ночных клубах с голой задницей плясала, а Костик целыми днями один сидел.

Поначалу у неё, конечно, ума хватило его в сад отдать, и в школу он немного походил.

Но всё это очень мешало её собственной жизни и распорядку, к тому же в школе начали задавать вопросы, так что она быстренько забрала его из той школы, а новую подыскивать некогда было.

Так он целый класс пропустил, потом она всё же чухнулась, пристроила его ещё куда-то, да и там ненадолго.

Но он очень толковый мальчик, хотя и много пропускал, его потом опять в соответствующий класс принимали.

Только, так или иначе, это была не жизнь, потому что Мила находилась в постоянном поиске мужчины или просто загуле. Когда же Костику лет десять исполнилось, она ко всему прочему начала ещё и выпивать.

Могу лишь вообразить, что тут творилось. И мальчик во всем этом жил.

А в двенадцать он в первый раз попытался сделать это с собой.

Не знаю, что произошло, но мне одна сердобольная женщина из шестьдесят первой квартиры позвонила, рассказала, что скорые приезжали в три утра, и что Мила на весь подъезд всю ночь в истерике орала.

Я снялась сразу, в тот же день приехала. Дочка меня впустила, но сказала, что это не моё дело, и чтобы я больше к ним не лезла, потому что она мне его больше ни за какие деньги не отдаст. А я ответила, что теперь душу продам, но его от неё заберу. Мы очень сильно тогда поругались.

И после того моего визита она вообще перестала выпускать его из квартиры, боялась, что я что-нибудь этакое сотворю.

Даже в школу не разрешала ходить.

Потому что я действительно пыталась встретиться с ним, поговорить, объяснить, что ему не обязательно жить здесь, что мы его по-прежнему любим, и пусть у нас не Москва, но с нами ему будет легче и спокойнее.

Даже письма через соседку передавала.

Но так вышло, что как раз в это время Витя умер, и мне пришлось на время отложить встречу.

А через год новый инцидент.

Какой-то очередной Милин мужик буянил тут, я уж не знаю подробностей, так Костик взял, и облил этого мужика уксусом. Прямо в морду плесканул. Ну, мужик сразу побежал заявление на него писать.

Тогда-то Мила и примчалась ко мне. Типа - дай денег, чтобы мужику этому заплатить, чтобы он заявление забрал.

Конечно же, я дала ей деньги, но при условии, что она устроит мальчика в нормальную школу и сделает всё, чтобы больше ничего подобного не повторилось. Иначе я лично напишу заявление на неё саму и потребую отъема родительских прав.

Мила поклялась, что всё исправит. И действительно, Костя пошел в школу и даже два года подряд отходил, кажется, седьмой и восьмой класс.

Но горбатого могила исправит и добрые люди доложили, что дочкины пьянки по новой начались.

Я поехала, чтобы поговорить с ней, но случайно встретила возле подъезда его самого, - она шмыгнула носом, вся покраснела, как от натуги и около минуты не могла произнести ни слова.

- Он почти ничуть не изменился, такой же славный, только бледный очень, и всё лицо в ссадинах и синяках, как будто беспризорник какой-то.

Я кинулась к нему, не сдержалась, заплакала после стольких-то лет. Но он лишь с удивлением посмотрел на меня, будто в первый раз видит, а когда я ему сказала, что я его бабушка, ответил, что это неправда, потому что его бабушка и дедушка умерли, когда ему было шесть лет.

Развернулся и ушел. И прямо в тот же день снова вскрыл себе вены.

Тогда я уже поняла, что ждать больше нельзя. Пошла и подала заявление на Милу о лишении родительских прав.

Но с судом у нас тоже всё не просто. Три раза у меня иск отклоняли из-за ерунды бюрократической.

Потом опрашивали соседей, учителей, врачей, чтобы собрать доказательства, что обстановка неблагополучная.

После ждала, когда приставы подключатся, в общем, пока всё это тянулось, произошло страшное. Костя убил человека. Какого-то дальнобойщика из Саратова.

Зачем-то вступился за дуру эту, да пусть бы её хоть раз в жизни как следует уму разуму научили. Потому что она до сих пор ничего не поняла.

На суде, правда, было доказано, что этот Воробьев сам Костика чуть не прибил.

У мальчика было четыре ребра сломано, плечо вывихнуто и множество огромных ссадин и кровоподтеков, адвокат показывал такие жуткие фотографии, что аж весь зал суда плакал.

Так что признали, что Костя ударил Воробьева бутылкой исключительно в целях самообороны, однако с учетом всей его прошлой суицидальной истории, всё равно отправили на принудительное психиатрическое лечение.

Там он около четырех месяцев провел, в сентябре только отпустили.

Милу, конечно, моментально лишили родительских прав, а на меня оформили попечительство.

У него оставалось ещё полгода ограничения свободы, и я собиралась забрать его и уехать обратно в деревню. Но тут это происшествие с той девочкой Кристиной, вы сбежали, и всё ещё больше усложнилось.

Из Пскова, под присмотром попечительских органов, его направили в московскую больницу, и теперь я вообще не знаю, отдадут ли мне его, и что с нами будет.

- Почему же? - еле вымолвила я.

- Сейчас он в хирургии, но хотят в психиатрию переводить. Потому что он там ведет себя отвратительно и изводит всех. Его постоянно колют успокоительными. И если он не стабилизируется, если всё-таки его переведут в психиатрию, то учитывая обстоятельства, положат надолго и с печальными последствиями. Понимаешь, у него сейчас навязчивая идея, что ты должна прийти и забрать его оттуда.

- Я?

- Хорошо, что ты сама зашла, потому что я как раз собиралась тебе разыскивать. Чтобы ты поговорила с ним, объяснила.

- Я поеду прямо сейчас, - я с готовностью встала.

- К сожалению, это тоже не так просто. Сначала придется поговорить с врачом, чтобы они хотя бы на пару дней перестали давать ему лекарства, а то под ними он всё равно ничего не соображает.

- Я могу сама поговорить с врачом.

Она добродушно рассмеялась:

- Спасибо, не нужно. Но я очень рассчитываю, что ты уговоришь его вести себя прилично.

- Конечно, уговорю! - уверено пообещала я. - Он же не сумасшедший, только придуривается всё время, а кто не знает, тот его шутки не поймет.

Бабушка с благодарностью посмотрела на меня.