Старый замок (СИ)

Пыль и запустение, властвовавшие на темной половине, не удивили, хотя я и считала, что маг перестарался. Ну не могла же я не натоптать тут за эти дни? Или все же могла, если заболела, например?

Но скорее всего маг просто от вредности дунул каким-нибудь заклинанием, мстя мне за несговорчивость.

Я заглянула в дворецкую и столовую и побрела дальше. Теперь передо мной была узкая дверка по правой стороне коридора, запертая на засов, и немного посомневавшись, я решила без Кыша её не открывать. Судя по расположению, там лестница в подвал, а подвалы я недолюбливаю еще с тех пор, как Коранда запирала меня за малейшую провинность.

Следующая дверь вела на кухню, и вот в ней я нашла следы небрежной уборки и закопчённый котел на широкой и еще теплой плите. В котле было жаркое, и, судя по стоявшей на столе немытой миске, этим мясом уже кто-то завтракал.

А рядом с миской лежала большая початая коврига деревенского хлеба и стояла кружка, из которой торчала скрученная в трубку записка.

Несколько секунд я колебалась, потом вздохнула, взяла листок и осторожно развернула.

"Простите нас, леди Глоэн, за доставленные неудобства и волнения, и знайте, никакого вреда вам никто причинять не собирался. Я тоже не убийца и пустыми обещаниями не бросаюсь. Ключ от ворот в ящике буфета, деньги там же. Но нас тут не было. И ещё, к вам едет торговец, не позволяйте ему ночевать в замке. Род".

Я дочитала записку, бросила на стол и хмуро усмехнулась, какой вы мне "Род", ваша магическая светлость. И словно в ответ листок вспыхнул зеленоватым пламенем и через миг осыпался легким, невесомым пеплом.

К буфету я шла неохотно, хотя иметь ключ от ворот мне все же полагалось. И я, кстати, спрашивала о нем у продавца, но он, помнится, состроил очень скорбное лицо.

-Извините, леди Вельена, но дом заперт, а во дворе запирать нечего. Да и не от кого, там ближайшая деревушка на пять домов в полудне пути. Лорд Глоэн, построивший некогда замок, более всего ценил уединенность и покой.

Тогда меня устроило это объяснение, а вот теперь вдруг появились смутные подозрения, что стряпчий намного больший жулик, чем тогда представлялся. И далеко не так рьяно он нахваливал свой товар, как ему положено по должности.

Стоящий в углу массивный буфет был из тех редких вещей, которые, однажды заняв облюбованный угол, прочно врастают в него всем своим неподъемным телом, и больше за века существования дома не сдвигаются даже на волос. И ящики у него были такие же надежные, с коваными петлями и ручками, и непременными ключами с замысловатыми головками.

Но меня почему-то сразу потянуло к среднему, более узкому ящичку, и интуиция не обманула. Ключи были именно там, и не только от ворот. Целая связка больших и малых, мне даже интересно стало, найдется ли в этом доме столько замков? Но я тут же о них забыла, рассмотрев парочку увесистых мешочков из плотного полотна, в каких обычно выдает золото гномий банк. Душу неприятно кольнуло все крепнущее подозрение, что меня снова собираются купить со всеми потрохами, причем втемную, не удосуживаясь объяснить, какие услуги я должна буду магу за такое щедрое подношение.

Ведь даже полному дураку понятно, как сильно переоценил мое беспокойство лорд Танрод Хаглен. И более обеспеченные и знатные особы чем я, с удовольствием гуляли бы по озерам целую декаду за пятую часть этого вознаграждения.

Очень неохотно я распустила шнурок на первом кошеле, и тяжело вздохнула, разглядев рыжеватый блеск монет. Да за эти деньги можно нанять слуг и отремонтировать донжон, в котором, по словам посредника, первый хозяин разместил лабораторию, а один из его наследников - тренировочный зал. А вот мне всегда хотелось иметь оранжерею, хоть небольшую, такую, как была в родительском доме.

Воспоминание о доме, где прошли самые счастливые и самые горькие пятнадцать лет моей жизни испортило настроение окончательно, и я резко задвинула ящик, взяв из него только связку ключей. Позже придумаю, куда спрятать неожиданно свалившееся богатство, сейчас мне не до него.

Следующая за кухней комнатка оказалась довольно удобной купальней, и бак для воды, вмазанный в выходящий сюда обогреватель печи, приятно согрел ладони. Решено, как только осмотрю дом, первым делом пойду купаться, все равно идти мне уже никуда не нужно. Да и совсем не хочется, если не кривить душой.

Именно этого я хотела последние полгода, а если разобраться, все десять лет с тех пор, как дядя Енгор, вызвав меня к себе, сухо сообщил, что моей руки попросил лорд Прилерс. И хотя дядя попросил у жениха три дня на размышления, но отказывать ему не намерен, так как считает барона достойной для меня партией. Я только молча поклонилась и покорно побрела в свою комнату, хотя никакого права решать мою судьбу дядюшка не имел. Но завещание, где я называлась единственной наследницей отца, куда-то исчезло сразу после его гибели. И когда через три месяца после похорон моя мачеха Коранда вышла замуж за моего же двоюродного дядю, именно он стал считаться полновластным хозяином дома и имения.

Поэтому рано утром, когда весь дом спал, я нацепила на себя три самых лучших платья, прихватила скромные сбережения и украшения и удрала через крыши хозяйственных построек, где иногда пряталась, чтобы выплакаться без свидетелей. И где давно уже изучила каждый уголок и нашла неприметные лазейки. В тот день я еще верила, что сумею добиться справедливости, если правильно возьмусь за дело, и именно это соображение и привело меня в "Женские тайны".

-Разумеется, ты можешь подать прошение, - с сочувственной усмешкой пояснила мне Луизьена спустя год после того, как я стала Эвелиной Бенро, - и дознаватели начнут расследование. Но саму тебя немедленно отправят к дядюшке, так как по закону ты еще несовершеннолетняя и до двадцати двух лет не имеешь права распоряжаться имуществом и своей судьбой. И я уже не говорю о том, как покарают за обман меня, и какое наказание ждет Мелисанту. Но и тебе самой хватит оскорблений и издевательств по самую макушку. И боюсь, уже дня через три ты проснешься в одной постели с ненавистным тебе бароном, и будешь вынуждена нацепить свадебное платье и сказать "да" в храме судеб.

Тогда я ей просто поверила, а позже, выслушивая истории и жалобы клиенток, отчетливо осознала правоту приобретенной тетушки. Девушки, и знатные и простолюдинки, не имели почти никакой свободы выбора, отцы, деды, дядья и братья старались пристроить их как можно скорее, и как я начала понимать к двадцати годам, вовсе не ради счастья дочерей и сестер. Основным, хотя и завуалированным поводом такого рвения всегда оказывалась жадность, ведь за "старых дев" такие же прижимистые женихи просили большее приданое. А если вспомнить, что девушку придется кормить, одевать и развлекать лишних пять- семь лет, то и вполне понятно стремление пристроить ее сразу после пятнадцатилетия, с какого разрешено вступать в священный союз.

Купальня оказалась последним помещением перед сенцами черного входа, дальше коридор делился на две лесенки. Одна вела вниз, другая наверх, и это значило, что потолки в комнатах для прислуги вдвое ниже, чем в гостиной и столовой. Ради интереса я сделала несколько шагов и приоткрыла первую дверь. Очень узенькую, скудно обставленную комнатку вполне можно было бы назвать кельей для монашек, это ее ничуть не оскорбило бы.

В конце лесенки ведущей вниз нашлось две такие комнатки, причем оконца в них были прорезаны под самым потолком. В верхней части комнатки были чуть шире, и их было три, одна, как я поняла, была расположена над купальней и сенцами. Несколько минут я стояла, рассматривая неказистые деревянные кровати с набитыми сухой травой тюфяками, узкие оконца, и сундуки для вещей, стоящие возле крохотных тумбочек и служащие сиденьем, и начинала краснеть, как застигнутая за облизыванием ложки горничная.

Лишь теперь до меня дошло, как тесно и неудобно ютилось здесь семь или восемь привыкших к удобству "рыбаков" и как досадовали они на мое упорное нежелание сдать несколько просторных спален. Но тем не менее расплатились очень щедро, и значит для них очень важно сохранить свою "рыбалку" в тайне ото всех. И в таком случае я должна завязать сто узелков на воображаемом платочке, куда спрячу все воспоминания о произошедших за последние три дня событиях.