Славься, Темная Властительница! (СИ)

- То есть он решился?

- Да, тогда в это сложно было поверить. Только не Он. Только не с Ней. Первые мгновения я думала, что он её просто купил. Купил Катерину! Ну конечно, она бы душу продала за возможность увидеть Тридцатикнижие. Только она ведь и так его получала. Знаешь, это было так странно. Минуту назад я готова была его сжечь живьём, но стоило угрозе стать реальной, я за него испугалась. Нет, конечно, ничего общего с любовью тот страх не имел, но элементалисты по природе своей очень чувствительны, мы можем проявить сочувствие к врагу или совершенно незнакомому человеку, а наша влюбчивость вообще стала притчей воязыцах. Возможно, на один час я по-настоящему зауважала Штернмаера. За мужской поступок. За подлинную отвагу. Смеёшься?

- Прости, Миз, люди иногда немного похожи на гоблинов: у них тоже всё через пень-колоду.

- Благодарю. Честно признаться, среди нас порой попадаются такие красавцы и умельцы, что сравнение более чем актуально.

Но тогда масштаб был несколько иным, нежели чем у гоблинских разборок. Самый сильный элементалист всех времён и народов должен был сойтись с сильнейшим за полтысячи лет волшебником. Причём приз был таким, что жалеть никто никого явно не собирался. Передо мной была обзорная щель. Увы, я не могла значительно усилить зрение, но слух и обоняние были обострены до предела. Я чувствовала запах серы и тот самый цветочный одеколон, а потом Катрина начала разоблачатся. Только потом я узнала, что Фы не позволил провести поединок без лишних зрителей. Это было очень жестоко по отношению к ней. Возможно, не стой на кону Тридцатикнижие, она бы даже сдалась. Замки и заклёпки падали на песок, брезент сантиметр за сантиметром обнажал то, что у людей называется кожей. Знаешь, говорят, потеря в четверть кожного покрова – верная смерть. На Кейти не было и половины. Некоторые пропалены впивались в самое мясо, доходя аж до костей. Лишённое губ и носа лицо, огромные угольные глаза, всё это было покрыто мелкой рябью синего пламени. Примерно тогда большинство из нас осознали, что с ней сделала магия. Ты наверное знаешь про личей? Они избавляются от плоти, позволяя душе жить внутри сердца, все функции их костяного тела поддерживаются за счёт магии. Катрина не была личем, но и живой её можно было назвать с натяжкой. У неё была плоть, вечно терзаемая болью, не способная принимать еду и воду, спать, не способная просто жить, но поддерживаемая поистине невероятным объемом колдовской энергии. Ужасная судьба. И тем чудеснее было видеть, какой спокойной была эта женщина. Интересно, какой ценой куплено это спокойствие?

И тем не менее её могущество завораживало. Брызги силы долетали до самых полей, расходясь по ним широкими кругами. У неё не было ни посоха, ни перчаток, но они были ей не нужны. Катрина могла контролировать первоматерию усилием мысли. Вскоре огонь полностью поглотил её тело, и теперь мы могли видеть лишь небольшой костёр синего пламени. Наблюдатель дал отмашку и в следующую секунду арену накрыло огнем. Взметнувшись на десятки метров вверх и в стороны он с силой ударился в защитные поля, в один миг ополовинив заряд генератора. Когда огонь рассеялся, мы с удивлением обнаружили, что Штернмаер ещё жив. Вокруг него мерцала бледная скорлупа духовного щита. Он повернул одну из секций посоха и арена заполнилась десятком его копий. Катрина не повелась на иллюзию, атаковав изначальную позицию мага, но концентрированный поток пламени просто испарил фальшивку. Женщина не стала тратить силы на остальные, сдув их одним махом. Ничего. Практически минуту ничего не происходило.

Невидимость? Невидимость и щит? Телепортация? Иллюзия? Думала я, и, размышляя логически, она должна была думать точно также. В живом костре наметилось некоторое движение: опустившись на колени, силуэт возложил руки на поверхность арены. Из-под земли повалил пар и дым, волна дикого жара покатилась к границам ристалища, обращая песок и землю под ним в кипящую массу раскаленной магмы. В тот же миг из-под земли вылетел Йохан, всё так же защищённый полем и повис в метре над поверхностью. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Игра, в которой ставки принимались тысяча к нулю, приобретала совершенно иной окрас. Живой костёр вытянул вперед руку и на распахнутой ладони затрепетали почти бесцветные огоньки. Мы с ужасом узнали в её жесте заклинание огненного шара. На создание такого у мага вроде Катрины должны были уйти доли секунды, но прошло уже больше минуты. Я смотрела на то, как мои товарищи с ужасом ожидают удара, вкладывая в генераторы всё, что у них есть. Брошки? Какие к дьяволу брошки?! Тем, что готовила эта женщина, можно было с лёгкостью испарить всю Академию. Ректор и Фы знали это. Знали, но не остановили её. В тот поистине судьбоносный миг я была одной из немногих, кто продолжал следить за Штернмаером. Заклинания трансформировали тело студента. На уровне лопаток появилась дополнительная пара рук, голова раздулась – появились три лица. Магия земли и духа отныне дозволяла ему читать четыре заклинания одновременно. Посох тоже был разделён на четыре части. Если бы Катрина могла усилить своё зрение, она бы ни за что не стала дожидаться окончания своего колдовства. Но на тот момент так могли поступить лишь единицы, да и те вряд ли понимали, что именно сейчас происходит. Осознание пришло позже, когда с рук огненной элементалистки сорвался огромный пылающий шар. В этот момент секции посоха вспыхнули, а затем от духовного щита отделилось нечто эфемерное и устремилось наперерез вражеской атаке. Этот странный сгусток каким-то невероятным образом рассеял огонь, поглотив его часть, он без труда прошёл сквозь окружающую элементалистку эгиду, а в следующий миг обратился в громадный железный столб.

Трибуны молчали, не в силах вымолвить ни слова. И чем старше и образованнее был маг, тем сильнее было потрясение. Говорят, в этот момент ректор снял свои очки, а Фы шлёпнулся на землю, потеряв контроль над полётом.

- А ты?

- Я вряд ли что-то поняла бы, если не уроки Йохана. Сейчас попытаюсь объяснить. Есть земля, огонь, воздух, вода, есть душа – энергия жизни и смерти. Свет и тьма не в счёт – если, конечно, мы не говорим о первичном свете и первичной тьме, из которых родилось всё сущее. Элементалист способен владеть любым из указанных элементов. Мы можем создавать землю, воду, огонь. Мы способны управлять ими. Мы способны даровать им душу. Но мы не можем превратить один элемент в другой. Это вне человеческих сил, это удел богов.

- Погоди, погоди... Ты хочешь сказать...

- Нет конечно. Из него бог, как из дракона пудель. Но в Тридцатикнижии содержатся заклинания, способные имитировать божественную волю. Доступ к ним имеет лишь Великий Магистр. То, что применил Штернмаер, было одним из них – заклинание божественного созидания. Насколько я помню, для него необходима вербальная и трафаретная схемы, а так же пятеро элементалистов с разбросом потенциалов, не превышающим пять оборотов. Предвосхищая твой вопрос. Он использовал огонь Катрины. При этом составил заклинание так, что его первая волна впитала лишь центральный элемент огненного шара, что привело к его разрушению. Для это нужно было точно рассчитать силу её атаки, при этом не потерять концентрацию и сделать данные операции нужно было за доли секунды.

- А до этого он ещё выкрал том с заклинанием.

- Выкрал? Ты, кажется, не поняла. Даже лучшие на Континенте воры не возьмуться за подобное. Он ничего не крал. Он вывел формулу с нуля. Сам. В шестнадцать лет. Тогда это казалось немыслимым и до сих пор те, кто лично не присутствовали на экзамене, сомневаются в правдивости своих коллег. Из состояния ступора их вывел лишь вопль Кэти. Её лицо было вмуровано в столб, и казалось каким-то чудным узором. Ей сохранили жизнь, лишив возможности сопротивляться. Любая попытка вырваться привела бы к тому, что её залило расплавленным железом. Но женщина была слишком возбуждена, раскалённый метал касался её кожи, вызывая жуткую боль и как результат – ещё сильнее поднимая температуру вокруг. Где-то на трибунах ректор выкрикнул приказ о завершении поединка, несколько водных элементалисток спешили к обелиску с целью освободить несчастную Кейти. Через несколько минут им это удалось – столб был заморожен и разобран на части. Для большинства студентов и гостей всё закончилось.