Жеребята (СИ)

На крик прибежала Аэй. Каэрэ торжествующе смотрел на нее, кусая губы от боли.

- О Небо! - всплеснула руками Аэй. - Что случилось, Каэрэ, жеребенок?

- Все хорошо, Аэй, - ответил Каэрэ тихо. - Я очень рад. Не пугайся.

- Чему ты рад? - воскликнула Аэй. - Что у тебя с рукой?

Она схватила его за измазанную липкой темной кровью кисть.

- Не надо, - проговорил Каэрэ, пока она его перевязывала.

- Что значит - "не надо"? - нахмурила она брови.

- Пусть течет... Какая теперь разница, - почти весело ответил Каэрэ.

- Дедушка Иэ, вы не верили, что наш Каэрэ заговаривается! - всплеснула руками Аэй. - Зачем ты полез к этой твари? Ты хуже Огаэ! Он умнее тебя! Тебе только с Лэлой венки плести!

- Да, венки, - повторил Каэрэ, улыбясь. - Я так рад, что научился их плести...

- Мама, а что случилось? - подбежала к ним Лэла. - Мама, Патпат нашелся! Я же говорила, он приползет! Надо пойти папе сказать! Я его отнесу к нему! Вот он обрадуется!

С этими словами ребенок схватил притаившуюся в траве огромную змею и попробовал поднять. Змея лениво развернулась кольцами, и дочка Игэа потащила ее, похожую на старую веревку.

- Лэла! Перестань! - устало проговорила Аэй. - Он тяжелый. Сходи за корзинкой. Он уже не уползет, раз пришел. Захотелось молочка, а?

Она погладила змею.

К ним, прихрамывая, уже подходил Иэ.

- Что с тобой, Каэрэ? - спросил он. Каэрэ не мог ответить от изумления, переводя взгляд с Аэй на Лэлу и обратно.

- Патпат приполз к Каэрэ и устроился у него за пазухой. Напугал, конечно. Каэрэ хотел его сбросить, а уж его укусил. Он может иногда чужих кусать, - говорила Аэй, крепко бинтуя руку Каэрэ.

- Уж Фериана? - спросил Иэ, внимательно вглядываясь в меняющееся выражение лица Каэрэ.

- Да, это Игэа подарили уже давно... маленький был, в игрушечной корзинке Лэлы умещался. А сейчас вон какой стал...

- Это уж? - убито спросил Каэрэ.

- Да, уж, жеребенок мой, уж! - Аэй погладила его по голове. - Он сбегает иногда, потом возвращается. Ручной, не хуже кошки. Не бойся его.

Каэрэ неловко закрыл руками лицо и разрыдался.

У Зарэо

- Ну вот - ты и научилась плавать, - удовлетворенно сказала Раогай сестре ли-шо-Миоци.

- Держаться на воде, - засмеялась та. - Это ты плаваешь, как девушка с островов Соиэнау!

- Меня папин воин учил, - небрежно ответила Раогай, отжимая потемневшие от воды огненно-рыжие пряди. - Он соэтамо, с островов Соиэнау, да. Они все - прирожденные пловцы... Ничего, у нас еще будет время позаниматься - а там ты сможешь и пруд переплыть. Холода придут еще не скоро.

Раогай попрыгала на одной ноге, вытряхивая воду из уха. Сашиа, завернувшись в огромное полотенце, с улыбкой глядела на нее.

- Я не люблю с няньками ходить купаться, - продолжала дочь Зарэо. - Это просто невозможно! Никакого удовольствия. Они все время чего-то боятся. А в вашей общине, - спросила она, вдруг меняя тему, - все было очень строго?

- Ну, плавать нас не учили, - сказала Сашиа. - В-общем, наверное, строго. Хотя, мне рассказывали, и хуже бывает.

- Вас наказывали там?

- Пока не пришла мкэн Паой - да. Особенно, если ошибки делали при вышивании. Лишний узел на изнанке, стежки путаные. Изнанка должна быть также безупречна, как и лицевая сторона.

- Бедная, - сказала искренне Раогай. - И ты не могла убежать?

- Куда? - пожала плечами Сашиа.

- В Белые горы, к брату.

- Когда я узнала, что мой брат жив, я думала об этом, - не сразу ответила Сашиа. - Но слишком долго думала. Надо было решаться быстрее. А потом... Нашу общину разорили, все сожгли, большинство дев Шу-эна отдали в рабство, многих убили.

- Ты так спокойно об этом говоришь!

- Уже - спокойно. Это все так давно было... больше года назад, - ответила тихо Сашиа. - Я уже готовилась дать все обеты.

- Обеты?

- Обеты девы Шу-эна.

- А, точно, - потерла лоб Раогай. - Я все время забываю, что ты...

Ей стало неловко - она ведь тоже хотела стать девой Шу-эна, убегала к Лаоэй. Как это было глупо. Какая из нее дева Шу-эна.

- Погоди, а разве ты не дева Шу-эна?

- Нет. То есть, я так и не дала окончательных обетов - была слишком юной. Но, понимаешь, девушка, которая живет в общине дев Шу-эна, тоже зовется "дева Шу-эна". Я давала ранние обеты, да - они длятся до пятнадцати лет. Мкэн Паой меня любила. Она знала про нашу семью. Она мне говорила, что мой брат, может быть, жив. Я теперь понимаю, что она его искала. И нашла в конце концов - без нее он бы не нашел меня, не стал бы мне писать...

- У меня есть знакомая дева Шу-эна, - сказала невпопад Раогай. - Уже старенькая. Живет у водопада.

- Лаоэй? - спросила Сашиа.

- Да! - воскликнула та. - Откуда ты ее знаешь?

- Она передавала мкэн Паой письма от брата... - Сашиа смолкла. - Бедный, бедный Аирэи! - вдруг проговорила она, сжимая руки перед грудью.

- Мне кажется, тебе тяжелее пришлось, - резонно заметила Раогай.

- Не знаю. Я помню маму и отца, а он прожил всю жизнь среди чужих людей. И в Белых горах к нему относились плохо, потому что он был сиротой. Дедушка Иэ защищал его, как мог, но он был всего лишь странствующий эзэт. Когда Аиреи принимал посвящение, кто-то подстроил так, что он наверняка должен бы был погибнуть.

- Но он все преодолел, да? - восторженно произнесла дочь Зарэо.

- Кто-то развязал ему руки и дал оружие, - просто ответила Сашиа. - Иначе бы зверь растерзал его. Это старое, очень древнее посвящение. Юношу привязывают в лесу к дереву, недалеко от логова зверя. Когда зверь выходит, он должен с ним сражаться - кто-то в последний момент развязывает его, разрубает веревки. Что-то вроде этого. Не знаю. Но здесь было не так. Здесь никто не остался разрубить веревки - все так удивлялись, когда Аирэи вернулся живой.

- Дедушка Иэ, наверное, это сделал? - спросила Раогай.

- Нет, не он. Его не пустили туда - сказали, это нарушение ритуала. Он понимал, что Аирэи увели на смерть - но ничего не мог сделать. Когда Аирэи вернулся, он не верил своим глазам от радости.

- А Аирэи?

- Он думал, что так и должно было быть. Только потом понял, что что-то здесь было не так. Ведь все удивляются, что он прошел настоящие посвящения - там еще много чего было... У него ужасные шрамы на груди - я не знаю, от чего. Он так и не ответил мне, когда я спросила...

- А что, разве не все проходят такие посвящения?

- Да, не все, - Сашиа кивнула головой. - Вернее, в наши дни никто не проходит. Все страшные и жестокие вещи заменяют теперь просто чучелами и красной охрой... Когда Аирэи вошел в храм Шу-эна и снял свою одежду, чтобы одеть льняную рубаху жреца Всесветлого, ли-Оэо очень удивился, увидев на его теле следы посвящений, - Сашиа говорила медленно, пересыпая золотистый мягкий песок из ладони в ладонь.

Раогай помолчала, не отвечая.

- Знаешь, я еще пойду поплаваю, - сказала она решительно. - Мне лучше думается в воде.

Она развернулась спиной к Сашиа и стремительно, как годовалый жеребенок, вбежала в воду, взметнув тучу брызг.

... Когда она, в очередной раз пересекая пруд, подплыла к берегу, то увидела, что ее брат сидит на дереве, держа в руках ее одежду, а Сашиа, стоящая под деревом, тщетно пытается воззвать к его совести.

- Так, сестрица! - закричал он. - Какой выкуп ты мне дашь?

- Верни немедленно! - закричала уже замерзшая Раогай, стоя по шею в воде. - Верни по-хорошему, Раогаэ!

- Раогаэ, пожалуйста! - взмолилась дева Шуэна.

- Выкуп! - тряс головой безжалостный Раогаэ.

- Ах, выкуп? - вдруг рассмеялась Раогай. - Выкуп, говоришь?

- Да! - заявил брат, но сердце у него почуяло неладное.

- Слушай, Сашиа! - завопила Раогай. - Хорошо тебе слышно? Слушай! Я тебе сейчас расскажу одну историю! У нашего Раогаэ была свинка год назад!

Сын воеводы Зарэо напрягся.

- Что? - переспросила Сашиа, не понимая, отчего ее новая подруга неожиданно стала рассказывать истории из жизни коварного брата.